Жажда Смерти - Максим Перфильев

— С возвращением, святой отец. — саркастически произнес человек, сидящий в кресле, положив ноги на письменный стол, увлеченный незатейливой, на развитие спинного мозга, игрой.

Малочевский медленно открыл глаза. Он лежал у себя дома, на диване, с перебинтованной рукой, под теплым шерстяным одеялом. Его голова кружилась, чувства были немного притуплены, сильно хотелось пить. Левая кисть болела. Все было как-то странно, глупо, неправильно, да еще и какой-то незнакомый и совершенно нежданный в гости человек вальяжно сидел в комнате и тарабанил мячиком по противоположной стене. Викториус лежал несколько минут, восстанавливая картину событий в памяти, изредка оглядываясь по сторонам. Неизвестность и непонятность ситуации немного пугала, но все было как-то спокойно и тихо, и, самое главное, невероятно мирно, как будто бы он находился в полной безопасности и со старым другом в компании. На улице шел слабый, не много затянувшийся, дождик. За стенами наблюдалось невероятное отсутствие каких-либо звуков. Стрелки часов, в такт ударяющемуся о стену мячику, равномерно отстукивали секунды, но создавалось такое впечатление, будто время остановилось, и сейчас, здесь этот диван, эта комната, эта квартира казались центром вселенной, в котором происходят самые важные события, которому уделяется наибольшее из всего существующего внимание, который на данный момент находится вне мира, независимо от мира, отдельно от него.

— Ты у себя дома. — произнес странный незнакомец, продолжая кидать мячик.

— Да, я заметил. — отозвался Викториус хриплым голосом. Как-то невероятно точно и исчерпывающе были выражены его чувствования. Он действительно был у себя дома. Бояться было абсолютно нечего. Оставалось просто лежать на диване и расслабляться, раздумывая над произошедшей ситуацией.

— Вы кто? — поинтересовался Малочевский немного с недоверием.

— Хочешь пить? — спросил человек, наконец-то оторвавшись от своей игры, убирая со стола ноги и наклоняясь к дивану. Пресвитер кивнул головой.

— Я принесу. — незнакомец умчался на кухню, по дороге забросив мячик в какой-то угол. Он вернулся со стаканом холодной воды и протянул его священнику. Тот сделал несколько больших глотков, после чего принялся рассматривать своего спасителя.

Это был молодой мужчина тридцати пяти лет с темными короткими волосами, худощавый, среднего роста. Его лицо было спокойным и как будто сияло, излучая некую невидимую положительную энергию. Возможно, так просто казалось из-за его приятной, не широкой, улыбки.

— Вы не ответили на мой вопрос. — заметил Викториус.

— Я спас тебе жизнь, священник, ты должен быть благодарен мне. Если бы не я, ты бы сейчас уже жарился глубоко в аду. — подчеркнул незнакомец, садясь в кресло. — Ты ведь веришь в ад?

Пресвитеру нечего было сказать. Он только ехидно улыбнулся и закивал головой.

— Как вы попали сюда? — поинтересовался он.

— Очень просто. Ты плохо закрыл дверь.

Малочевский сильно задумался. Насколько он помнил, дверь была хорошо закрыта после ухода Люси. Ведь он сам ее закрывал.

— А как вы, вообще, узнали обо мне?

Человек потянулся к письменному столу и взял в руки Библию. Краем глаза Малочевский заметил, как из под рукавов пиджака и рубашки на кисти мелькнул странный округлый шрам. Не уделяя этому много внимания, священник решил, что ему просто показалось.

— Ты все еще веришь в это? — спросил незнакомец, поднимая над головой Священное Писание.

Пресвитер надолго задумался. Он смотрел в сторону, размышляя над тем, как бы правильнее ему ответить.

— Не знаю. — наконец произнес он.

Мужчина улыбнулся и кивнул головой.

— Хороший ответ. Главное — искренний.

Наступила небольшая пауза.

— Вы… — начал и запнулся священник. — Ты… не ответил на мой вопрос.

— Хорошо. Я представлюсь. — согласился человек. — Я — основатель одной организации, занимающейся наблюдением за потенциальными самоубийцами. Мы следили за тобой. Когда наступил критический момент, я вошел в квартиру и сделал то, что считал нужным. Я спас твою жизнь.

Викториус улыбнулся и погрузился в размышления.

— Никогда не слышал о таком. — сказал он после долгой паузы.

— И не услышал бы, если б не вскрыл себе вены.

— А как твое имя?

— Зови меня просто — Основатель.

Человек встал и подошел к окну.

— Собирайся. Нас ждет машина. — произнес он.

Малочевский удивленно скривился.

— Машина? Куда мы едем?

— Я хочу предложить тебе работу.

— Работу? Мне? Но я ничего не умею делать.

— Кое-что все-таки умеешь. — заулыбался мужчина.

Пресвитер медленно сел на кровати.

— Чем я должен буду заниматься?

— Своими прямыми обязанностями. — развел руками человек, как будто бы это было нечто само собой разумеющееся.

Малочевский совершенно не понимал невероятности ситуации.

— Почему именно я?

Незнакомец, представившийся Основателем, наклонился к священнику и многозначительно произнес.

— А вот на этот вопрос, мой дорогой Викториус, ты когда-нибудь ответишь себе сам.

8.

Над бездонной пропастью, проходящей между двумя отвесными выступами скал, шириной в несколько локтей и длинной в бесконечность, уходящей за горизонт, над безызвестностью, пугающей своей неопределенностью, безжалостно засасывающей тусклый свет и отдающей взамен приглушенные неясные крики, на краю скалы сидело некое существо с яркими зелеными глазами, невероятно отчетливо светящимися в этой темноте, но, как будто, сливающимися с ней непонятным образом, как если бы они были одного происхождения. Существо покрывало себя массивными перепончатыми крыльями, с тонкими, казалось, хрупкими костями, и серой прозрачной, сильно натянутой кожицей. Его голова была наклонена к земле, а длинный, с острием на конце, хвост аккуратно подобран вокруг ног. Чудовище спокойно ожидало чего-то или кого-то, исподлобья смотря на противоположный край пропасти, размеренно выпуская из ноздрей зловонные клубы пара.

На большой высоте, подобно ровной прямой крыше, полыхало темное, грязное пламя, освещая собой неровные потрескавшиеся скалы, придавая неяркий красноватый оттенок всему окружающему. Где-то далеко по огромным безжизненным просторам кружили странные, жаждущие крови, птицы с огромными острыми когтями и жесткими, как металл, перьями. Они издавали непривычный уху высокий пронзительный крик, отражающийся эхом и доносящийся в слегка приглушенном виде. Зная о присутствии здесь, сидящего на краю бездны, с перепончатыми крыльями существа, и не решаясь подлетать к нему слишком близко, птицы старались искать добычу где-нибудь в другом месте.