Ловушка для «Осьминога» - Станислав Гагарин

Второго звали Стивом Фергюссоном. Дипломатического паспорта у него, сотрудника ЦРУ, не было, но подданство он имел американское. Впрочем, по характеру нынешней работы Стив Фергюссон должен был быть свободно практикующим бизнесменом, это предоставляло известную свободу действий, хотя и не было так безопасно, как заниматься шпионажем, имея в качестве щита дипломатический иммунитет.

Настоящее имя Стива – Рутти Лаймесон. Отец у него наполовину швед, наполовину финн, а мать – рус­ская графиня. Родился Рутти 19 сентября 1944 года и всегда считал этот день «черным днем» своей родины, ибо именно тогда Финляндия заключила перемирие с Россией и вышла из войны. С детских лет он впитал яд шовинистических проповедей, которыми его потчевал отец, Ивар Лаймесон, бывший командир разведывательно-диверсионного батальона финской армии, перебравшийся в сорок четвертом году в Швецию, чтобы избежать наказания за содеянные военные преступления. Рутти Лаймесон стал достойным восприемником отца. И неудивительно, что в Центральном разведывательном управлении Рутти давно пользовался доверием и был на хорошем счету.

– Какое счастье, что здесь нашлась открытая веранда, – сказал третий в их компании, лысый, с подержанным лицом человек, невысокого роста, с наметившимся брюшком. – Сидеть среди этих, с позволения сказать, картин, значит, надолго отбить себе аппетит. Зачем вы затащили нас сюда, Майкл?

– Мои вашингтонские друзья, мистер Сандерс, прочли в «Нью-Йорк таймсе» об открытии этого кафе и попросили побывать здесь, – ответил, широко ухмыляясь, Майкл Джимлин. – Ведь я на той неделе лечу в Штаты. Вытащу оттуда приятелей на вечерок в «Подворотню».

– Для этого вовсе не обязательно было приглашать сюда нас, – проворчал Вильям Сандерс. – Я, конечно, понимаю, как работают для нашего дела все эти изыски в искусстве, музыке, в социальных движениях молодежи… Но, право же, если хочешь облить недруга грязью, вовсе ни к чему окунаться в нее самому.

– Но кухня здесь неплохая, мистер Сандерс, – примирительно сказал Стив Фергюссон. Он многого ждал от предстоящего разговора – необходимо было убедить шефа принять его план прикрытия нового разведывательного учреждения.

Пока выбирали еду и напитки для обеда, Майкл Джимлин затеял разговор о философских и социологических актах насилия. Он закончил Гарвардский университет, написал и опубликовал несколько работ, в которых развивал идею природной агрессивности человека, и считался в своих кругах неплохим теоретиком. Когда необходимо было дать «интеллектуальное» обоснование какой-нибудь серьезной операции, его даже приглашали иногда на заседания Координационного совета ЦРУ.

– Вот вы сетуете на расширяющееся в Европе да и повсюду движение за мир, – сказал Майкл, обращаясь к Вильяму Сандерсу, поскольку Стив не любил разговоров на общие темы. – Но, мистер Сандерс, это вполне естественно. Борьбу за мир ведут люди, которые не уверены в том, что выстоят в схватке. Они пацифисты не от миролюбия, а от боязни насилия, на которое сами неспособны по разным причинам. А поскольку насилие разлито в нынешнем воздухе, он просто пропах насилием, от этого и всякие социальные выверты. Слишком долго мир живет без войны, человечество устало в ожидании хорошего кровопускания.

– Сегодня это палка о двух концах, – сказал Вильям Сандерс.

Он приехал в Ухгуилласун, чтобы на месте посмотреть, как идет создание новой резидентуры. Это сложное, требующее и хороших профессиональных навыков, и знания местных условий дело поручено было Рутти Лаймесону, а в помощь ему выделили Майкла Джимлина, который одновременно был и тайным соглядатаем за его действиями. Но для них обоих прямым шефом был Вильям Сандерс, поскольку он занимал должность заместителя начальника Европейского центра ЦРУ и отвечал в этом качестве за деятельность резидентур, расположенных в скандинавских странах.

– Двадцатый век – век сверхнасилия, хотя мы вот уже почти сорок дет живем в состоянии относительного мира, – продолжил Майкл. – Дух массового убийства пронизывает поры нашего общества. Он неизменно присутствует и в конфронтациях с русскими, и в превентивных мероприятиях нашей фирмы в Азии, Африке и Латинской Америке. Демографический взрыв и рост преступности, загрязнение окружающей среды и увеличение числа самоубийц хотя бы в Швеции – такой благополучной стране, которая воевала Бог знает когда… Почему?

– Эта страна похожа на толстяка, обряженного в шелковые кальсоны фиолетового цвета, – сказал Стив Фергюссон.

– Странное у вас отношение к родине предков, – улыбнулся Майкл. – Ведь ваш дед был шведом…

– Вы плохо знаете мою родословную, – зло огрызнулся Стив. – Бабушка…

– Извините, Стив.

– На здоровье. А дед был финном, и отец – финн. И я тоже. Понятно?

– Вполне. А как же половина русской крови, которая течет в ваших жилах?

– Все равно я финн. И довольно об этом.

Майкл Джимлин пожал плечами и повернулся к Сандерсу.

– Мой коллега Роберт Ардри, разумеется, по прошлой профессии, написал как-то в «Лайфе» о том, что если рассматривать разнообразные проявления насилия в нашем безумном мире как выражение естественного порядка в природе и общественной жизни, то придем к выводу: наша судьба предрешена – мы конченые люди. Если не можем жить друг с другом и в то же время друг без друга, то род человеческий ожидает полное вымирание. Или, точнее сказать, самоуничтожение.

Подошел официант с подносом, и Майкл замолчал.

– Мне кажется, – сказал Вильям Сандерс, – что это связано с духовным и моральным истощением европейской цивилизации. В нее нужно влить новые силы. В этом долг Америки, ее миссионерская обязанность.

– В Америке стреляют чаще, чем в Европе, – заметил Стив Фергюссон.

– Самое интересное в том, – задумчиво произнес Майкл Джимлин, – что рост насилия обусловлен скачком всех форм цивилизации и культуры, хотя прежде насилие всегда ассоциировалось с низшими, первобытными культурами. Корифеи, утверждавшие, будто достаточно человека просветить и тогда он утратит природную агрессивность, ошибались. Оказалось, что все это не так-то просто.

– Давайте перейдем к делу, джентльмены, – предложил Вильям Сандерс. – Как я полагаю, у нас еще найдется время, чтобы послушать ваши весьма интересные умозаключения, Майкл. Но сейчас я хотел бы предоставить слово Стиву. Итак, ваши предложения по организации прикрытия нашего нового учреждения, мистер Фергюссон.

Стив отпил глоток вина из бокала, достал из пачки сигарету, прикурил ее от зажигалки.

– Когда мне поручили это дело, мистер Сандерс, – медленно подбирая слова, заговорил он, – то дали понять: работать новая резидентура будет исключительно против России и место ее интересов сосредоточено в основном на Карельском перешейке и в устье Невы, а также на противоположном берегу Балтики. Значит, подумал я, надо искать коммерческую фирму, которая имела бы деловые контакты с Советами. Сотрудники ее могли бы ездить по служебным делам к ним за кордон, а здесь, в Ухгуилласуне, мы могли бы беспрепятственно осуществлять агентурную связь с теми людьми, которых сумеем завербовать в будущем.

– Все правильно, Стив, – сказал Вильям Сандерс. – Продолжайте.

– И я нашел такую фирму. Это морская агентская контора, расположенная у самого порта на улице Редберген. Эвалд Юхансон, глава этой посреднической, брокерной фирмы, из рук вон плохо вел дела и сейчас пребывает на грани банкротства. Он даже хотел вообще избавиться от забот, продав дело. Я договорился с ним войти в долю на равных началах. Если вы одобрите идею, уже с завтрашнего дня становлюсь заместителем Юхансона по коммерческим вопросам. Я же буду отвечать за подбор новых сотрудников. Как мне стало понятно из разговоров с Юхансоном, он непрочь вообще переложить руководство фирмой на мои плечи, оставаясь лишь номинальным ее руководителем.

– Гм, – хмыкнул внимательно слушавший Майкл, – ведь это как раз то, что нам нужно!

– Фирма «Эвалд Юхансон и компания» обслуживает торговые суда ФРГ, Норвегии, Голландии и Польши, – продолжал Стив. – В обязанности ее входит организация фрахта, посреднические действия между грузоотправителями и судовладельцами, грузовые работы в порту, защита интересов агентируемых судов перед местными властями, проверка счетов, которые выставляют шипчандлеры за снабжение экипажей продуктами и техническими материалами. Словом, круг контактов весьма обширен.

Я побывал недавно в Гамбурге, Бремене, Антверпене, Копенгагене, изучал, как работают агентские фирмы, обслуживающие русские суда. Мое внимание привлекла деятельность фирмы «Рейнгольд Банге Брокер» в Гамбурге. Она работает с русскими, поляками, восточными немцами, китайцами и флотом Северной Кореи, работает уже двадцать лет… Репутация у фирмы лучше не надо. Русские высоко ценят ее деятельность, она устраивает им выгодные перевозки с высоким фрахтом. Если средняя стоимость перевозки тонны груза в Европе триста пятьдесят западногерманских марок, то «Банге» делает русским фрахт по пятьсот марок за тонну. Не забывают они и себя: работают с процента.