Осколки царства - Дмитрий Володихин

После заезда прошла уже неделя. Вдруг явилась пантера. Добыча, где ее добыча! Это было ясно с самого начала: именно с ее приездом обязательно должна была испортиться погода! Все против нее! С чего тут собирать урожай? Что тут лежит? Что тут водится, что бегает без пользы? Бугра, как обычно, уже получили другие. Этот холод! Отмерзнет все. Если надо, она влезет в это гадкое море, чтобы потом ее тонкий корейский халатик, почти-кимоно, аппетитно прилипал к телу; но уж такое оружие - только на крайний случай. Супруг на цепкой привязи. Хорошо, не галька. Ноги, конечно, будут увязать, но уж спортом-то я им тут позанимаюсь. Ну, кто? Студентик ничего, беленький, кожа чистая, если что - стихи почитает, приятно. Но несолидный какой-то, мосласт. А эта ей не конкурентша, малявка стриженая. Тоже, небось, не прочь, караказябра малорослая. Из армейских: даже лежит и то строем. Этот, без кепки, тоже сошел бы, брюхо, оно хоть и улыбается во весь пупок, зато волосатенький, да и ухватку видно. Интеллигентши не в счет. Второй уж больно жирен, я без мотора такого борова с бока на бок не перекачу. Притом еще трехдневная щетина не опалена. Пошел он! Жалко все-таки, что бугра уже разобрали.

Пантера легла так, чтобы от Игоря и пузатеньких ее тело оказалось на равном расстоянии, а от супругов подальше: курица точно будет ревность разыгрывать, вон брови уже в струночку сошлись.

Она была хороша: чуть выше среднего роста, немного полновата, но эта полнота лишь придавала привлекательности: вся трепещущая Пантерина плоть выглядела как единый гимн округлости и женственности - никаких юнисексов, бизнес-вуменов, полупарнишечьей стати, за пристрастие к которой ругал бисексуальных эллинов Иван Ефремов; возраст не определил бы даже самый блистательный специалист по женщинам, но уже то, что подобный замер не вытанцовывался, явно свидетельствовало: двадцать восемь скрылось за кормой, все в пенных бурунах смертных лет, и пришли времена некоторой конспирации. Полнота изнутри натягивала темно-оливковую кожу (и это существо приехало загорать!), лишая морщины малейшего шанса. Кожа поблескивала не то чтобы шелковисто, а даже как-то глянцевито. Крупные бедра, тонкая талия, резко расходящийся к плечам треугольник. Груди. Что сказать о них? Упругие, округлой формы, упрямо стремящиеся растоптать мужчину? - одним словом упряглые груди; купальник-боди, неестественно яркого канареечного цвета как сигнал: у вас есть десять секунд, чтобы дать дорогу или покориться; под самым почти обрезом "декольте" соски убедительно преодолевают силу синтетического натяжения; невозможно увидеть, но чувствуется, что нежная кожица вокруг них должна быть темно-серого цвета. Пантера, это совершенно ясно, не чуждалась шейпинга и вовсю работала с дорогими кремами. Волоски в подмышках - сбриты начисто.

Игорь отчетливо понимал, что моногамия для этой женщины играет роль бортов и железочек в детской игре, когда на небольшом разрисованном поле железный шарик, выстреленный из железной пушечки, отскакивая от всякого рода стенок, вертушек и проволочек, везде находит призовые лунки. Она должна была находить везде. Прежде чем спросить, замужем ли она, любой мужчина сообразительнее дауна осознавал, что на курорт Пантера приехала без мужа. В древности таких женщин любили брать жрицами любви в таинственные храмы - за неукротимость; их даровали воинам после победы в кровавых битвах на одну ночь, и ради такой ночи те желали еще войн и еще побед; раз в году их выпускали на священный луг, поили вином до вакхического исступления и посылали убивать царя-мужчину - для свершения обряда традиционной смены власти... XX столетие для Пантеры было мучительным пленом.

Пантера происходила из какой-то ориентальной породы, не среди берез ее зачали, да хоть бы и среди берез: неистовый юг, утомительно жаркий восток расплавили бы смолистую, медленно текущую славянскую кровь. Лицо ее до крайности не соответствовало телу (внешне это была единственная деталь, определявшая пантеру на два): слишком длинная тонкая шея и слишком цивилизованное, изящно профилированное греческими мелкими чертами лицо. Но уж пухлые чувственные губы, чуть раскосые глаза и черные вьющиеся волосы подарили этой ориентальной породе неистовые сельджуки или свирепые османы: из поколения в поколение они насиловали женщин Пантериного рода, насиловали ко взаимному удовольствию, растлевая цивилизацию неискусной, но бурной своей силой.

Лукавый призыв полупрятали ее глаза. Как у какой-нибудь Феодоры. Но нет, не Феодора, на царская стать, проще, проще - для воинов.

Долго и со знанием стриптизного дела Пантера натиралась антизагаром. Дело небесполезное. Если даже не учитывать прямую его капканную суть, то настоящий профессионализм в уходе за собственным телом состоит прежде всего в непрерывности: какой свет, сколько жара, сырости, какова сила ветра много всего рискованного соприкасается с единственной подлинной драгоценностью. Не будь на пляже ни единого человека, то есть мужчины, она натерлась бы с неменьшим старанием (быть может, не так медленно), да она натерлась бы даже во сне, даже в гробу! Курица отворачивала рожу своего, студент плюнул глазеть на море, даже пузатенькие вдвое замедлили режим отхлебывания пива.

Тело так победительно кричало, что Игорь не обратил внимания на цвет глаз: какие они были - зеленые? карие? серые? Нет, кажется, не серые.

Ориентальная Пантера встала, поставила ноги на ширину плеч, развела руки... И, Боже, Боже мой, Господи, какие это были упражнения! Какие наклоны, какие приседания это были. Женщина просто разминалась и разогревалась перед купанием в неласковой балтийской водице. Но этот мостик - уже на грани с запретными зрелищами... А этот перенос тяжести с одной ноги на другую? Хоть когда-нибудь, хоть кто-нибудь видел такие переносы?

Она дразнила их минут десять или пятнадцать. Даже запыхалась. Положительно, очень не хотелось лезть в серые, едва пригретые солнышком волны. Одна пока что была польза: курица увела своего этого со своим этим, а военная гномша демонстративно повернулась на бок: к аттракциону задом. Ну что же вы, ребята, больше смелости! Зашевелился, кажется, студентик.

У Игоря никогда прежде не было женщин. Двадцатилетие осталось позади, немало было приятных знакомств, но близость всегда представлялась делом слишком важным, чтобы лечь на случайную девицу. Девственник! Ну и что? Утописты, во всяком случае некоторые из них, не рекомендовали брак до двадцати пяти лет... А прыщи сводила импортная химия. Пантера была два. Ему встречались достойные кандидатки от одного до трех, но никак не складывалась ситуация, или же чувствовалось, что их от одного до трех только с виду. Но не страдал он как-то. Нет, положительно не страдал. В некоторых случаях играла, конечно, нерастраченная мужская сила, но играла она не фатально. Одним словом, танец живота как раз показался ситуацией, которая сложилась, поскольку он звучал в пляжной почти-зябкости громче и яснее хунвэйбиновского вопля "Да здравствует Мао!" Иероглиф, который трудно не прочесть, даже не зная китайского языка. Игорь чувствовал, что какая-то неправильнинка здесь присутствует, что женщина эта - не его; но такое понимание - на генеральном плане, на уровне жизненной стратегии, а вот в частности, уж больно удачно сложилась эта ситуация. Он подошел и сказал безо всякого смущения: