Зона Посещения. Режим человека - Сергей Вольнов

Получалось, что в подобных средах обитания демоны, правящие человечествами, становились обескровленными. Но именно это обстоятельство и было по душе личностям, тем, кто стремился вырваться из гущи толпы и пройти свой собственный, уникальный путь. Один из верных способов совершить такую ходку – оказаться в Зонах Посещения. Да, именно так эти отчуждённые земли реально назывались в этом мире. В других подобные словосочетания могли встречаться разве что в текстах литературных произведений, но там имелись иные, свои собственные названия для сходных территорий и явлений. По крайней мере так было в том мире, который для этого мужчины являлся родным.

Обычный мир, из которого его некогда насильно изъяли и в который он сумел вернуться, чтобы потом вновь покинуть уже добровольно. Захотев, чтобы мгновенно свершился возврат в ЗОНУ…

Да уж, патроны самый подходящий по ценности презент, ведь от наличия боеприпасов напрямую зависит жизнь. Тем более в Троте сейчас, после того, как наглухо перекрыт Периметр. В этой Зоне, закупоренной извне, патроны на вес золота. Хотя это словосочетание вряд ли подходит, кому оно вообще здесь нужно, золото-то… Можно было пожертвовать, конечно, что-нибудь ещё, не менее ценное, воду или еду. Варианты всегда есть, однако мужчина выбрал именно патроны.

Это был его способ предупредить о том, что пришёл воин. Ждали, не ждали, но – встречайте.

В том, что встретят, не проигнорируют, он практически не сомневался.

Насколько пришлый узнал, предварительно собирая информацию в течение «курса подготовки» – проведённого им в нормальной, «большой» части этого мира, – в Троте возник парадокс. Противостояние обычного и ненормального состояло ещё и в том, что на аномальных территориях не только не действовали известные людям физические законы и экономические правила, здесь также во многом перестали срабатывать привычные законы существования социума.

Отчуждённая среда «следов посещения» – уникальна. И каждый проклятый Ареал Визита уникален по-своему. Различные общественные устои в той или иной степени, так сказать, прижились во всех анклавах, возникших после даты Посещения. Но российская Зона со временем превратилась в исключение из правил. Как в принципе и раньше случалось в местной истории, обитатели этих краёв планеты ни под какие общепринятые законы человечества ложиться не желали, ни в какие рамки не вписывались. Пускай и во вред себе же, на беду и на поругание. Даже внутри плацдарма инопланетного вторжения они оставались «самими собой», предпочитая не особо замысливаться о последствиях.

Несмотря на то что в Троте люди присутствовали давно, с самого начала, и очень активно, на сегодняшний день здесь была наиболее неосвоенная, если можно так выразиться, Зона Посещения. В ступенчатом круглом котловане почти стокилометрового диаметра, состоящем из концентрических кругов-террас разного уровня углубления, теперь царил даже не первобытно-общинный строй. «Строй» также было определением, не подходящим для сегодняшнего Трота.

Люди долго и настойчиво обживали эту ненормальность, постепенно вдавливающуюся в недра Земли. Разведывали, осваивались, пытались взаимодействовать, изучать, контактировать… Затем произошли масштабные события, повлёкшие за собой ещё более масштабные изменения. В итоге российскую Зону пришлось закрыть окончательно, ввергнуть в режим отчуждения едва ли не в абсолютном смысле этого слова. Военные и силовики, конечно, продолжали здесь присутствовать по своим делишкам, ни у кого особо не спрашивая разрешения, но было практически покончено с несанкционированным проникновением всех прочих, желающих приобщиться к необъяснимости. Официально – покончено.

Даже несмотря на то, что по неофициальным каналам кое-кому удавалось просачиваться, чистокровных обитателей человеческого биовида в Троте осталось очень мало. Каких-либо многочисленных сталкерских или «барыжных» общин как таковых в этой Зоне, судя по всему, теперь больше не разыскать. Теперь имелись разве что небольшие группировки, но полноценными кланами их даже с натяжкой не получилось бы назвать. Так, мелкие банды в лучшем случае, если не кучки душевнобольных… Психиатрия большого мира выдала бы множество тому подтверждений, но все эти факторы, опять же, утратили здесь свои значения. Даже наоборот, ведь психическая вменяемость или невменяемость впрямую зависела от того, с какой стороны Периметра находится смотрящий на себя в зеркало.

Когда он с внутренней стороны границы, в концентрических кругах Трота, то умалишённым становилось всё остальное человечество, проживающее в таком большом, но, к сожалению или к счастью, призрачном мире. Ибо даже сны в Троте для сталкеров имели с реальностью больше общего, чем реальная жизнь, в которой запутались миллиарды людей по ту сторону Периметра. В мире, так сказать, нормальном. А может, наоборот?…

Большой мужчина, совершив жертвоприношение, вновь обрёл внутреннее право называть себя сталкером.

Просочившись по нелегальному каналу, смертельно опасным способом, потребовавшим фиктивно умереть, он оказался в законопаченном наглухо Троте, чтобы продолжить путь. Чтобы снова жить. Воскрес и стоял в точке «здесь-сейчас», обуреваемый мыслями, вдыхая прогорклый, напоенный ненормальностью воздух Зоны.

Для него это был запах свободы. Люди в массе своей глупы, и он устал сражаться с человеческой глупостью. Давно уже устал. Годы брали своё, и участь запутавшихся в собственных земных страстишках человечков, живущих в вечном плену собственных иллюзий, перестала трогать скитальца. Бесполезно помогать тем, кто сам не желает себе помочь… К счастью, теперь он вернулся туда, где есть шанс не существовать, а жить.

Как выяснилось, он ошибся, совершенно зря выпрыгнул тогда за рубеж, думая, что возвращается домой. Заблуждался, решив, что нормальный родной мир – рай земной в отличие от неимоверной вселенской задницы, куда его против воли втащило однажды ночью. Позже он осознал во всей горькой ясности, что по-настоящему жил только там, где находился не после, а ДО секунды фатального прыжка наружу. Вожделенного и желанного, но проклятого и ошибочного, как выяснилось…

Уф-ф-ф! Ошибку удалось исправить. Хотя и не без содействия человека, протянувшего руку помощи изнутри. И теперь впереди подстерегает расплата за оказанную помощь. Он задолжал незабытому другу, обеспечившему обратный ход ему, осознавшему ошибку, пожелавшему себе помочь возвращением в запредельное. Выдернул в подкоп, тайно уводящий за границу нормального мира. И в свою очередь попросил помочь.

Вот почему исполнен смыслом тот свершившийся факт, что он стоит здесь. Предстоит рейд с целью выполнения поставленной задачи.

Зато в утешение, когда бередила горькая мысль об ошибочно совершённом прыжке, всплывало воспоминание о том, что удалось совершить невозможное. Он не захотел бросать письмо в обычный почтовый ящик (как просил отправитель), а самолично доставил по адресу в прижелезнодорожный посёлок на улицу Цветочную, 60, весточку незабвенного проводника Сержанта![2]

Воистину, оно стоило того, чтобы выпрыгнуть и вернуться в родной мир. Выражения лиц и свет глаз родителей, которых посланцу из запределья удалось разыскать и которые получили из его рук крик души с признанием в любви к маме и папе от непутёвого, давным-давно пропавшего, сгинувшего бесследно сына… Сколько потом он ни терялся в догадках, понятней не стало, почему ЗОНА выпустила из себя ту корреспонденцию «с оказией», но факт остался фактом и нестираемо запечатлелся в памяти.

Видимо, всё-таки не просто так, а с особым смыслом случилось то, что случилось. Пусть и не дано понять ему, случайному «почтальону», всю подоплёку произошедшего…

– Что ж, каждому своя тропа, и каждый попадёт туда, куда стремился, – сказал он вслух, продолжая всматриваться в глубь Зоны, ещё не пройденной им.

Это правило было прописано сталкерской жизнью. Люди существовали до появления Зон и, возможно, будут жить и после. Не в силах отдельных людей изменить судьбу человечества. Человек в состоянии сознательно влиять только на свою собственную судьбу, хотя пространство для манёвров и в этом достаточно ограничено. Но чем больше правил, тем легче и сладостнее их нарушать. За преступление следует наказание, в результате индивид или ломается, как сухая тростинка, под напором ветра обстоятельств, или ещё больше осознаёт всю абсурдность установленных правил. Из таких личностей и способны вырасти опасные для системы одиночки.

Одиночка по определению есть враг системы и её правил. Ибо страшен не тот человек, которого все знают и боятся, а тот, кто никому не известен, но при этом обладает, так сказать, оружием с оптическим прицелом. А если у него ещё и мотивов, удобопонятных для общества, не имеется, тогда этот убийца из неизвестности способен ударить в ключевую точку, после чего фундамент системы пойдёт трещинами и в конце концов провалится, а надстройка рухнет, развалится на куски. Нарушитель не вписывается в известные ей правила, а значит, система его попросту не видит. Такой одиночка становится абсолютно недосягаем, пока правила его игры будут проходить между когтей системных законов.