Рука и сердце Ее Высочества - Аманда Франкон

и этого я не могу понять. На Севере наша честь проверяется в бою и лишь подтверждается словами. Она зависит от нас самих, а не от тех, кто о нас злословит.

Ответ варвара меня возмутил. Много ли он понимает в наших дворянских традициях, чтобы вот так резко судить о них?! Да и вообще – не делай ничего предосудительного, поступай по чести, и слава о тебе будет идти как о честном человеке. Чего же проще?! Но вступать с вождём в полемику – значит растягивать время.

– У вас хорошая память, – похвалила я, хоть комплимент и сомнительный. – И вы говорите в духе некоторых самых передовых учёных. Я не могу согласиться с вами, но ведь сто лет назад все смеялись над теми мудрецами, которые пророчили открытие новых земель за океаном. Однако именно они оказались правы. Может и те, кто сейчас критикует честь, окажутся провидцами. Когда-нибудь.

Бранн улыбнулся с пониманием и продолжать дискуссию не стал. Поднялся, поклонился и вышел, не дожидаясь позволения.

Я откинулась на спинку дивана и выдохнла. Заметила взгляд одобрения, которым граф Наварро провожает северного вождя, но на открытое возмущение у меня не осталось сил. Жёсткий корсет давил невыносимо – в последний раз я носила его в шестнадцать лет, на своём дебютном балу, и с тех пор уже забыла, насколько он ужасен. Ну ничего, последний – принц Базилии, с ним, я надеюсь, проблем не будет.

Я оказалась права: принц Лайонел, такой же изящный, как и на прошедшем балу, долго и страстно говорил о картинах, театре и особенно – поэзии.

Когда речь зашла о чести, он ещё больше оживился, сверкнул очаровательной улыбкой и воодушевлённости произнёс:

– Честь как репутация дорога дворянам, и своим поведением они всячески её поддерживают. Но высшее проявление чести – и это демонстрируют современные постановки – именно в том, чтобы эту честь отринуть для благого дела. Здесь идеал – ваша история, граф Наварро, – Лайонел, не вставая, поклонился Армандо, выражая признательность, а наш «экзаменатор» заметно напрягся. – Пока я добирался до замках, часто слышал о том, как вы, прострелив противнику ногу на дуэли, потом склонились над побеждённым, чтобы выслушать обращённые к вам слова, не унижая собеседника тем, что вы стоит выше.

Интересно! Я бросила короткий взгляд на Наварро, он улыбнулся вежливо, но так холодно, что у меня кровь на миг застыла в жилах. Я слышала об этой истории, но не знала, кто её главный герой.

Армандо

Пришлось приложить усилия, чтобы не послать засранца к демонам. Почему-то каждый раз, когда мне припоминали ту историю, появлялось какое-то мерзкое чувство неправильности происходящего. Я лишь поступил по-человечески, но придворные истолковали всё иначе.

– Благодарю, Ваше Высочество, – будь моя воля, сказал бы это таким тоном, что к сопляка пропало бы всякое желание со мной разговаривать. Но нельзя, он всё же отпрыск Короля.

– О, что вы, граф Наварро! Для меня большая честь иметь знакомство с человеком, который своим безупречным поведением сумел искупить грехи своих предков.

И этот отпрыск явно не понял, что сейчас ему следовало бы замолчать. На миг мне показалось, что скрежет моих зубов услышали все вокруг, но судя по удивленной улыбке принцессы, лишь показалось.

– Делаю всё, что в моих силах, – я постарался улыбнуться дружелюбно, хоть не уверен, что получилось. Когда речь заходила о моих предках, к которым я фактически не имею отношения, скрывать раздражение становилось слишком трудно.

Я собирался задать Его Высочеству ещё пару каверзных вопросов, чтобы потянуть время, но в открытом дверном проёме заметил Эрика. Мальчишка слонялся из угла в угол с пустым выражением на полудетском лице. Заметив меня, он быстро подмигнул и вернулся к своему бессмысленному занятию. Что ж, значит, от общества принца можно избавляться.

Я взглянул на принцессу, передавая ей инициативу, и она легко вспорхнула с дивана, будто давно этого ждала. И я, и Лайонел поднялись вслед за ней.

– Вы поразили меня своими познаниями, принц Лайонел, – глядя на мягкую улыбку принцессы, можно было подумать, что-то она благоволит именно этому кавалеру, но стоило увидеть холодные, расчетливые глаза, как эта иллюзия рассеивалась.

Когда Его Высочество, раза три поклонившись принцессе, наконец удалился, мне показалось, воздух в комнате стал свежее. Или на меня не давил груз чужого одобрения. Я собирался как можно быстрее сбежать от пресных любезностей с Лучианой и заняться делами, но прежде, чем успел откланяться, она как бы невзначай, спросила:

– Скажите, граф, что вы сами думаете о чести? – принцесса подошла к окну, которое подбежавший паж поспешил распахнуть еще шире, и устремила спокойный взгляд куда-то в глубины сада, который мы так и не успели привести в надлежащий вид.

– В какой-то мере я согласен с Бранном. Тот факт, что зачастую наша честь, наша репутация зависит не от нас, а от злых языков или чужих поступков, несколько… раздражает, – честно признался я.

Плести кружева в стиле Лайонела смысла нет, ведь Лучиана уже наверняка заметила, что эта тема задевает меня. Иначе бы и спрашивать ни о чем не стала. Нежели ей так нравится злить меня? Если бы я вёл себя сдержаннее, глупых расспросов можно было бы избежать. Но что сделано, то сделано.

Принцесса едва заметно нахмурилась, между её бровей появилась ямочка – придающая Лучиане вид скорее милый, чем грозный. Обычно в разговорах и она остаётся спокойной, но похоже, и для неё тема чести очень значима.

– Ваша позиция – это результат ваших размышлений и убеждений или попытка оправдать своё происхождение?

От такой бестактности я на миг задохнулся. Да как она смеет?! Плевать, что принцесса, но ведь должна же она уважать подданных? Судя по её лёгкой полуулыбке, сама она вопросом довольна.

– Позволю себе напомнить, что и во мне течёт королевская кровь. Я хоть и дальний, но всё же ваш родственник, Ваше Высочество, и ничего, кроме гордости, по поводу своего происхождения не испытываю, – тихо ответил я.

Солгал. Вернее, сказал полуправду. Принцесса прищурилась – явно это поняла. Но продолжить этот спор для неё – значит поставить под сомнение честь всего королевского рода. Я рассчитывал, что она на это не решится, и оказался прав: Её Высочество улыбнулась и едва заметно кивнула мне, как бы признавая своё поражение. Один – один. Конечно, если считать ту детскую пикировку из-за картины в комнате.