100 великих кумиров XX века - Игорь Мусский

Личная жизнь великого учёного была довольно запутанной. В 1903 году он женился на Милеве Марич, девушке из уважаемой в Воеводине сербской семьи. Она сдала экзамены в Цюрихский политехнический институт с первого раза и была зачислена на факультет физики и математики. Окружённая поклонниками, Милева отдала предпочтение Эйнштейну. 27 августа 1902 года у них родился внебрачный ребёнок — дочь Лиза. В то время это грозило большим скандалом и могло сказаться на карьере молодого учёного. Появление на свет дочери было окутано такой плотной пеленой тайны, что о её существовании биографы узнали только в 1987 году, когда в США обнаружили переписку Милевы и Альберта. Лиза умерла, не прожив и двух лет, во время эпидемии скарлатины. В официальном браке у супругов родились двое сыновей. Старший сын Эйнштейна, Ганс-Альберт, станет учёным. Судьба младшего, Эдуарда, страдающего душевной болезнью, сложилась печально. Покинутый всеми, он умрёт в психиатрической клинике.

Легендарная статья Эйнштейна, в которой содержались основные идеи его теории относительности, была опубликована в сентябре 1905 года в журнале «Анналы физики». Современные исследователи выяснили, что в начале работы над теорией относительности учёный опирался на помощь Милевы Марич. Статья Эйнштейна не вызвала бурной реакции в научном мире, её практически не заметили.

В апреле 1914 года Эйнштейн прибыл в Берлин, будучи уже членом Академии наук, и приступил к работе в созданном Гумбольдтом университете — крупнейшем высшем учебном заведении Германии.

Происходят перемены в личной жизни учёного. Он расстаётся с Милевой и женится на кузине Эльзе Левенталь, с которой у него был многолетний роман. Кузина была для Эйнштейна скорее матерью, чем женой, она организовывала его повседневную жизнь и защищала от назойливого любопытства публики.

Мировая известность пришла к Альберту Эйнштейну в 1919 году, когда после обработки данных наблюдений солнечного затмения английские учёные подтвердили предсказанный теорией эффект отклонения световых лучей в гравитационном поле. Газеты вышли с громкими заголовками: «Революция в науке», «Новая теория строения вселенной», «Ниспровержение механики Ньютона», «Лучи изогнуты, физики в смятении. Теория Эйнштейна торжествует»… Президент Королевского общества объявил теорию относительности высочайшим достижением человеческой мысли.

Абрахам Пейс назвал эти события «началом эйнштейновской легенды». Люди устали от войны, им хотелось отвлечься, и теория относительности стала темой номер один, сенсацией для массового читателя. Искривлённое пространство и отклонение световых лучей были у всех на устах, эти слова завораживали публику.

Сам Эйнштейн отнёсся к своей популярности довольно спокойно. Перед Рождеством он писал Генриху Зангеру: «Слава делает меня всё глупее и глупее, что, впрочем, вполне обычно. Существует громадный разрыв между тем, что человек собою представляет, и тем, что другие о нём думают или, по крайней мере, говорят вслух. Но всё это нужно принимать беззлобно».

К большому удовольствию репортёров, герой дня оказался интересной личностью. Эйнштейн обладал дерзким обаянием и чувством юмора, он любил пофилософствовать. «От меня хотят статей, заявлений, фотографий и пр., — писал учёный. — Всё это напоминает сказку о новом платье короля и отдаёт безумием, но безобидным».

В апреле 1921 года Эйнштейн впервые ступил на американскую землю. Его встречала огромная толпа народа. Репортёры и фотографы работали без устали, любители автографов сметали всё на своём пути. То же самое повторилось и на Бродвее. Эйнштейн сказал жене: «По-видимому, для них это нечто вроде цирка Барнума. Но я убеждён, что им было бы куда интересней увидеть слона или жирафа, чем пожилого учёного!»

В Вашингтоне Эйнштейна принял президент Гардинг, а в Капитолии американский конгресс утвердил резолюцию, приветствовавшую прибытие в Соединённые Штаты профессора Эйнштейна.

Через несколько лет учёный получит титул «Великого Родича» (вариант «Великого Вождя Относительности»), когда во время поездки в Большой Каньон побывает в индейской резервации. Он будет позировать фотографу с убором из перьев на голове и трубкой мира в руке.

В Англии у причалов ливерпульского порта Эйнштейна встречали Томсон и Резерфорд. Королевское общество чествовало учёного-физика в стенах колледжа Троицы, в тех стенах, где жил и работал Исаак Ньютон.

«То, чем Ньютон был для восемнадцатого столетия, тем Эйнштейн стал для двадцатого, — сказал председатель. — Признать этот факт англичанам, возможно, нелегко, но, как видите, они его признали».

Бернард Шоу, пожимая руку Эйнштейну, воскликнул: «Всех вас восемь человек, только восемь!»

Эйнштейн удивился: «Кто эти восемь и какое я имею к ним отношение?»

Шоу продолжал: «Пифагор, Птолемей, Аристотель, Коперник, Галилей, Кеплер, Ньютон, Эйнштейн».

«Возможно, что со свойственным ему чувством юмора он сказал это в шутку», — простодушно смеялся Эйнштейн, рассказывая об этом Эльзе.

На одном из приёмов рядом с Эйнштейном посадили архиепископа Кентерберийского. Архиепископ с некоторых пор интересовался теорией относительности и вопросом о том, нельзя ли извлечь из неё что-либо для религии. Улучив подходящий момент, архиепископ спросил: «Не можете ли вы сказать, какое отношение имеет теория относительности к религии?» — «Никакого», — коротко ответил учёный.

Средства массовой информации создали Эйнштейну образ мудреца и оракула, и теперь его внимания домогался весь мир. Во время поездки в Женеву Эйнштейна осаждали толпы девиц, одна из них даже попыталась вырвать у него прядь волос. В честь физика называли сигары, младенцев, телескопы и башни. Эйнштейна завалили письмами. Кто только ему не писал: доброжелатели, религиозные психопаты, шарлатаны, просившие денег, общественные организации и движения, искавшие его поддержки, школьники и, наконец, одна маленькая девочка, задавшая вопрос: «А вы действительно есть?»

В Индии Эйнштейн провёл несколько дней в обществе Тагора. На пути между Бомбеем и Сингапуром радиограмма принесла весть о присуждении Эйнштейну Нобелевской премии по физике за 1921 год. Когда он прибыл в Китай, студенты устроили учёному по этому поводу тёплую встречу и несли его на руках по улице Нанкина.

Эйнштейн посетил также Палестину и стал первым почётным гражданином Тель-Авива. В Иерусалимском университете он рассказал о своих исследованиях по теории относительности, беседовал с еврейскими переселенцами.

Дом учёного на Хаберландштрассе в Берлине посещали многие знаменитости — от Чарли Чаплина до Генриха и Томаса Маннов, но эти визиты доставляли удовольствие Эйнштейну.

Он обожал фильмы Чарли Чаплина. Существует такой анекдот. Однажды Эйнштейн послал Чаплину телеграмму: «Ваш фильм „Золотая лихорадка“ понятен всем в этом мире, и я уверен, что вы станете великим человеком. Эйнштейн».

Чаплин ответил: «Я вами восхищаюсь ещё больше. Вашу теорию относительности не понимает никто в мире, но вы всё-таки стали великим человеком. Чаплин».

В своей биографической книге актёр писал: «Я познакомился с Эйнштейном в 1926 году, когда он приезжал в Калифорнию читать лекции. У меня есть теория, что учёные и философы — это чистой воды романтики, только страсть свою они направляют по другому руслу. Эта теория очень подходит к Эйнштейну. Он выглядел типичным тирольским немцем в самом лучшем смысле этого слова, весёлым и общительным. Но я чувствовал, что за его спокойствием и мягкостью скрывается крайне эмоциональная натура, и его неукротимая интеллектуальная энергия питалась именно этим источником».

Эйнштейна раздражало докучливое внимание репортёров, он пренебрежительно отзывался о связанных со славой церемониях. Часто автор теории относительности отказывался от торжественных официальных обедов, называя их «часом кормления зверей в зоопарке». Сын учёного Ганс-Альберт придерживался мнения, что его отец нуждался в публике. Однажды они вдвоём путешествовали по американской глубинке, где Эйнштейна никто не узнавал. Сначала его это очень веселило, потом стало огорчать и нервировать. Эйнштейн любил, чтобы его слушали, и резко отзывался о собственной популярности скорее всего потому, что стыдился своего тайного тщеславия.

Эйнштейн всегда оказывался в центре внимания. У женщин вдруг возникала необъяснимая страсть к науке. Причём каждой хотелось, чтобы Эйнштейн изложил свою теорию в интимной беседе. Учёный не всегда мог устоять перед соблазном. Некоторые из экзальтированных особ уходили домой в полной уверенности, что Эйнштейн спиритуалист, так как он верит «в четвёртое измерение». Герта Валдоу, служившая у него в горничных, говорила: «Ему нравились красивые женщины, а они его просто обожали».

На одном из приёмов представительная дама, чтобы показать подругам свою образованность, задала физику вопрос: «Вы не могли бы мне объяснить связь между временем и вечностью?»