Побег на войну - Сергей Линник

возьмешь? Одни похоронные агенты в наличии. Могилу отрыть и зарыть – вот это мы можем. Некоторые особо грамотные предлагают всех в траншею загнать и прикопать сверху, не дожидаясь, пока сами передохнут. Опять же, экономия ценного пищевого ресурса.

– Ладно, пойдем, познакомлю с нужными людьми. Только ты это… не свети меня. Спросят – скажи, мол, по Конотопу знал, помнишь только, что Петром зовут.

– Конечно, скажу, раз такое дело. – Разведчик даже оживился немного.

Подвел Андрея к майору, познакомил. Пусть ребята пообщаются, а у меня дел еще много, везде успеть надо.

Первым делом я нашел товарища Енота. Не, ну а что: с девчонкой моей миловался, так пусть хоть куском хлеба поделится. Жлобиться нехорошо. Нашелся он примерно на том же месте, где я его вчера обнаружил. Прогуливался, играя в кулака-единоличника. Расправлялся с моей законной пайкой. Кто его знает, сколько он сожрал без меня? А ведь делить будет – скажет, что так и было. Я эту хохляцкую натуру знаю хорошо, сам такой.

– Здравствуй, – говорю я, подходя поближе. – Не меня ли ждешь?

– Може, й тебе, – хмуро отвечает мне представитель подпольного чего-то.

Вот спрашивается: что ты весь из себя такой рыцарь печального образа? Я ведь со всей душой, а ты смотришь, будто я тебе в третьем классе в чернильницу помочился, и забыть такое не в силах.

– Видел, справочку про меня получил? – спрашиваю как можно дружелюбнее. Да что там, я почти улыбался этому Еноту!

– А ты що, следил за мною?

Да, похоже, фокус с чернильницей повторялся не однажды, вон как фыркает. А парень точно с запада, говорит не как в центре и на востоке, переиначивая русские слова на украинский лад и наоборот, а просто мешает их в предложении, заменяя родной речью слова, чтобы не думать над переводом.

– Нет, не обучен. Просто видел, как ты возле колючки с нужным товарищем базарил. Ты хлебушек-то перестань щипать, мне им еще одного хорошего парня кормить надо.

– Це хто такий? – с деланым равнодушием интересуется Енот.

– Командир разведчиков. Самое то для нашей задачи. Поможет часового снять.

– План ще не утвержден, ніякої самодеятельности, – занудил подпольщик, как лектор про международное положение.

– Смотрю я на тебя: вроде и умный, а присмотришься, так дурак дураком. Мне сегодня немчик похвалился, что скоро нас тут всех на ноль помножат. Кого не повесят, того расстреляют, а выживших в землю закопают. Не иначе для повышения урожайности в Киевской области. Будешь ждать, когда начнется?

– Коли отримані сведения? Источник?

Я враз почувствовал себя, как у особиста в гостях.

– Говорю же, сегодня. Начкар рассказал, фельдфебель Матиас Корф, если тебе так надо знать подробности. Время начала акции еще не согласовано, но в ближайшем будущем.

– Чому зразу не доложил? Такие сведения треба в обком… – зашипел товарищ Енот.

– Притормози! – оборвал я его. – Не подскажешь, с какого перепугу я тебе должен что-то докладывать? Ты здесь неизвестно сколько уже штаны протираешь, а результатов – одно хождение с таинственным видом по территории и сообщения в неизвестную даль. Я вчера пришел, к немцам в доверие втерся, группу сколотил. И чего я дождался? Что ты мне через губу цедишь: мол, ждите, вас когда-нибудь примут. Мне такое на хрен не надо, дорогой товарищ!

– Та я не про те, не так выразился, – попытался успокоить меня подпольщик. – И в думках не було…

– Ладно, слушай, что я придумал, – уже поспокойнее говорю я. Вот же нервы! – Вечером, как прожектора зажгут…

* * *

Поговорили с Енотом, согласовали, что да как. План он мой принял, только уточнил кое-что. Напрасно я на него так психовать чего-то начал. Одно дело делаем, а что с подозрением отнесся поначалу, так это специфика работы. Ну да, если считать каждого встречного предателем, пока обратное не выяснится, то есть шансы прожить подольше.

Понес я для начала честно отобранный хлеб Андрею Быкову. Для него у меня самое важное задание. Можно даже сказать, если не он, то и никто. Потому что артиллеристы есть, танкисты есть, даже саперы и те есть, а вот снять часового, чтобы шухер не поднялся, таких до сей поры не было. К тому же надо сообщить участникам операции, что они в ней участвуют. Я-то их записал, а они еще не знают. Навроде как облигации на работе раздают: пришел деньги получать, а тебе ведомость подсовывают, что ты их вроде и не хочешь.

Пока Андрей под завистливыми взглядами и возгласами «Да нам особо и не хочется!» поедал ровно половину дополнительной пайки, я коротко довел до майора Вани и прочих участников немножко подрихтованную версию событий. Дескать, подпольный обком загорелся желанием и всякое такое. Долго думал, говорить ли им про предстоящее ускоренное освобождение территории лагеря, а потом все же рассказал. Чтобы не было соблазна предложить провести учения и тренировки личного состава. А то я этих военных знаю, любое дело под бумагами похоронить способны.

Что-то не с той стороны я начал обход, надо было то, что сейчас сделать собрался, сначала организовать. Но хлеб подвел. Не отбери я его, сточил бы Енот буханочку, а потом у него от сухомятки живот бы болел. Так что спас я товарища от опасной для здоровья обжираловки. Как говорили персонажи какой-то книги из чердачной библиотеки, лучше поздно, чем никогда. Вот и я направился к начкару. Собутыльнику, можно сказать. И почти лепшему другу.

Фельдфебель Корф про меня не забыл, хотя за день устал очень сильно: от выхлопа, исходящего из его глотки, неподготовленный человек тоже устал бы и упал без чувств. И мое желание привести чертей для уборки вечером он воспринял понимающе. Обещал новой смене сообщить, чтобы они меня с помощниками не расстреляли.

– А лучше всего, – сказал Матиас, – подходи через часок, я тебя и покажу сразу. А собачников не бойся, в питомнике чумка, так что сегодня ночью эти твари вообще мешать не будут.

Вот тут я понял, что все в нашу пользу складывается, даже собачья чумка и та за нас. Не напрасно Михаил Петрович меня везучим называет!

– Схожу пока к коменданту, – говорю я начкару. – А то неудобно, так толком и не представился.

– Давай, – хлопнул он меня по плечу. – Сейчас Штраузе в отличном настроении. Самое время, пока он не нажрался опять.

Возле комендантского крыльца никого не было, чтобы спросить разрешения. Удивительная беспечность. Хотя попкарь на вышке и караульный дворик с конторой охраняет, так что чужие здесь не ходят.

Как я уже говорил, вышки в этом санатории ставили те еще умельцы. Площадочка