Божественные сказки - Андрей Ангелов

– Доброе утро, отец Борис, – продолжила девушка. Мне показалось, что она улыбается, хотя по профилю определить эмоцию было трудно. Эльвира повернулась ко мне, глядя на меня в прибор. После убрала его, подмигнула:

– Я принесла вам супчик, как и обещала.

– Ааа… эм… – языком овладел столбняк. Человек со сна гораздо менее умеет выражать свои мысли, нежели в любом другом состоянии.

– Я стучала! – сказала Эля. – А когда вы не открыли – то толкнула дверь на всякий случай. Она оказалась не заперта. Я и вошла.

Поскольку я не сводил с неё суматошного взора – портье добавила:

– Я неправильно поступила, да?.. – голос дрогнул.

– Где вы взяли прибор, что у вас в руке!? – спросил я, обнажая причины своей тревоги.

– Ч-что?.. – Эля недоумённо глянула на прибор. – Лежал рядом с вашей кроватью, на полу.

– И что вы сейчас увидели!? – мне вдруг захотелось заорать, но я сдержался.

Взгляд Эльвиры отразил тревогу, она… явно хотела вымолвить что-то участливое, но… сдержалась. Пожала плечиком:

– Что можно увидеть в подзорную трубу?.. Улицу. Дома. Людей…

Я поднялся, молча и требовательно протянул руку. Девушка с опаской сделала шажок и подала прибор. Я цепко схватил трубу и прижал её к груди. Портье явно не знала, то ли плакать от моей одержимости, то ли смеяться – вид растерянного священника всегда немного комичен.

– Неужто мне всё приснилось!? – пробормотал я. Я глянул на стол, приметил там остатки вчерашнего ужина и понял, что… Бог позаботился о том, дабы наблюдать грехи мог один я. Для всех других данная вещь была обычным оптическим прибором, – таким образом, прибор – это что-то вроде шкатулки с двойным дном. Я захотел засмеяться, но лишь улыбнулся. С довольным выражением лица глянул на портье.

– Я забыл вчера запереть дверь, – сообщил я безмятежно.

Эльвира списала моё недавнее странное поведение на послесонное состояние и тоже повеселела.

– Вы кушайте, – она сдвинулась к столу, сдернула с него белую салфетку. Под тканью оказалась тарелочка, испускающая ароматный пар. – А я пошла отсыпаться после суточного дежурства. До вечера! Думаю, что дорогу найдете…

Девушка ушла к выходу.

– Какую дорогу?.. – машинально удивился я.

Портье тотчас же возвернулась к столу, взяла с него листок бумаги (лежал рядом с тарелкой), развернула, поднесла под мой нос на расставленных пальцах:

– Видите? Это адрес моей квартиры, очень подробный, с подъездом и этажом. Улица Марксистская, здесь 20 минут ходу.

Моим глазам предстали несколько отпечатанных фраз. А также схема от руки.

– Вижу, – согласился я. – Но зачем…

– Хочу расспросить вас о вашей курсовой! – объяснила девушка просто. – Часиков в шесть буду ждать. Приготовлю знатную курицу.

Она вновь отошла к выходу, не забыв аккуратно положить адрес назад – на стол.

– Постойте, Эля! – вскинулся я нетерпеливо.

– Да! – девушка остановилась. Медленно повернулась. Спросила удивлённо: – Позвольте узнать причины вашего отказа. Может, я вам не нравлюсь?..

Вероятно последняя фраза мне лишь послышалась. В глазах портье лишь недоумение и нет ни тени «женской обиды».

Сестра моего однокурсника не похожа на честную давалку и поэтому моему целомудрию вряд ли что угрожает. А поесть домашних пирожков не есть грех.

– Я не отказываюсь, – изнутри у меня изошел смущенный кашель. – Я только… хочу попросить постную пищу. Кхм… Я в добровольном посту, и скоромного не кушаю.

– Даа, – теперь недоумевала девушка. – Ну… хорошо… То есть… Конечно, я придумаю аналог курицы!.. Есть ещё вопросы?..

Я немного подумал и решительно кивнул:

– Да, есть один вопрос. Но он… интимный.

– Я не замужем, – кокетливо сморщила личико Эльвира.

«Это видно», – улыбнулся я про себя, а вслух вымолвил:

– Я всего лишь хочу узнать адрес общественной бани. Желательно поблизости от гостиницы. Хочу омыть тело перед визитом к патриарху.

– Ну уж нет! – категорически заявила Эльвира. Она погрозила мне пальчиком. – Даже не думайте! Хотите подцепить «грибок» или что похуже?.. Помоетесь у меня!

– Нет! – вскрикнул я в испуге прежде, чем успел подвергнуть ситуацию анализу.

– Да! – торжественно изрекла портье. Она упёрла ручки в бока, наклонилась надо мной и молвила задушевно:

– Вы будете мыться один! В ванной есть крепкий шпингалет, на который вы закроетесь! Полотенце дам прежде.

7. Благочестие

Я сидел за столом и пытался кушать тёплый супчик с лапшой. Как только портье ушла – моё сознание атаковала целая армия мыслей из категории «Добро и зло»! Или «Любовь и ненависть», – так точней, наверняка. Я помешивал ложкой в простывающем бульоне и думал, думал, думал… Прибор греха лежал рядом, не давая моим мыслям соскальзывать с благочестивой колеи, рядом с ним покоилась Библия, так, на всякий случай.

Случай на Ваганьковском кладбище вытолкнул на поверхность моей памяти высказывание одного русского святителя: «Превыше земного закона есть справедливость, а выше справедливости может быть только милосердие». Надругательство над мёртвыми заставило меня продолжить фразу. От себя я добавлял: «Да, милосердие – это высшая ценность в мире, но есть люди, которые его недостойны. Они заслуживают именно справедливого суда, к тому же без судей. Око за око, как говорили древние!».

Я в сердцах чуть не плюнул в супчик… поскорее отодвинул его от себя, от греха. Во мне проснулся командир взвода военной разведки, лет 20-ти от роду, умеющий восстанавливать подлинную справедливость. Огнём и мечом, и только так!.. Однако мне уже не 20 лет и я давно не машу кулаками, а верю в слова Христа «Любите ближних». А чем более человек тебе неприятен – тем и твоя любовь ценнее. Никакой пользы нам от того, что любим любящих нас. Любовь к нелюбимым есть любовь к Христу. Сын Божий всепрощающ. Мне до него ещё как-то далековато…

Я вскочил и сделал по номеру задумчивый круг. Беспрерывно теребя бороду.

Кажется, я начал понимать, зачем Господь оставил мне прибор греха. Он желает испытать мою веру. Выдержу ли я духовно, просматривая страшные пороки? Не заполонят ли меня ненависть и отвращение?.. Почти невозможно приказать сердцу любить, когда тебя переполняют ужас и неприятие! Христос всё же смог. Распятый, он просил Отца простить своих мучителей. И мне надо повторить сей подвиг с поправкой на то, что физических жертв от меня не требуется.

Я сел и взял в руки Библию. Помедлил, приводя дух в нейтральное состояние, – Святую книгу нужно открывать как минимум не с грязными помыслами.

– Так, запомним, – размыслил я вслух. – Бог дал мне крест и я пронесу его, как в своё время он нёс свой.

Ближайшие полчаса мой скромный гостиничный номер наполняли библейские стихи, звучащие в идеальной тишине особенно торжественно:

– Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие небесное.

– Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

– Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

– Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

– Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.

– Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

– Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены Сынами Божиими.[2]

8. Баня для священника

Через некоторое время я спустился в холл. У стойки портье меня встретила пухленькая бабца лет 30, объективно безобразная. И речь не о чертах лица или фигуре, а об эмоциональной составляющей её человеческой сущности.

Глаза излучали лютую неприязнь. У меня возникло чувство, что она ненавидела весь мир в силу непонятно каких причин.

– Слушаю вас, господин поп, – немедленно показала свою суть портье.

Я смолчал и она продолжила ехидно:

– Итак, чего желает ваше преосвященство?.. – бабца встала и прямо-таки рявкнула: – Короче, чего надо?

Было бессмысленно с ней спорить. Ярая богохульница… Зло – это лишь низшая ступень добра. Что-то вроде персонального плинтуса, и эта девушка сейчас как раз под ним. И не вылезет, пока сама не захочет… Но обиду мне удалось прогнать:

– Я хочу спросить, где находится ближайшая баня.

– Попы моются? – удивилась портье. – Даже не знала…

А чего я ожидал?.. Странно, что такую работницу держит на такой должности начальство отеля. Всё ж «совок» канул в Лету, и твой клиент – это твои деньги…

– Несчастное дитя, – произнес я тихонечко, отходя.

– Сукин сын! – практически крикнула портье. И выставила мне вслед средний палец руки, иначе говоря «Fuck». Я не видел сей жест, но был уверен, что он имеет место быть.

Да, я решил прийти вечерком к Эле, но помыться намеревался всё же в общественной бане. За полчаса я обошел целиком Таганку. Никто из двух десятков человек – к кому я обратился, не подсказал адрес бани. Более того, меня однообразно игнорировали. Кто-то не отвечал, кто-то буркал нечто невнятное, а… одна женщина просто шарахнулась! В отчаянии я заприметил милицейскую машину, наклонился к открытой фортке и спросил на предмет бани. Жирный страж порядка показал мне молчаливый кулак.