Дом Монтеану. Том 2 - Лина Мур

— Ну, неплохой расклад на самом деле. Мы со Станом будем вместе и встретимся в другом мире, в котором нас уже ждут те, кого мы любили. Так что мне всё равно. Я не цепляюсь за эту жизнь, мужчин и их одобрение. Мне теперь плевать. Дверь у тебя за спиной. Вон отсюда. Поторопись отсосать Томасу и остальным, как порядочная шлюха. За что они тебя терпят? Ах да, за твою вагину и умение сосать. Так вперёд! Беги к ним. Беги, Наима, тебе ведь ничего другого не осталось.

— Сука! Ты ещё пожалеешь! — Наима в ярости вылетает из темницы под мой сиплый смех.

— Вряд ли, — шепчу я.

Ногой отодвигаю подальше от себя поднос с оставшейся едой. Я не верю им. У меня есть причины для этого. Поэтому есть я не буду. Я могу прожить без еды довольно долгое время.

Ладно, вероятно, я погорячилась, когда отказалась от еды. Прошло уже достаточно времени, но ко мне так никто и не пришёл, чтобы сказать ещё какую-нибудь гадость. Так же меня никто не кормил, поэтому мне плохо. Мой желудок болит и ноет, иногда меня рвёт желчью, а порой я просто заставляю себя отключиться, заснуть, чтобы не чувствовать всего этого ужаса. Но к сожалению, спать долго я не могу. Тело не хочет, как и разум. За время моего заточения мои кости полностью окрепли, раны затянулись, и голова перестала болеть. И это радовало бы меня, если бы мне вернули мои силы, но их нет. Я пыталась честно их вызвать, не получилось. Но… со мной что-то не так. Раньше из-за голода меня рвало кровью, и я много спала, не было сил и никакого настроения. Сейчас же спать не хочется, как и моё настроение воинственное. Что-то внутри меня изменилось, или же это просто последствия моего разбитого сердца? Я не знаю. Думаю, что Томас плюнул на затею использовать меня, он подписал мне смертный приговор и оставил умирать в одиночестве и в сильнейших мучениях.

Сижу, прислонившись к холодной стене, и надавливаю на желудок, чтобы как-то унять в нём боль. Не помогает. Кажется, я это делаю уже целую вечность. Но видимо, про меня, наконец-то, вспомнили, потому что замки звенят, и тяжёлая дверь открывается, пропуская слабый свет. Мне приходится незаметно убрать руку с живота, ожидая, когда в камеру войдёт мой старый друг. С таким другом не нужны даже враги.

— Я вновь даю тебе выбор, Флорина, — раздаётся холодный голос Томаса.

Он останавливается на достаточном расстоянии от меня.

— Что ж, спасибо. Мой выбор — твоя смерть, — хмыкаю я. — Ой, или ты не об этом?

— Не паясничай, Флорина, — фыркнув, он облокачивается о стену и складывает руки на груди. — Ты же знаешь, что я хорошо воспитан, поэтому пропущу тебя первой.

— Смею не согласиться, Томас. Твоё воспитание ужасное, точнее, оно полностью отсутствует. Ты вломился в мой дом, убил моих людей, мучаешь их и угрожаешь им, а ещё ешь мою еду без разрешения. Так что, ты хреновый гость.

— Я не гость, Флорина. Это мой дом. И ты заняла мой дом без спроса, как и вся твоя свора. Это мой дом.

— Жить в иллюзиях опасно, Томас, но вперёд, я не против. Так ты пришёл для того, чтобы поболтать со мной или снова ударить? Ах да, воспитание и здесь хромает. Ты бьёшь женщин кулаками в лицо. Наиме нравится такое обращение, но вот я очень злопамятная. Я убью тебя.

— Смешно, — цокнув, он отталкивается от стены и через долю секунды оказывается висящим надо мной. Его лицо слишком близко, у меня появляется желание плюнуть в него.

Я вопросительно выгибаю бровь, а Томас наклоняет голову, обнажая клыки.

— И что дальше? Мне описаться от страха? Я с радостью, давно не мочилась. Хочешь, сделаю это тебе в рот? — смеюсь я.

Томас клацает зубами, задетый тем, что до сих пор его запугивания на меня не действуют.

Спрыгнув со стены, теперь Томас стоит напротив меня.

— Что ты хочешь? Убить меня? Трахнуть меня? Поболтать со мной? Пострелять со мной? Помолиться? Или всё же легенды не врут, а? — довольно ухмыльнувшись, я окидываю его тело беглым взглядом.

Меняй стратегии, мой друг. Враг никогда не должен знать, о чём ты думаешь и что хочешь. Меняй ход битвы. Застань врага врасплох, пусть мучится от незнания того, каким будет твой следующий шаг. И да, я сменила стратегию. Я была хороша в планировании переговоров, захвата территорий и многих других военных аспектов. Так что мой курс сменён. Теперь я буду давить на психику Томаса, напоминая ему о возлюбленных. К слову, это делать очень больно. Невыносимо больно, но необходимо. Я должна спасти Стана. Должна вытащить Рома. Должна хоть что-нибудь сделать, чтобы вытащить нас отсюда. И если нужно притвориться драматичной принцессой, верящей в вечную любовь и сказки, то я буду такой. Но я всегда нанесу ответный удар.

— Признай, что тебя тянет ко мне. Тянет до сих пор. Против твоей воли тянет. Ты не хочешь, чтобы твоя кровь требовала слияния, но она требует. Ты стараешься заглушить зов крови, но он намного сильнее твоих планов и жалких доводов разума. Ты борешься с собой, но уже проиграл и знаешь об этом. Поэтому ты здесь. Ты трепещешь от страха, что твой друг или кто-нибудь ещё узнает о том, что мы связаны, Томас. Ты никогда не убьёшь меня. Не сможешь. Да, ударить можешь, причинить мне быструю физическую боль можешь, но долгую… нет. Поэтому ты прислал ко мне Наиму. Поэтому ты не появлялся. Ты пытался, Томас. Пытался, но ты проиграл, — добавляю я, издевательски растягивая каждое слово.

— Ты закончила нести этот бред? Я уже говорил тебе, что это ложь. Русо всё выдумал, чтобы держать вас в узде. Я не отрицаю, что твои родители, вероятно, любили друг друга, но они же и изменяли друг другу. Я знал твоего отца, Флорина. Я видел, как он отдыхал без твоей матери.

Ублюдок. Он специально врёт мне. Он тоже сменил стратегию, ударяя меня по болезненным точкам. Он знает обо мне слишком много.

— Поэтому весь этот бред про возлюбленных на меня не действует. Абсолютно не действует. Я пользовался тобой. Пользовался Наимой. Я пользовался даже Джули. Я пользовался многими. Вы были всего лишь унитазом для моих нужд. Предметом