Чужие грехи - Ева Шилова

уж как Вы ими распорядитесь – дело Ваше. Сегодня десятое июня. Комиссия задержится в городе еще на три ночи. У Вас еще есть время подумать, захотите ли Вы использовать этот шанс.

И утром двенадцатого Конрад получил записку. Она состояла из одного слова «Гарантии?» Отвечать не стал, оседлал лошадь, приехал в усадьбу, пригласил прогуляться по саду. Объяснил, что такими… деликатными… делами у королевского посланника занимается специальная женщина, что-то вроде секретаря. Что общаясь с ней, следует поставить условием… эээ… встречи предварительное получение расписки и обещания прекратить дело. Что в процессе… эээ… переговоров можно не снимать маску, равно как и потом. Выслушал сухое «Когда и куда я должна явиться?» Снова объяснил, что лично он не в курсе, но может выяснить ближе к вечеру. И вернувшись уже в сумерках в сопровождении неприметной кареты, представил сидящую там невзрачную женщину под вуалью: «Это госпожа Лина. Все вопросы к ней». После чего деликатно оставил дам наедине.

А утром принял ванну с апельсиновым маслом, причесался, тщательно оделся и поехал в усадьбу Кисс. Пришло время сватовства.

* * *

Сегодня

Орбан Кисс встретил появление Конрада безрадостно. Он сидел в своем кабинете, постаревший на много лет, созерцал бокал с коньяком и потенциального будущего зятя еле удостоил взглядом.

– Что с Вами, господин Кисс?

– Хандра жестокая! А это результат деятельности некоторых, которые считают себя очень умными!

Да что с ним такое? Все же утряслось, Конрад еще вчера вечером послал ему сообщение, что можно возвращаться. Сейчас самое время поговорить о свадьбе… Что успело измениться за несколько часов?

– Вы на какую деятельность изволите намекать?

– На ту самую, дорогой будущий зять, на ту самую. На самодеятельную. Мы как с Вами договаривались? Я исчезаю якобы в Будапешт за два дня до приезда комиссии и жду от Вас сообщения, что все получилось и можно возвращаться. Вы тем временем подталкиваете Ренату совместно обокрасть архив ради меня и она, потрясенная Вашим благородством и участием в жизни семьи, дает согласие на брак. Вам достается восторженная жена, мне – избежание наказания за откаты и возможность передать титул и поместье старшему сыну, все довольны. А что на деле? Зачем Вы заставили ее лечь в койку с жирным похотливым стариком? Чего Вы этим добились?

Чего, чего, того! Предполагалось, что после такого унижения, выкупив собой десятую, предусмотрительно припрятанную Конрадом еще при обыске архива расписку, она уж точно никуда не денется и выйдет за него замуж. Ему достанется не просто восторженная, нет, ему нужна покорная жена, которой можно будет при случае тыкать в нос всю степень ее недостойности. Подумаешь, забыл будущего тестя предупредить! Его какое дело? Тем более, что Кисс не все знает.

– Вы ошибаетесь, в койке был не Мартон Мезей. Это был я. Иначе бы я сейчас не находился здесь с просьбой руки барышни Ренаты.

– Лихо… значит, на чувстве ее вины собирался всю жизнь играть… молодец. Манипулятор. Что ж, твоя будущая жена смиренно ожидает тебя в Сиреневой гостиной. Влево по коридору.

Конрад влетел в комнату, называемую Сиреневой из-за обивки мебели и штор соответствующего цвета и застыл. Не в таком виде он предполагал обнаружить будущую невесту, совсем не в таком! Нет, Рената была в свадебном платье, но… она лежала на кушетке и производила впечатление слабоумной. Мутные глаза, вытекающая изо рта слюна, мычание, слабо подергивающиеся конечности… и надпись. От плеча к плечу через все декольте фиолетовыми чернилами было выведено «Подавись!»

– Господин Кисс, как это понимать?!

– А так и понимать, что перестарался ты со своими играми. Ренатка как приехала сегодня утром после Ваших развлечений, злая как стая собак, так сразу и взяла меня в оборот с этими расписками, а заодно и наложила какой-то рунный став, чтоб я соврать не мог. Я и не смог. Она меня выпотрошила получше любого следователя, пришлось сознаться в том, что не арестовывали меня, что не было против меня дела, что мы все это затеяли, чтоб расписки умыкнуть и Вас подтолкнуть друг к другу. Тут-то она и взвилась, и рассказала подробности ночи, проведенной как она думала с Королевским Грифом. Да ты у нас затейник, дорогой будущий зять! Зачем тебе понадобилось завязывать ей глаза, я понял. Но в чем был высший смысл приматывать ей конечности ремнями к кровати, вот тут даже моя богатая фантазия пасует.

А то ты не понимаешь, на что способна обиженная женщина, владеющая рунами! Она бы меня в отбивную превратила, оставь я ей свободными руки. Нет уж, чувство самосохранения никто не отменял.

– А потом еще сыновья нарисовались, привлеченные нашим скандалом. И послушав нас, сразу все сообразили, быстро списав Ренату со счетов. Вместо того, чтоб пожалеть… или там сказать «спасибо» … обозвали воровкой и блудницей, чуть не в приказном порядке сообщили о замужестве и Ласло начал интересоваться, как именно будет проходить церемония передачи ненужной сестры в другой род. И на ком он теперь, как титулованный, сможет жениться. А Ладжос его поддержал. Довели, короче, девчонку практически до истерики. Больше не будут.

– Почему?

– Посмотри в Лавандовой гостиной. Вправо по коридору.

Зрелище в Лавандовой гостиной оказалось не лучше, чем в Сиреневой. Ласло и Ладжос выглядели чуть лучше сестры, во всяком случае, конвульсий не было, но не было и ощущения, что братья живы. Закрытые глаза, почти полное отсутствие дыхания и неподвижность. Конрада передернуло. Вернувшись в кабинет, он сам нашел бокал, плеснул себе коньяку и глухо спросил:

– Это она… с ними такое?..

– Она. Несчастливый сегодня день, пятница, тринадцатое. Я разом лишился всех троих наследников. А ведь все могло получиться… если б не излишние инициативы некоторых…

Конрад промолчал. Сказать и вправду было нечего. Не устрой он весь этот фарс с ночью, якобы необходимой королевскому посланнику, сейчас бы они с Ренатой принимали поздравления с помолвкой.

– Так что, дорогой будущий зять, бери Ренату и вези в церковь.

– Зачем?

– То есть как зачем? Венчаться, разумеется!

– А ничего, что я этого не хочу? Да ни один служитель Господа меня с ней не обвенчает, как только чуть внимательнее на нее посмотрит!

– Ни один. Кроме тех, кому ты покажешь свой экземпляр брачного контракта, заверенного рунной клятвой. Они-то в отличие от тебя понимают, что невыполнение обязательств жениться чревато для нарушителя смертью. Так что обвенчают вас, даже не сомневайся.

– Да я лучше сдохну, чем…

– Это уж как посчитаешь нужным. Держи в уме, что этим ты порушишь жизнь своей семьи. Ты что думаешь с ними будет