Борьба за господство на Черном море - Андрей Платонов

Для поддержания благоприятного оперативного режима в районе главной базы, кроме перечисленных сил и средств, в распоряжении командира охраны водного района контр-адмирала В.Г. Фадеева находились:

— четыре самолета МБР-2 в бухте Голландия, из них два с подвешенными бомбами (4 ФАБ-100) в 20-минутной готовности к вылету с задачей уничтожения обнаруженных подводных лодок и надводных кораблей противника и два самолета без бомбовой нагрузки для дополнительной разведки и поиска подводных лодок в районе базы;

— два торпедных катера в Карантинной бухте, имевшие по одной торпеде и 12 малых глубинных бомб каждый, в состоянии 15-минутной готовности к выходу в море с задачей уничтожения обнаруженных подводных лодок и атак надводных кораблей;

— три сторожевых катера в Стрелецкой бухте в 15-минутной готовности к выходу в море с задачей поиска и уничтожения подводных лодок и обеспечения входа в базу и выхода из нее больших кораблей и судов;

— три тральщика в Стрелецкой бухте в 30-минутной готовности к выходу в море для боевого траления.

Аналогичные мероприятия, только в меньших масштабах, проводились и в районах других военно-морских баз. По приказанию командующего флотом командир Одесской ВМБ установил воздушную разведку два раза в сутки в секторе Одесса — Жебрияны — Тарханкут; командир Батумской ВМБ — два раза в сутки до меридиана Трабзон, командир Новороссийской ВМБ — один раз в сутки в районе Синоп — Чива и два раза в сутки в морском секторе на удалении 70 миль от базы. Авиация флота с 23 июня один раз, а с 3 июля два раза в сутки начала вести дальнюю воздушную разведку по маршруту: Сулина, Констанца, Варна, Босфор, Зонгулдак. Разведка портов Болгарии и Турции производилась без залета в территориальные воды этих стран.

Из изложенного выше видно, что силы разведки и базовые дозоры контролировали практически всю акваторию Черного моря. По крайней мере теоретически противник не мог предпринять никаких внезапных действий против наших баз и коммуникаций. Все под контролем!

Учитывая важность согласованных действий флота с войсками приморских военных округов, командование Черноморского флота с первых же дней войны приняло меры к поддержанию тесного контакта с Одесским[10], Северо-Кавказским и Закавказским военными округами, а также с 9-м стрелковым (Симферополь) и 4-м дальнебомбардировочным авиационным (Запорожье) корпусами. Позже установили связь с главным командованием Юго-Западного направления. Штаб флота начал обмениваться со штабами указанных объединений Красной Армии оперативными и частично разведывательными сводками, информировал их об обстановке, разрешал вопросы организации совместных действий. И в этом вопросе теоретически все обстояло хорошо.

Таким образом, можно констатировать, что по крайней мере по состоянию на 26 июня 1941 г. у Военного совета ЧФ должна была складываться картина в целом благоприятной обстановки как минимум на Черноморском театре и южном фланге советско-германского фронта. О реальном положении дел в полосе Западного, да и Юго-Западного фронтов он, по-видимому, просто не знал. До этого момента перед Черноморским флотом стояли в основном наступательные задачи, и он пытался их решать.

Имея превосходство над морскими силами противника, командование Черноморского флота не видело перед собой других активных задач, кроме как нарушение коммуникаций между Констанцей и устьем Дуная и уничтожение кораблей противника. На коммуникации выслали подводные лодки: к вечеру 22 июня Щ-205 вышла на позицию в районе мыса Олинька, Щ-206 — на позицию в районе мыса Шаблер и Щ-209 — на позицию в районе мыса Эмине. А вот с кораблями противника оказалось сложнее: они в море не появлялись. Правда, 23 июня из штаба Дунайской флотилии пришло сообщение, что из Констанцы курсом 30° вышли шесть румынских эсминцев и миноносцев. Предположив, что противник решил совершить набег на одну из наших баз, командование ЧФ выслало в район о. Змеиный (Фидониси) отряд в составе лидера «Харьков», эсминцев «Беспощадный» и «Смышленый». Однако информация оказалась ложной, и 25 июня корабли возвратились в базу.

Первая набеговая операция

Напомним, что еще в первый день войны нарком ВМФ поставил флоту задачу провести набеговую операцию надводными силами на главную базу румынских ВМС и самый крупный порт Румынии — Констанцу. Суть подобной операции излагалась в НМО-40, там имелись и прямые указания, как такие действия проводить. Сразу еще раз отметим, что операция готовилась в условиях, приближенных к мирному времени, все силы и средства, органы управления имели полноценную подготовку, материальная часть также готовилась в полном объеме.

План набеговой операции разрабатывал штаб флота на основании, надо предполагать, Решения командующего флотом[11]. Здесь поясним, что План операции — это не какой-то единичный документ, а комплекс документов, иногда их несколько десятков, но все они вытекают из выполненной на карте оперативной части (в то время ее часто называли схемой операции). Что такое План операции в НМО-40, описано применительно к операции флота, но в частных наставлениях все те же требования перенесли на операции меньшего масштаба. В самом упрощенном виде План операции трактовался как основной документ по управлению силами в операции, представляющий собой графическое изображение Решения командующего на карте с легендой. Впоследствии «легенду» стали называть «пояснительной запиской».

В любом случае основой Плана является Решение. Однако в те времена военачальники, судя по документам, хранящимся в Центральном Военно-морском архиве, принятием этого самого Решения себя не утруждали. Во всяком случае, ни одного подобного документа за подписью, например, командующего флотом пока не обнаружено. А очень жаль. Дело в том, что в Решении содержится личный замысел на проведение операции. Подобные документы, исполненные на карте, часто собственной рукой военачальника, как никакие другие характеризуют его как флотоводца[12], дают возможность оценить уровень познания им военно-морского искусства, владение обстановкой, гибкость и, если хотите, коварство его оперативно-тактического мышления. Это тот редкий случай, когда командующий не утверждает документ, а ставит под ним свою подпись, тем самым полностью подтверждая свое личное авторство — и, следовательно, берет на себя всю ответственность за результат. Тут впоследствии уже не скажешь, что подчиненный глуповат и что каждому свою голову не приделаешь…

Так вот, Решения командующего Черноморским флотом на выполнение поставленной ему наркомом задачи не обнаружено. Правда имеется калька, снятая со «Схемы решения» и подписанная начальником штаба флота контр-адмиралом И.Д. Елисеевым и начальником оперативного отдела штаба капитаном 2-го ранга О.С. Жуковским. Но на ней отсутствует подпись командующего, а главное — там отображена только «морская часть» операции, то есть план действий надводных кораблей.

В установленном порядке План предстоящей операции выслали на утверждение тому, кто поставил боевую задачу, в данном случае наркому ВМФ. Этот документ в Архиве также отсутствует, но можно предположить, что в устной текстуальной форме по линии ВЧ связи доложили замысел командующего на предстоящую операцию. Для оперативности подобный способ доклада вполне допускается, и в ходе войны применялся неоднократно, в том числе армейцами. В связи с этим, а также по ряду косвенных признаков есть основания думать, что Плана операции как такового вообще не было.

По-видимому, на основании замысла командующего и Схемы решения на морскую часть в 15:00 25 июня командиру Отряда легких сил (ОЛС) контр-адмиралу Т.А. Новикову вручили боевой приказ:

«Отрядом легких сил в составе: КР „Ворошилов“, двух лидеров, ЭМ ЭМ типа С, под командованием контр-адмирала тов. Новикова в 05:00 26.06.41 г. атаковать артиллерийским огнем базу противника Констанца.

Основной объект — нефтебаки.

В составе ударной группы иметь лд „Харьков“, два эсминца типа С[13]. КР „Ворошилов“ и ЛД „Москва“ иметь в поддержке. В случае встречи ударной группы с миноносцами противника навести на КР „Ворошилов“ и при поддержке его решительной атакой уничтожить.

Одновременно с атакой базы кораблями по Констанца наносят удар наша авиация (4:00,4:30, 5:00).

Иметь в виду возможность наличия ДОЗК противника и минных заграждений»[14].

Вместе с приказом командир ОЛС получил кальку со «схемы решения» (в документах она называется «схемой перехода»), таблицу условных сигналов, план артиллерийской стрельбы. Как мы видим, выполнение морской части операции командующий флотом возложил на командира ОЛС. Но при этом командир оказался устранен от ее планирования. Получив боевой приказ, командир ОЛС должен принять свое Решение на его выполнение, а затем, подготовив План действий, реализовать его. Это аксиома боевого управления. В данной ситуации командир становится заложником чужих замыслов, которые до конца могут быть ему неизвестны, а главное — возможных чужих ошибок.