Рождественский мешок - Милн Кевин Алан

– Неоспоримый факт, – заявил он как можно авторитетнее, – что большинство христиан даже не понимают, что они празднуют на Рождество. Судя по всему, что я читал, Рождество, по своей сути, связано с Иисусом Христом. А на практике главным персонажем оказывается Санта-Клаус. Не кажется ли вам это странным? Лично мне кажется, но я не христианин, поэтому моя точка зрения может быть искаженной. Вы можете меня поправить?

Аарон пытался как-то возразить ему, но спорить с доводами Мадху было нелегко.

– Видишь ли, – сказал он, – Санта-Клаус был… святой. – По его лицу я понял, что в голове моего брата крутятся колесики и изо всех сил пытаются сообразить, что сказать дальше.

– Да, святой, – продолжал он. – Святой Николай, верно? Всем известно, что святые – это христиане, которые делают добрые дела и… ну… хорошее дело, которое делает святой Николай, состоит в том, что он приносит детям подарки. Все очень просто. Понятно? – Даже Аарон, кажется, сомневался в словах, которые он только что произнес.

– Значит, – возразил Мадху быстрее, чем олень бежит холодной рождественской ночью, – ты говоришь, что Рождество – это когда Санта приносит христианским детям подарки? И за это его считают святым? Так, что ли? Очень интересно. – По его саркастическому тону мы поняли, что его совершенно не убедило объяснение Аарона.

– Да, – пробормотал мой брат. – То есть нет… Просто… Я имел в виду… Я не знаю, что я хотел сказать, – честно признался он наконец.

Задавая свои вопросы, Мадху не собирался умалять значение Рождества. Но он и не хотел довольствоваться нашими объяснениями. Он искренне пытался понять, почему Рождество так важно для нас и как вписывается Санта в эту картину, если в Рождество христиане празднуют рождение Иисуса Христа.

Пока два мальчишки, которые были старше и умнее меня, сидели и обсуждали аргументы друг друга, мне пришло в голову, что, возможно, существует потенциальная связь между современным Сантой и Младенцем Иисусом.

– Эй, я понял! – воскликнул я.

– Что ты понял? – спросил Мадху.

– Кажется, я знаю, почему Санта связан с Рождеством и почему он раздает подарки. Может, он был… ну… тем мудрецом.

– Каким таким мудрецом? – спросил Аарон.

– Ты помнишь про мудрецов с Востока? Возможно, это один из них. Ведь они принесли Иисусу подарки, когда он родился.

– Волхвы, а не мудрецы, – фыркнул Аарон. – Они шли за звездой из восточной страны до Вифлеема. С какой стати ему быть одним из них?

– Я просто подумал, что, может, после того как он принес Иисусу свой особый дар, он решил приносить подарки детям каждый год, чтобы мы все вспоминали о рождении Христа.

– Я не очень хорошо знаю эту историю, – задумчиво проговорил Мадху. Он глядел на меня и указательным пальцем тер подбородок. – Но если верно то, что ты говоришь, тогда я вижу в этом больше смысла, чем во всем, что я слышал сегодня про Санта-Клауса. – Он подмигнул мне и улыбнулся Аарону.

– Раз ты считаешь его мысль такой интересной, тогда присоединяйся к нам и празднуй с нами Рождество. – Аарона слегка задело, что Мадху больше понравилось мое объяснение про Санта-Клауса. – Я уверен, что тебе дадут роль одного из волхвов, и тогда ты узнаешь про них все, что тебе нужно.

– Да, в самом деле! Аарон, это замечательное предложение. Я очень хочу узнать про тех людей с Востока, которые были мудрыми.

Так мы и решили, что Мадху тоже будет участвовать в представлении.

В тот вечер мы еще раз упомянули про Рождество, когда спросили его про рождественский листок. К нашему удивлению, он ответил, что разорвал его и выбросил в корзину, так как Санта бессилен дать то, что Мадху хочет больше всего на свете. Еще он сказал, что если бы Санта и мог дать ему то, что он хочет, то, скорее всего, он все равно не даст ему, потому что Мадху не христианин. Я подумал, что он ошибается, но не стал обсуждать эту тему.

Когда нам пришло время уходить от Мадху, я в душе даже пожалел об этом. Мне хотелось посидеть у него хотя бы еще немного и слушать его разговоры. Отчасти из-за того, что я с ужасом ждал окончания этого вечера. Ведь я уже знал по своему опыту, что Катрина совсем не то, что Мадху. Если он веселый и жизнерадостный, то она мрачная и неприятная. Там, где Мадху видел светлую сторону, она ее точно не видела.

– Привет, – негромко сказал я, постучавшись в дверь Катрины, и в глубине души надеялся, что она не услышит моего стука. – Катрина, это Молар, позавчерашний эльф. Ты у себя?

– Не входи! – закричала она так громко, что ее слышал весь пятый этаж. – Я не хочу никого видеть!

– У-у-у, – тихонько сказал Аарон. – У нее мощные легкие. Но теперь мы хотя бы знаем, что она тут.

– Я слышу ваш разговор! Конечно же, я здесь. Где мне еще быть? Я еще не умерла!

Все пошло еще хуже, чем я опасался.

– Доктор Рингл меня обманул, – шепнул я брату. – Он говорил, все будет нормально. По-моему, она не…

– Эй! Я опять слышу, что вы там говорите! Если вы собираетесь обсуждать меня, делайте это по крайней мере при мне! Вы, никчемные и неуклюжие слуги Санты!

Мы немного постояли в замешательстве, не зная, то ли убежать, то ли продолжить наши попытки наладить контакт с Катриной. Если бы не мое обещание доктору Ринглу, что я заберу у нее листок с рождественскими пожеланиями, я бы немедленно вернулся к Мадху и забыл про эту самую мисс Катрину Барлоу. Но я дал доктору слово, и деваться было некуда.

– Хм, замечательно, – отважился я наконец. – Это что, приглашение зайти?

– Что?! – возмущенно отозвалась она.

– Ты только что сказала, чтобы мы говорили это при тебе. Значит, мы… хм… можем войти и поговорить с тобой?

– Я не это хотела сказать. Я просто хотела, чтобы вы умолкли.

– Я это понял, – ответил я. – Но все равно, нам можно войти? Сегодня со мной пришел мой брат, и мы правда хотим с тобой поговорить.

Несколько минут из-за двери доносились лишь шорохи, тихие звуки шагов и скрип. По своему вчерашнему опыту я уже знал, что это хороший знак – она готовилась впустить нас. Но я боялся сказать об этом Аарону, иначе она услышит мои слова и передумает. Через минуту-другую она наконец-то заговорила, и на этот раз ее голос звучал гораздо приветливее.

– Эй! Вы можете войти – но только на одну минуту.

Поскольку я уже виделся с Катриной, пускай недолго, но ровно столько, чтобы огорчить ее до слез, Аарон настоял, чтобы я первым зашел в палату. Как можно бережнее и осторожнее я достал из внутреннего кармана большой рождественский леденец и выставил его перед собой, словно факел, освещающий мне дорогу. Потом с опаской открыл дверь.

– Я… хм… принес тебе одну вещь, Катрина, – сообщил я. Моя рука первой пересекла порог палаты, пальцы крепко сжимали бело-красное мирное подношение. – Этот леденец больше, чем тот, который разбился… – Моя фраза оборвалась на середине, а ноги прилипли к полу – я поднял глаза на Катрину. Она стояла там же, где и в прошлый раз, у противоположной стены. На ней не было красной пижамы, обернутой туалетной бумагой, но на ее голове по-прежнему белел бумажный мешок. Я судорожно сглотнул. – Катрина, это что – еще один маскарадный костюм?

– Ты про мешок? Нет, тупица! – сердито обругала она меня. – В тот раз он тоже не входил в мой наряд рождественского леденца!

– Тогда зачем он? – спросил Аарон, встав возле меня.

– Вы что, серьезно? Вы действительно меня спрашиваете? Пожалуй, прав был мой дед. Он всегда говорил: «Не бывает глупых вопросов, а только глупые люди». Может, ты догадаешься, мистер Гениус? – К моему огромному облегчению, она обращалась к Аарону. – Почему у меня на голове этот мешок? А как ты сам думаешь?

Из-за бумажного мешка я не видел выражения ее лица, но по ее тону было заметно, что это больная для нее тема.

– Хм-м-м… – пробормотал Аарон, – может, у тебя не в порядке прическа и ты не могла найти шапочку, чтобы накрыть голову?

– Не угада-ал! Ну а ты, человек-конфетка? – Теперь ее глаза сердито сверлили меня сквозь прорези в мешке. Я увидел, что они зеленого цвета.