Стикс - 2 - Наталья Андреева

— Уже вернулась?

— Да.

— Купила, что хотела?

— Да, все в порядке.

«Это меня уже не волнует. Не сейчас». Она шла в гостиную, Ладошкин следом. Положила ключи от машины в сумочку, кинула ее на диван и машинально поправила выбившуюся из прически прядь волос. Вот здесь все и случилось. Где сидел он? А где они? Было ли у них оружие? Скорее всего. Ведь он был так напуган. До сих пор у Лешки губы дрожат. Глядя на ее сумочку, лежащую на диване, он сказал:

— Я подумал, что нам надо развеяться. Извини меня за утреннюю ссору. Я был не прав.

— Что ты! Это я была не права. А насчет развеяться…

Она взяла с полки маникюрный набор. Машинально достала ножнички и принялась срезать ногти.

— Что ты делаешь?!

— А что такое? — спросила равнодушно, не прекращая орудовать ножницами.

— Твои ногти! Ты же так над ними дрожала!

— Ну да? А по-моему, мелочь.

— Но они же были такие красивые!

— А тебя это волновало?

Нет, ему все равно, как она выглядит. Зря старалась. Ногти — это мелочь. Пустяк. С удовлетворением поглядела на свою руку с коротко остриженными ногтями, пояснила:

— Я утром сломала ноготь. Пришлось пожертвовать остальными. Не переживай, я поеду к Марусе и все исправлю.

— Маруся, это… — наморщил он лоб.

— Стилист. Мне и стрижку надо подправить.

— Да-да, — оживился он. — Тебе надо развеяться. Ты бы пошла переоделась.

Она поймала его взгляд: смотрит на сумочку. Усмехнулась и кивнула:

— Хорошо. Я переоденусь и позвоню Марусе. У него запись. Но это дорого. А у меня почти не осталось денег.

— Я сделаю все, как ты скажешь! — невпопад сказал он, подходя к дивану, на котором лежала ее сумочка.

«Еще бы! Ты думаешь, тебя после этого отпустят? У тебя тоже две недели. Время пошло. И если бы ты был умнее… Но каждый за себя! Я буду спасаться, а ты ничего не будешь об этом знать. Мне еще надо разобраться с педикюром».

Вечер

Руслан! А ну, постой! — вцепилась в него Зоя у перехода.

— Чего тебе, Паренкина?

— Какая я тебе Паренкина! Вспомнил! Сто лет как Мукаева! А ну, говори, где твой дружок закадычный? Где Ванька? Ну где? Колись давай, Свисток!

— Какой я тебе Свисток? Тю-у! Вспомнила! Отцепись от меня, Паренкина! Нету твоего Вани! Был и кончился! Сгинул!

— Врешь! Откуда тогда деньги?

— Какие деньги?

— Мне письмо пришло. А там сберкнижка. На предъявителя. Обратный адрес твой.

— Я тебе, выходит, деньги послал? Ну, бывает. Пользуйся.

— А ты не шути. Кончились шутки. Там семьсот тысяч, если на рубли перевести.

— Сколько?!!

— Семьсот. Ну почти. Что это за деньги?

— А я откуда знаю?

— Врешь! Все ты знаешь? Где Мукаев?

— Не знаю! Сто раз тебе говорю: не знаю!

— Что же мне теперь делать?! — зарыдала Зоя.

— Что-что… Деньги тратить!

Он оторвался, наконец, от Зои и шагнул на зебру.

— Руслан? Ты куда?!

— В ближайший ларек. За водкой.

— Да куда ж тебе еще водки?

…В дверь настойчиво звонили. Еще раз и еще… «Сашка, что ли?» — подумала она и в прихожей перед зеркалом машинально подкрасила губы.

— Руслан? Ты?!!

— Не ждала?

— Я думала, ты в роддоме, у жены.

— Что мне там, поселиться? Сама же сказала: заходи.

— Когда сказала?

— По телефону. Не помнишь?

Она отступила в прихожую, он вошел, но на пороге споткнулся, оперся рукой о стену:

— Спокойно.

— Да ты пьян в стельку! — ахнула Леся. — А я думала, врут люди! Будто ты, как Ванька, снова сгинул, Запил!

— Могу пить, могу не пить, — пробормотал он. — А ну-ка…

Подвинув ее плечом, Свистунов ввалился в комнату и со стуком опустил на стул бутылку водки, после чего уселся на диван.

— Ну нет! — возмутилась она. — Здесь ты пить не будешь!

— Эт-то еще почему?

— Потому что не будешь! Ты за этим пришел?

— Нет. Выходи за меня замуж.

— Спятил! У тебя жена на днях родила! Давай катись отсюда!

— Я ведь зна-аю, почему ты из прокуратуры уволилась, — пьяно погрозил ей пальцем Руслан. — Потому что, как я, тебя никто не знает. Я все понял, потому и…

— Догадливый, мент, — прошипела она. — Ты потому такой смелый, что Ваньки нет. Ты при нем порог этого дома боялся переступить. А теперь, выходит, осмелел?

— Ты думаешь, я его боялся? — прищурился Руслан.

— Да какое там! Просто он тебе был дороже всех баб на свете. Все, кончилась дружба? А если он вернется?

— Нет, — тихо сказал Руслан. — Он не вернется.

— Что ты знаешь? Где он? Я сама хотела с тобой поговорить, но, вижу, ты лыка не вяжешь.

— Я в п-порядке.

— Иди спать, Руслан.

— Иду, — он растянулся на диване.

— О, Господи! Как я людям в глаза-то буду смотреть! Мало мне было стыда! Руслан!

В дверь снова позвонили. Свистунов поднял голову:

— Кто это?

— Любовник!

Он резко сел на диване.

— Так. Успела уже.

— У тебя на меня какие-то права? Мы десять лет как расстались! Имею право на личную жизнь! Ты и сам женат! Двигай к двери. И чтоб никакого цирка, понял?

— Есть. Без цирка.

Руслан поднялся с дивана, взгляд у него был ясный и трезвый. «Комедиант!» Она метнулась в прихожую. На пороге стоял Саша с букетом цветов. Розы были роскошные.

— Привет. Это тебе, — он протянул букет.

— Спасибо. Какие красивые! Входи.

— Минуточку.

Ее вдруг взяли за плечо и резко дернули назад. Из-за спины выступил Руслан.

— Товарищ, по какому праву дарим женщине розы?

— Руслан! Я тебе что сказала?!

— Это еще кто? — оторопел Саша.

— Я тебе сейчас представлюсь.

Он почти без замаха ударил менеджера по персоналу в челюсть и левой добавил в сплетение. Саша рухнул на пол, она ахнула и закрыла лицо розами.

— Это без цирка, — зло сказал Свистунов. — Как обещал. Бывай, Олеся Владимировна! Счастья тебе. В личной жизни.

И, насвистывая, побежал вниз по лестнице. Саша закашлялся и начал подниматься с пола. Спросил, сплевывая кровь:

— У тебя что, в любовниках сборная города по боксу?

— Это не любовник.

— А кто?

— Жених. Бывший.

— И тоже мент?

— Да.

— Бывает. Роковая ты женщина, Олеся… как он сказал? Владимировна? Ты бы разобралась с правоохранительными органами, кто тебе кто. Я, собственно, поговорить приехал. Больше в квартире никого нет? Еще одного бывшего? — с опаской спросил он.

— Нет. О, Господи! Входи, — она посторонилась. — У тебя опять на лице кровь! Извини. Ради бога, извини. Он же пьяный в стельку!

— Если он пьяный так бьет, трезвому ему надо в сборную страны отбираться.

— Трезвый он смирный. И веселый. Ты Мукаева не знаешь. То есть знаешь. Что ж я говорю! Ну, Свисток! Получишь ты у меня!

— Вот, кстати! О нем я и приехал поговорить. О следователе Мукаеве. О! И бутылка на столе! Как кстати!

— Я сейчас закусить соберу. Ну, Свисток! — бормотала она, несясь на кухню, — Так я никогда замуж не выйду! Ну, погоди у меня!

Она загремела тарелками. Одна упала на пол и разбилась.

— Да что ж это такое?! — ахнула Леся. — Что ж сегодня за день такой?!

— На счастье.

Саша стоял на пороге, трогая разбитую губу. И добавил:

— Не суетись. Ночь будет долгой. Ты готова?

— К чему?

— Мне показалось, что ты и следователь… Или показалось?

— Говори, что случилось?

Он придвинул табурет, сел и сказал:

— Короче. Я опоздал. Пока навел справки, выяснил адрес… Мы ему продукты на дом доставляли. Иногда. В общем, пробил по базе и все узнал. Но опоздал. Коттедж-то его сгорел!

— Какой коттедж?

— Под Москвой. Я тебе говорил. Что же касается блондинки…

Она вздрогнула:

— Ольги?

— Ну да. Ольги. Она переехала к генеральному директору фирмы «АРА». В тот же день. У него дисконтная карта в нашем супермаркете, у Ладошкина. Скупердяй, каких мало. Но зато в базе все есть: фамилия, имя, адрес, телефон, год рождения. Полная информация. Мы на таких клиентов досье собираем. Деньги у него есть. Это хорошо. Значит, и у нее есть. Теперь о плохом. В сгоревшем доме нашли труп.

— Чей? — Она без сил опустилась на стул.

— Похоже, что его. Следователя Мукаева.

— Ох!

— Только он жил там под именем Саранского. Ивана Александровича Саранского.

— Как так? Не понимаю…

— Я тоже не понимаю. Может, у него был брат-близнец?

— Какой еще брат? Я хорошо знаю его мать. Ваня — единственный сын.

— Не было, значит? Ну тогда он жил двойной жизнью. Хотя я не понимаю: как успевал?

— Выходит, он умер?

— Выходит, что так.

— Ох!

Она зарыдала. Саша подошел, положил руку на плечо:

— Погоди. Ты же мне сама говорила: все кончено. Помнишь? Что ты его теперь ненавидишь. Ну? Помнишь?

— Ваня, Ваня… Как же так? Да за что ж мне это? Значит, не вернется больше… Как же так?