Я не ангел (СИ) - Соврикова Ольга Геннадьевна

Глава 8

На улице зима, а мы переезжаем. Елизавета Васильевна счастлива, но наша радость больше. Люди говорят «Не в деньгах счастье!». Согласна, а еще я согласна с теми, кто им отвечает — «Но без них счастье может и не выжить!».

Сотрудники риэлторского агентства, подстегнутые премией, обещанной за скорость, расстарались и нашли нам не только квартиру, но и людей, сделавших в ней ремонт в кратчайшие сроки. Ну и что, что квартира эта находится очень далеко от центра Москвы и раньше это была огромная коммуналка. Зато больших комнат в ней целых пять, дверные проемы широкие, потолки три с половиной метра высотой, окна после ремонта теперь новые, ванна шикарная, кухня — мечта, и восхитительная детская комната для моей принцессы. После переезда мы целых две недели наводили в доме окончательную красоту. Вешали шторы, покупали посуду, кресло для Кирилла и специальную кровать для него же. Очень уж мне хотелось облегчить себе самой уход за ним, потому как я отчетливо осознаю, что нам предстоит. А еще собиралась нанять всех, кого нужно. Наивная! Оказалось, что дочка боится чужих людей, а если это еще и врачи… Пришлось учиться, учиться и опять учиться. Чему? Правильному уходу за лежачим больным.

И вот, наш папа дома. Ребенок мой на седьмом небе от счастья, а я прохожу седьмой круг ада, не иначе. Да-а-а! Я думала, что работа помощником тренера в конном клубе слишком сурова для моего тщедушного тела! Ха! Да я в клуб отдыхать бегала и деньги за это получала. Это сейчас я пашу, как проклятая. У меня все болит! Болят даже те мышцы, о наличии которых в организме я до недавнего времени не подозревала. Мне кажется, у меня даже уши болят.

Всегда любила высоких, крупных мужчин. И на Кирилла смотрела с симпатией и удовольствием пока не попыталась его перевернуть и окончательно не поняла, что я — сегодня и я — вчера, это совершенно разные женщины. Нельзя сравнивать Дюймовочку и гренадершу. Что для одной легкая прогулка, для другой смерть. В первый же день искусала себе губы, стараясь не материться и изо всех сил, сдерживала отчаянные слезы, чтобы не напугать вертевшуюся возле нас Василису, потому как целый день у меня ушел только на то, чтобы его помыть, побрить, постричь ногти на руках и ногах, накормить, опять подмыть, сделать массаж. Зато ночью я наплакалась и поматерилась всласть. Уложила спать своего уставшего маленького рыжика и дала волю своим чувствам. Нет, я ни в чем не обвиняла его, не считала виноватым. Я просто поняла, что теперь никогда не смогу оставить этого парня на произвол судьбы. Василиса стала мне настоящей, любимой дочерью и я знаю точно, что этот маленький, мужественный, терпеливый человечек не простит меня, вздумай я бросить его такого. Наверное, эти двое идут только в комплекте. Насильно их не разделить. Мне придется приспособиться, но как же это оказывается не просто. Одно радует, в свое время я сумела выжить под суровым гнетом Матвея, значить смогу справиться с новой задачей и в этой жизни.

Первая неделя прошла будто бы мимо меня. Я не стала намного сильнее за эти семь дней, у меня по-прежнему все болит так, будто бы меня из-под катка достали, но наконец-то появилось свободное время. Теперь я умею делать несколько дел одновременно. Например: готовить кушать и учить с дочкой буквы, кормить Кирилла и рассказывать сказки, стихи и даже петь песни на французском. Еще через неделю я отказалась от платных услуг приходящего медика окончательно и начала делать уколы мужу самостоятельно. А еще обратила внимание на то, что он начал прислушиваться к нам обоим и даже иногда улыбаться, когда мы смеялись. Вот только на улицу я боялась его вывозить. Молодая медичка, приходившая к нам первые десять дней, очень настаивала на прогулках. Но ее настойчивые рекомендации казались мне подозрительными. Слишком долго он болеет, а зима… Она такая зима. Эта мымра наверняка рассчитывала заработать на нас побольше, а тут такой облом в моем лице случился. Вот она на прощание и послала нас далеко, аж на улицу, погулять. Зараза.

Рыдать по ночам от безнадеги и боли в мышцах я перестала только к концу зимы. Она была для меня такой длинной, такой тяжелой, но я… Нет, мы — выстояли. Чудо мое, Василиса! Славный человечек! Она научилась очень многому и помогала мне буквально во всем. Мы вместе мыли посуду и полы, пылесосили, прибирали квартиру и, конечно же, ухаживали за нашим папой. Находили время не только для прогулок в ближайший парк, но и на посещения открывшегося рядом детского развлекательного центра. Больше всего в этом дворце удовольствий нас с ней привлекал скалодром. К весне у нас даже начало что-то получаться и падать с него мы стали намного реже, а подниматься чуть выше. А самое главное это то, что моя девочка наконец-то стала спокойно спать по ночам, поверила в себя, в свои силы и в меня. Теперь я без опаски оставляла их в квартире одних. Она могла в любой момент как приподнять, так и опустить, используя пульт изголовье кровати, напоить его, позвонить мне на телефон со своего, сделать себе бутерброды и даже разогреть их в микроволновке. Маленькая, хрупкая, она старательно училась и тренировалась. Не раз, и не два старательно убеждая меня в том, что совсем скоро вырастет и тогда сможет помогать мне и папе по-настоящему.

Первое апреля одарило нас необычной находкой. На нашей родной помойке мы с Васяткой нашли пианино. Настоящие, немецкое пианино стояло на краю огромной лужи не далеко от мусорных баков. Обшарпанное, заляпанное краской, сильно расстроенное, но с целыми струнами и клавишами, одним словом — раритет. Кем нужно было быть, чтобы такую вещь не только довести до такого плачевного состояния, но еще и выкинуть?

Что сделали мы? Ну, конечно же притащили его домой. Если честно, то нашли мужиков, заплатили им и уже на следующий день приступили к реанимации настрадавшегося от излишнего «внимания» людей инструмента. Мыли, сушили, зачищали, грунтовали и покрывали лаком мы его очень долго и тщательно, а потом с большим нетерпением ждали приглашенного настройщика. Им оказался высокий, сухопарый, абсолютно седой старик, который не только настроил наш инструмент, но и прочитал нам лекцию о том, какое чудо попало к нам в дом и как именно мы должны ухаживать за ним. С огромной благодарностью и нетерпением мы проводили дедушку восвояси и опробовали наше новое приобретение.

Ну, что могли бы сказать наши соседи по поводу нашей игры, если бы стены нашей квартиры были такими же тонкими, как в современных домах, я вслух произносить не хочу, но то, что моя игра мало чем отличалась от бренчания Василисы, это факт. Слух есть, умение было, навыков у этого тела — нет. Все получилось, как в сказке — «На колу мочало, начинай сначала». Благо хоть учитель мне теперь не нужен. Осталось только ноты в интернет-магазине заказать и время для тренировок найти, тем более дочечка тоже изъявила желание учиться музыке.

Сегодня самый лучший день. Мы сможем открыть окна и я, наконец-то, их помою. На улице конец апреля. Деревья покрылись молоденькой листвой. Орут как оглашенные воробьи. Солнышко радует, как никогда, а тусклые окна портят всю картину. Они у меня большие, высокие. Непорядок!

Окно в комнате, где лежит мой молчаливый красавец-муж, я оставила на последок. Супруг находится на многофункциональной кровати с приподнятым изголовьем лицом к окну, а дочка комфортно разместилась подле него с книжкой. К тому моменту, когда я приступила к чистке рамы, на мои плечи навалилась усталость.

— Учитывая, что ваш маленький ослик по имени Ленка уже весь в мыле в прямом и переносном смысле слова, мы не только будем ужинать позже обычного тем, что было приготовлено вчера, но и без массажа сегодня тоже придется обойтись. Зато завтра мы пойдем гулять все вместе, если, конечно, сумеем усадить нашего папочку в шикарное кресло на колесах, — рассуждала я вслух, залезая на подоконник.

То ли по причине усталости, а может потому, что я очень сомневалась в том, что смогу сама его обратно на кровать затащить, и была недостаточно внимательной, произошло то, что произошло. А если точнее, то перевернула я ведерко с водой, поскользнулась, и, нелепо взмахнув руками, выпала в открытое окно.