Братство Света - Рональд Колд

— Мой друг, за тобой нужен глаз да глаз. Не будь я рядом, тобой мог поживиться не только гигант, на спине которого мне пришлось прокатиться, но и этот великолепный экземпляр снапера. Как ты, казалось бы, опытный наездник, умудрился упасть со своего спрута?

Билли повернулся на голос и увидел невысокого мужчину в странном коричневом балахоне, изрядно заляпанном грязью. Чужак с интересом разглядывал Бетховена, склонив голову на бок и добродушно улыбаясь. Его рука рассеянно гладила костяной гребень на затылке Птицы, а желтоглазая тварь, которая могла бы отхватить руку всякому, кто рискнул бы так вольно с ней обойтись даже в клане Билли, млела от восторга. Мало того, подбежавший от полосы прибоя Конь бестолково разевал рот и шевелил конечностями в точности так же, как он пытался иногда выразить свой восторг неожиданно ранним возвращением хозяина.

Билли мгновенно отскочил на пару шагов от незнакомца и нацелил тому в грудь копье. Собственно, так бы он отреагировал на любое ночное появление человека, а этот мужчина не принадлежал к Племени Хвоща, катался на Ластоногом и запросто подошел к специально выведенным для охраны животным.

— Я убью тебя, даже если ты сам Погонщик Мертвых, старик! — воскликнул Билли и, грозно рыкнув, двинулся к чужаку.

Тот, печально улыбнувшись и неторопливым движением пригладив седую бороду, произнес:

— Новое место, новый народ, а проблема все та же — избыточная агрессивность как единственный механизм адаптации к сложившейся ситуации.

Билли, который счел эту тираду зловредным заклинанием, бросился было вперед, выставив перед собой копье, но тут с ужасом почувствовал, что его ноги плотно спеленаты щупальцами Коня. Мало того, его собственная Птица угрожающе расправила крылья и готовится вцепиться в своего хозяина, защищая чужака!

Цепь происшествий, начавшаяся с удачной охоты на У-Ы, и закончившаяся ударом шлемом о корягу и бунтом личных животных, привела Бетховена к обмороку. Он выпустил копье из слабеющих рук и ткнулся лицом в грязь. Старик подбежал к нему и озабоченно склонился над телом. Однако тут же поднялся и провел руками по лбу, словно стирая собственный испуг ладонью.

— Ему надо поспать. Он устал, голоден, сильно ударился. Кроме того, бедняга никогда не видел существо, принадлежащее к иному племени, чем его собственное. Парню нужен отдых.

Старик достал из складок своего балахона небольшую глиняную фляжку, пальцем разжал конвульсивно сжатые челюсти Билли и влил ему в глотку несколько капель какой-то жидкости. Вскоре дыхание молодого рыбака выровнялось, сжатые в кулаки ладони расслабились. Словно бы обращаясь к неподвижно замершим Коню и Птице, старик сказал:

— А теперь посмотрим, кто в здешних местах поможет нам спокойно перенести тело в безопасное и сухое место. На вас, друзья мои, надежда слабая. Этот дикарь с могучей волей и полным отсутствием мозгов и сострадания окончательно вас загнал. Отдохните пока.

Вскоре поверхность реки забурлила, и на ней показались головы еще более огромных снаперов чем тот, что попытался сожрать беспомощного Бетховена. На спину одного из них старик перенес сладко храпящего Билли, а на спину второго перелетела Птица. Попытавшийся было подраться, а потом сбежать Конь был приведен чужаком буквально за ноздри к самой воде.

— Я понимаю, вековая вражда видов — вещь не шуточная. Только ты нужен будешь своему хозяину по пробуждении. Не хочешь лезть на спину снапера, так тому и быть. Плыви рядом с нами. Но не жалуйся, что вода холодная, а путь не близкий.

Вскоре вся группа отправилась по реке в сторону восточной части топей, редко посещаемой Племенем Хвоща из-за обилия хищных тварей. Но это обстоятельство, похоже, совершенно не заботило старика, устроившегося на спине черепахи рядом с храпящим Бетховеном. Конь с независимым видом плыл рядом, устало храпя, а птица выкусывала блох из своих шерстистых крыльев, восседая верхом на втором снапере. Ее совершенно не смущало водное путешествие. Впрочем, когда ей наскучило неподвижное сидение и она проголодалась, летучая тварь взмыла вертикально вверх и растаяла в светлеющих облаках. Взглядом внимательных спокойных глаз старик проводил Птицу, спешащую на охоту, пока не проснулись Дневные. Он знал, что, насытившись, она непременно вернется к хозяину и легко разыщет их на востоке топей.

Прошли сутки. Эливенер давно уже отпустил водяных животных, доставивших ношу в его укромное убежище на каменистой гряде в северо-западной части топей. Гигантский спрут и Птица, смирившиеся с присутствием постороннего, мирно дремали рядом с Бетховеном. Эливенер задумчиво разглядывал его снаряжение, потом принялся изучать лицо.

— Ты, мой мальчик, со временем станешь великим ученым Братства Одиннадцатой Заповеди. Очень многое предстоит тебе узнать о природе, о Зле, о людях. Дикарское прошлое растает, как дым… как растаяло мое прошлое после Посвящения.

Седобородый вздохнул, и предался воспоминаниям. Вокруг шумели странные существа, подобия которых обитали разве что, в болотах Великого Пайлуда. Некогда молодой рыбак из маленькой деревушки, зажатой между грандиозной северной топью и Внутренним Морем, точно так же, как Билли, спал и не ведал, что станет одним из адептов ордена почитателей всего живого. Это было так давно… В те времена еще не поганили землю континента Круги почитателей Зла, а полуразумных хищников еще никто не называл лемутами и не пытался выводить из них солдат в подземных лабораториях…

Старик встрепенулся, и принялся корить себя за излишнюю сентиментальность. В эту ночь ему нужно было сделать очень многое. Он поднялся, достал из сумки кожаные полоски, испещренные письменами, и углубился в их изучение. Там было все, что он знал о народе Билли, своего будущего помощника.

Жили дикари внутри гигантского Хвоща, вздымавшегося к небесам со дна непролазных топей Внутренней Флориды. Титаническое растение, единственное в своем роде, являлось потомком обыкновенного бамбука, подвергшегося сильнейшему влиянию Лучей Смерти.

Трудно сказать, кем являлись в далеком прошлом жители омутов. Иные склонялись к мысли, что они суть вконец одичавшие потомки первой волны переселенцев. Иные считают их новой формой летальных мутантов, животными, наделенными воздействием Смерти разумом вопреки природной склонности. Точного ответа не знает никто из смертных. Весьма вероятно, что отчасти правы обе точки зрения. Люди первых и самых мрачных веков после великой войны вполне могли опуститься до самого настоящего звериного состояния, растеряв остатки разума, и развиться вновь под воздействием Лучей Смерти, просвечивающих болотное царство с южной оконечности полуострова.