Спасение в любви - Нэйма Саймон

Она не могла уйти далеко. Слабый утренний свет проникал в комнату через высокое окно — еще довольно рано. А дом, вероятно, все еще заблокирован. Но нет, низкий гул маленького холодильника в дальнем углу достиг его ушей. Электричество вернулось, а это означало, что все службы работают. Он должен найти Камиллу.

Гидеон поднял рубашку с пола, и в этот момент зазвучала песня Queen. Так вот что он принял за сигнал своего будильника — это был особый рингтон его мамы. Он взял телефон с дивана, удивляясь тому, что тот все еще не разрядился.

Всего три процента, отметил он, проводя большим пальцем по экрану.

— Привет, мам, — буркнул он, застегивая пуговицы на ходу. — У меня почти совсем разряжена батарея телефона, долго говорить не могу. Но я в порядке…

— Гидеон, — сказала она, и ее торжественный тон прервал его.

Тревога и первый укол страха стеснили грудь. И когда она пробормотала: «Это Оливия», его догадка оказалась верной.

Закрыв глаза, он расправил плечи, собираясь с духом.

— Что случилось?

— Она в больнице. Мне пришлось отвезти ее прошлой ночью. — Ее вздох эхом отозвался у него в ушах; он почувствовал усталость и беспокойство.

— Гидеон. — Мать умолкла, явно собираясь с силами, потом сказала: — Оливия видела новости о помолвке Тревора Нила.

Знакомый гнев закипел в груди Гидеона.

— Я уже в пути.

Сестру поместили в психиатрическое отделение Медицинского центра милосердия. Гидеон вышел из отдельной палаты, в которой лежала его сестра, и тихо закрыл за собой дверь.

Словно пытаясь снять выражение тревоги, он провел рукой по лицу и быстро прошел через холл в небольшую комнату ожидания, где расположились его мать и ее родители. Все трое с тревогой уставились на него, как только он появился.

Лицо Гидеона было печальным и усталым. Те же чувства отразились на лицах его матери, бабушки и дедушки.

— Как она? — спросила его мать, вставая.

Разочарование, горе и гнев душили его, он ничего не мог произнести, просто обнял мать и крепко прижал к себе. Ай Найт была его опорой — опорой семьи — с тех пор, как его отец умер, когда Гидеону шел десятый год. Сейчас его бабушка и дедушка были здесь, с ними, но так было не всегда. Когда мать Гидеона вышла замуж за его отца, они отреклись от нее. Как иммигранты из Кайпина, поселившиеся в Канаде в 1960-х годах, они хотели, чтобы их единственная дочь вышла замуж за китайца, а не за кавказца из Чикаго.

Она переехала с мужем в США. Почти десять лет они с родителями не разговаривали. Потом все же помирились, и бабушка с дедушкой даже переехали в Чикаго, чтобы быть ближе к дочери и внукам. За что Гидеон испытывал к ним благодарность, его отец был приемным ребенком. Только благодаря родителям его матери у них образовалась настоящая большая семья.

— Гидеон? — окликнула его мать.

Вздохнув, он отпустил ее. Как больно ему было видеть ее здесь, в этой комнате! Болезнь дочери давила на ее хрупкие плечи.

— Она спит. Ей дали успокоительное, — пояснил он.

— Как долго она пробудет здесь? — спросила его бабушка, сжимая руку дочери.

— Не могу сказать точно, По-По, — сказал он, используя тайшаньский диалект для обозначения бабушки по материнской линии. Его дедушка — его Ганг-Ганг — молча положил руку на худенькое колено своей жены. — Доктор сказал, в ближайшие семьдесят два часа. Но возможно, ее подержат здесь дольше.

Они держались вместе, молчаливые, связанные общей бедой. Через несколько мгновений он сжал плечо своей матери.

— Могу я поговорить с тобой наедине?

Она кивнула, следуя за ним из комнаты ожидания. Они были дружной семьей, но есть некоторые вещи, о которых бабушка и дедушка не знали, и Гидеон предпочитал держать их в тайне.

— Что случилось? — требовательно спросил он, смягчая жесткий тон своего вопроса ласковым пожатием руки матери.

— С момента объявления о помолвке Тревора я всячески старалась оградить ее от новостей. Даже залезла в ее компьютер и телефон, заблокировала общественные сайты. Но я знала, что это только отдаляет неизбежное. Прошлой ночью она узнала. Я слышала, как она рыдала, Гидеон, — прошептала мать, такие же, как у него, темные глаза наполнились слезами. — Я прибежала к ней в комнату и нашла ее свернувшейся калачиком на полу, она безудержно плакала и никак не могла успокоиться. Я испугалась и вызвала скорую.

Гидеон стиснул зубы, пытаясь сдержать поток проклятий, которые могли оскорбить его мать, да и не принесли бы ему облегчения. Ничто не могло облегчить страдания его сестры. И ничто не могло погасить его ненависти к Тревору Нилу, ублюдку, разбившему сердце доброй, любящей, хрупкой женщины.

Это было год назад. Оливия скрывала от Гидеона свой роман с генеральным директором «Ремингтон Нил инкорпорейшн», потому что он и Тревор были соперниками и врагами в течение многих лет. Гидеон никогда не скрывал своей ненависти к нему.

Что объясняло, почему Тревор в первую очередь нацелился на Оливию, закрутил с ней роман, обещал ей совместное будущее, она влюбилась в него. А потом ни с того ни с сего бросил ее. Но это было еще не самое худшее. Оливия была беременна его ребенком. Тревору это было безразлично. Он даже велел ей сделать аборт, но она отказалась.

У нее случился выкидыш, от чего бедная девочка впала в депрессию, которая начала проходить всего пару месяцев назад. Стремясь защитить ее от дальнейших обид, Гидеон и его мать держали информацию о помолвке в тайне. Но теперь это случилось.

Мать прервала его размышления, погладив его по щеке:

— Я знаю, что для тебя тоже тяжела вся эта история с помолвкой. Как твои дела?

Сын накрыл руку матери своей ладонью и поцеловал, прежде чем отпустить. Он сумел скрыть боль за сестру под маской невозмутимости.

— Я в порядке, мама. Я не тот, за кого тебе нужно тревожиться.

Она отозвалась не сразу, изучая его лицо.

— Я мать. У меня достаточно любви, чтобы распределить ее поровну, — сказала она, и прошептала: — Она была твоей невестой, Гидеон.

Как будто он не знал.

— То, что она изменила тебе, уже достаточно обидно, но из всех людей выбрать его? — Она покачала головой. — Ты никак не можешь быть «в порядке».

— Забудь об этом, мама, — пробормотал он, засовывая руки в передние карманы брюк и отворачиваясь от ее проницательного взгляда. — У меня все в порядке.

Вранье. Он никогда не забудет предательства Мэдисон Рейз. И не простит. Тем более потому, что мужчиной, с которым она изменяла, был