Тот первый поцелуй - Саманта Джеймс

— Мне кажется, да. — Стивен задумался. — Но на ноги она встанет, пожалуй, только через месяц.

Он рассмеялся, увидев огорченное лицо Моргана. Надев сюртук, Стивен продолжал;

— Тебе следует свыкнуться с тем, что она немного погостит в твоем доме.

«Только этого мне недоставало», — мрачно подумал Морган.

Стивен направился было к двери, но вдруг остановился.

— У меня есть одна идея. Что если я на время пришлю к тебе свою экономку Маргарет? Она прекрасная сиделка, и к тому же это предотвратит ненужные сплетни, если кто узнает, что у тебя живет молодая девушка. Зачем тебе лишний раз привлекать к себе внимание?

Морган ухмыльнулся.

— В этом нет необходимости. Меньше всего на свете меня заботит моя репутация. Она и без того достаточно запятнана.

Стивен взялся за ручку двери, и Морган двинулся к нему, но тот остановил его движением руки.

— Не надо, дружище, я знаю дорогу.

Морган остался один, наедине со своей незваной гостьей. Он подошел к кровати и посмотрел на девушку. Ее профиль казался высеченным из мрамора, такой она была неподвижной и бледной. Опущенные реки — чуть розоватые, почти прозрачные. Тем неожиданней была чернота ресниц, лежавших на щеках. Узкие брови кокетливо изгибались.

Но особо его внимание привлекла ее кожа, удивительно гладкая и нежная. Ему вдруг захотелось прикоснуться к щеке девушки, чтобы проверить, так ли она мягка и шелковиста, как кажется.

Девушка… Почему он так мысленно называет ее? Почему упорствует? Вряд ли это соответствует действительности. Возможно, причиной тому было беззащитное, растерянное выражение ее лица, когда он предстал перед ней вместо Натаниеля, хотя вряд ли она такая уж юная. Он дал ей на вид двадцать с небольшим.

Его взгляд спустился ниже и задержался на высокой груди, приподнявшей атласное одеяло. Еще до прихода Стивена он снял с нее корсет и нижние юбки. На ней оставалась одна рубашка. И хотя незнакомка была высокой и стройной, ее тело было округлым, зрелым и женственным. При всей своей беспристрастности Морган ощущал исходивший от нее теплый поток чувственности.

Да, что есть, то есть, она хороша собой. Если, конечно, вы любитель блондинок, а Морган не относил себя к таковым. Он находил их вялыми и бесцветными во всех отношениях.

Девушка зашевелилась, заметалась по подушке. Морган склонился над ней, чтобы поймать дуновение, звук, еле слетевший с ее губ… А может быть, слово?

Это было имя. Натаниель.

Морган выпрямился. Резко отвернулся, охваченный невеселыми мыслями. Кем бы ни была эта женщина, он не желал ее присутствия в своем доме. Но факт оставался фактом, он не мог от нее избавиться, как не мог избавиться от пробуждаемых ею тяжелых воспоминаний.

Конечно же, он позаботится о том, чтобы обеспечить ей наилучший уход. Если повезет, она быстро выздоровеет, и тогда, как только она станет на ноги, он укажет ей на дверь.

Девушка застонала, и Морган, позабыв о своих твердых намерениях, бросился к кровати. Ее пальцы вцепились в одеяло, и что-то блеснуло на ее руке. Морган присмотрелся.

Золотое кольцо украшало средний палец ее левой руки.

Невольное проклятие сорвалось с губ Моргана. Вот это номер! Что еще натворил Натаниель? Морган не хотел верить «своим глазам. Брат вечно попадал в истории. Неужели в придачу ко всему он еще и женился!

« Проклятие «, — вновь и вновь повторял Морган в приступе вспыхнувшей ярости. Что привело сюда Элизабет Стентон? Что ее связывает с Натаниелем?

Морган догадывался, что ответ вряд ли его обрадует.

Следующие несколько дней прошли для Элизабет как в тумане, она страдала от боли и не понимала, где находится. И все же где-то в темных глубинах ее сознания родилась догадка, что она тяжело больна. Все ее тело пылало от жара, голова разламывалась на части и дыхание с хрипом вырывалось из груди. Она смутно понимала, что мечется по кровати и стонет; что чей-то незнакомый голос уговаривает ее выпить хотя бы капельку воды. Часто кто-то прикладывал руку к ее голове, протирал грудь и плечи прохладным влажным полотенцем. Кругом звучал целый хор голосов.

Но однажды Элизабет увидела, как яркие солнечные лучи проникают через окно в ногах ее кровати. Медленно к ней возвращалось сознание. Она попыталась повернуть голову, чтобы спрятаться от слепящего блеска, но безуспешно. Элизабет слышала отдаленный шум голосов. Значит, она была не одна. Что-то показалось ей странным: и в Лондоне, и в Хейден-Парке окно в ее комнате находилось сбоку от кровати.

Элизабет прикрыла глаза рукой.

— Мне больно от света, — пробормотала она.

Раскатистый басовитый смех раздался над ее головой.

— Как я рад, что вы наконец-то вернулись к жизни.

Глава 3

Следующие несколько дней прошли для Элизабет как в тумане, она страдала от боли и не понимала, где находится. И все же где-то в темных глубинах ее сознания родилась догадка, что она тяжело больна. Все ее тело пылало от жара, голова разламывалась на части и дыхание с хрипом вырывалось из груди. Она смутно понимала, что мечется по кровати и стонет; что чей-то незнакомый голос уговаривает ее выпить хотя бы капельку воды. Часто кто-то прикладывал руку к ее голове, протирал грудь и плечи прохладным влажным полотенцем. Кругом звучал целый хор голосов.

Но однажды Элизабет увидела, как яркие солнечные лучи проникают через окно в ногах ее кровати. Медленно к ней возвращалось сознание. Она попыталась повернуть голову, чтобы спрятаться от слепящего блеска, но безуспешно. Элизабет слышала отдаленный шум голосов. Значит, она была не одна. Что-то показалось ей странным: и в Лондоне, и в Хейден-Парке окно в ее комнате находилось сбоку от кровати.

Элизабет прикрыла глаза рукой.

— Мне больно от света, — пробормотала она.

Раскатистый басовитый смех раздался над ее головой.

— Как я рад, что вы наконец-то вернулись к жизни.

Это был незнакомый ей голос. В растерянности Элизабет открыла глаза и увидела перед собой человека с густыми каштановыми волосами и лукавыми карими глазами. Она невольно вздрогнула: к ней в спальню еще никогда не вторгались мужчины. И уж тем более не сидели на стуле прямо рядом с кроватью.

— Кто… Кто вы такой?

Сиплый, прерывающийся голос мало походил на ее прежний.

Человек улыбнулся.

— Я доктор Стивен Маркс, это я вас лечил. — Он склонил голову набок. — Признаюсь, не знаю, как к вам обращаться. Мы, американцы, плохо разбираемся в церемониях. Могу я называть вас леди Элизабет?

Хотя Элизабет еще плохо соображала, ей определенно понравился доктор Стивен Маркс. Он держался сердечно и дружелюбно, чем с первой минуты завоевал ее доверие.