Птичка на тонкой ветке - Феликс Эльдемуров

- Нехорошо получилось, - сказал Леонтий. - Впрочем, так бывает часто. Вначале ты обожествляешь её, и пишешь ей стихи, и даришь цветы. Потом, когда выясняется, что она - живая, из плоти и костей, и со своими взглядами, странностями, тайнами... Внутри каждой женщины сокрыт свой монстр...

- Порауж, инамидтиспать! - отрезал де Борн. - Тьфу ты! и говорю как она! Надо бы привязать коня, да покрепче... Да-да, конечно, нам было бы так хорошо заночевать вместе, она же тёплая!..

- А вы и в самом деле большо-ой дурак, сэр... - покачал головой Тинч. - Вот, гляди! Не узнаёшь?!

Изображённое на бумаге лицо было точь-в-точь таким, какое они видели только что.

- Странно... - прибавил Тинч, внимательно осматривая портрет. - Или это костёр так освещает... Мне кажется, я её видал когда-то.

- Вот и женись на ней сам, если хочешь! - буркнул рыцарь, протягивая руку за куском мяса.

Спать легли молча.

2

- Птичка, странная птичка... Леонтий! Она следует за нами... Вон, видишь, она присматривается к нам с веточки кустарника!

- А, вон та? Розовая грудка, синяя головка, пёстренькая спинка? Это зяблик...

- Так это и есть зяблик... Какой доверчивый, смешной. Красивый!.. А у нас, у моря - всё каюхи да бакланы...

По предложению Леонтия, как оказалось - бывалого походника, они спускались вниз по оврагу. "Овраг, рано или поздно, приведёт к ручью, ручей - к реке, а где река, там и люди..." Неприятность оказалась в том, что Леонтий быстро стёр ноги в своих сандалиях, и де Борну пришлось уступить ему место в седле. Вдобавок, Леонтий всё-таки простудился этой ночью, и поминутно кашлял и хрипел в своём спортивном костюмчике.

- Как его зовут, твоего скакуна, кха-кха?

- Караташ, то есть Чёрный Камень. Сарацины не любят вороных, и этого жеребёнка уступили за полцены.

Пологий распадок, как и ожидал бывалый в лесах писатель, вскоре перешёл в явно натоптанную тропинку, к которой со всех сторон сбегалось множество тропинок поменьше.

Где они находились? В каком районе мира находился этот лес? Леонтий примечал и стволы сосен, и кусты черники у дороги. Средняя полоса? Не совсем так. По опушкам леса высились дубы, и не просто дубы, а падубы - у которых листья имеют острые кончики. Север России? Англия или Шотландия? Огромные вайи папоротника протягивались из чащи и пахли тяжело, снотворно, бальзамически. В то же время, на широких прогалинах вовсю цвели мимозы и скумпии - стало быть, это Кавказ или вообще какие-то южные широты? И какое сейчас время года? По-весеннему заливались птицы. Но по обочинам дороги плодоносила малина, и бабочки большими августовскими стаями поднимались над медово пахнущими, июньскими фонтанчиками таволги...

Близ тропы, в траве они нашли череп. Череп был похож на человеческий, но более удлиненной формы и с явно выпирающими клыками и хищными зубами.

- Псоглавец, - определил рыцарь.

Здесь же, в сухих кленовых, буковых и дубовых листьях, были разбросаны остальные кости. Среди них путники нашли изорванный и заляпанный засохшей кровью белый нагрудник с чёрным крестом. Череп и кости были, судя по всему, обглоданы, причём зубами не менее крепкими.

- Ещё они называют себя "заградительный отряд", - пояснил Бертран. - И кричат, что святой Категорий завещал им отслеживать и убивать всякого, кто возвращается из крестового похода раньше, чем будет окончательно отвоёван Гроб Господен.

- "Категорий" - одно из имён дьявола, - вспомнил Леонтий.

3

- Ну не знал я, что самая красивая женщина в мире на самом деле - кентавр!

- Видишь ли, Берт, - Леонтий покачивался в седле. Коня вёл де Борн. - Пускай эта земля заселена монстрами. Да, возможно это что-то вроде чистилища. Здесь ты можешь встретить кого угодно. Однако, посуди сам, если мы тоже здесь, стало быть, мы тоже в чём-то монстры. И вообще, кем с точки зрения любого монстра, любого зверя является человек? Тоже монстром!

- Интересно услышать такие слова от моего оруженосца.

- Хорошо, - вмешался Тинч. - Ежели вам, сэр рыцарь, это кажется предосудительным, то отдайте Леонтию свои сапоги и надевайте его сандалии. И усаживайтесь на коня. И, в конце концов, оруженосцами вы назначили нас сами. Мы к вам официально не нанимались. Хотите, следуйте на свой турнир, деритесь за ту, которую никогда не видели, враждуйте с королём и сочиняйте песни для самого себя.

- Всякого другого на твоём месте я изрубил бы в куски, - проворчал рыцарь.

Тинч кивнул согласно:

- Да. Всякого другого. Но не меня, во всяком случае. А то, что вы смеете повышать голос на человека, старшего вас по возрасту и вдобавок начисто стёршего ноги в свой обуви, недостойно истинного рыцаря. Скажите, вас так мучает вопрос - а не трус ли вы?

- Я не трус! Тинч! Я сражался и был три раза ранен под стенами Ашкелона! Я видел смерть каждый день и каждый час! На моих глазах умирали тысячи людей, и тысячи раз мог погибнуть я сам!

- Ты говоришь это мне или себе?

- Ч-чёрт! Упрямый тагркоссец!

- Да, на меня где сядешь, там и слезешь. Как и на тебя. И всё же?

- Ну да, ладно! Только ради того, чтобы нам не рассориться окончательно. Вчера я показал себя трусом. Признаю это. Ты доволен?

- А ты?

- Да будет вам препираться! - сказал мудрый Леонтий. И прибавил:

- По-моему, за нами кто-то следит. Я слышал шуршание в кустах.

- Это, наверное, моя вчерашняя возлюбленная, - проворчал де Борн.

- С двух сторон одновременно?.. Поглядите-ка, что это там, на дороге?

Впереди показался перекрёсток. Ровно посередине пересечения двух тропинок (или дорог? лесные дороги - всегда тропинки) возвышался толстый пень, на верхушке которого кем-то и когда-то было закреплено старое тележное колесо.

Глава 5 - Псоглавцы и крысокоты

Я, который был на своём добром коне, опустил кремень у своей аркебузы; обернувшись к товарищам я сказал: "Первым я убиваю этого; а вы, остальные, исполняйте ваш долг, потому что это - подорожные убийцы, и ухватились за этот маленький случай только для того, чтобы нас убить".

Бенвенуто Челлини, "La Vita..."

-----

* Перевод М. Лозинского

-----

1

К подножию пня были прикручены толстой верёвкой рыцарские доспехи. Здесь были и налокотники, и наколенники, и самая главная драгоценность - кольчуга, и родовой щит де Борнов с изображением вставшего на задние лапы медведя с дубовыми листьями, и огромное копьё, и ещё мешки, и ещё чьи-то пожитки...

- О Господи, да это же мой боевой доспех! И, наверняка, вещи моих оруженосцев! - воскликнул де Борн.

- Осторожнее, сэр рыцарь, быть может, это...

- ...ловушка... - не успел досказать Тинч, но сэр Бертран, отпустив повод Караташа, бежал вниз по склону.