Приманка - Стронг Тони

Клэр видит человека в длинном коричневом плаще, со снежинками на шляпе. Он останавливается и произносит: «Клэр Роденберг?» – ни к кому конкретно не обращаясь, и по его тону сразу же становится понятно, что это полицейский.

– Ее нельзя забирать! – кричит один из «хирургов». – У нее вынут мозг!

На лице полицейского мелькает гримаса отвращения. Он опускает взгляд прямо на Клэр.

– Мисс Роденберг?

– Она очень близка с президентом, – добавляет другой «хирург». – Поосторожнее с ней.

Клэр видит, что полицейского не обескураживает эта сюрреалистическая чушь. Он просто показывает ей свое удостоверение и говорит:

– Детектив Фрэнк Дербан. Почему бы вам не устроить перерыв?

Рядом с репетиционным залом пустая комната. Там стоят в беспорядке несколько пластиковых стульев. Клэр садится, но детектив остается стоять.

– Простите, что прервал ваши занятия, – произносит он.

Клэр уже догадалась, в чем дело. Адвокат, у которого она выманила пятьсот долларов, подал жалобу.

– Послушайте, дайте мне объяснить…

– Прав ли я, полагая, что вы иногда работаете у Генри Маллори? – отрывисто спрашивает он.

– Да.

– Что конкретно делаете?

– Смотрю, не собираются ли мужчины… ну, не хотят ли изменить женам, – нервозно отвечает Клэр и смущенно поправляет прическу. – Его клиентки платят, чтобы я заигрывала с их мужьями.

Детектив достает фотографию в прозрачном пластиковом футляре и показывает ей:

– Узнаете эту даму?

– Да, – отвечает она, стараясь не выдать удивления, потому что это не жена адвоката, а другая клиентка, с прошлой недели.

– Знаете ее фамилию?

– Кажется, Воглер, – неуверенно отвечает Клэр. – Стелла Воглер.

– По словам мистера Маллори, она была вашей клиенткой.

– Да, это так.

– Почему она обратилась в ваше агентство?

Клэр сообщает то немногое, что может вспомнить.

У Стеллы вызывал беспокойство ее муж, Кристиан. Она рассказывала, что они состоят в браке два года, и за это время он переменился. Никогда не говорил, где бывает, взял манеру уходить из дома в самое неожиданное время. Бывал уклончивым, отказывался отвечать на вопросы. И хотя всегда относился к Стелле по-собственнически, стал держаться с ней с холодностью, иногда граничащей с ненавистью.

Обычная история. Клэр проработала у Генри недолго, но ей уже кажется, что она слышала то же самое тысячу раз.

Детектив теперь быстро пишет в своем блокноте.

– Итак, вас попросили, ну… встретиться с мистером Воглером. Как прошла встреча?

– Знаете, странно.

– В каком смысле?

– Я не вызвала у него интереса.

Фрэнк постукивает карандашом по зубам.

– Такое часто случается?

– Нет. Собственно, это произошло впервые. Обычно я… очень удачлива.

– Нетрудно догадаться, – кивает он.

Наступает неловкое молчание. Клэр смотрит вниз. Полицейский откашливается.

– Расскажите, – говорит он, – что именно произошло между вами.

Бар был большим, тихим, располагался в зале старого ресторана. Клэр при ее доходах никогда не бывала в таких местах.

Стелла сказала ей, что Воглер посещает его часто. Иногда он работал в публичной библиотеке, а бар находился на пути к его дому. Воглер неизменно сидел в одиночестве, прикладывался к единственному бокалу красного вина и читал книгу.

Они условились – Стелла скажет мужу, что уедет из города на два-три дня, чтобы при желании завести интрижку у него была превосходная возможность. А сама снимет номер в отеле.

– В «Лексингтоне»?

– Да.

Фрэнк, записывая это, задумчиво кивает.

Клэр заказала коктейль и села у стойки, неподалеку от столика, за которым сидел Кристиан Воглер. Через несколько секунд она заметила, что он поднял голову и взглянул на нее. Она, неторопливо потягивая коктейль, ждала.

Взяв третью «Кровавую Мэри», Клэр поняла, что на сей раз ожидание результатов не принесет.

Наконец Воглер поднялся из-за столика и направился к стойке, нетерпеливо посматривая на Клэр. Но взял у бармена лишь монеты для телефона-автомата.

– Долго он разговаривал по телефону?

– Нет. С минуту, может, чуть дольше.

– Хорошо. Продолжайте.

Пока Воглер был в телефонной кабине, Клэр подошла к его столику и взяла книгу, которую он читал. Это был томик стихов на французском языке.

Воглер возвратился, и Клэр виновато встрепенулась:

– Ой, простите. Это ваша книга?

– Да, – отрывисто произнес он.

Весь его вид словно бы говорил: «Не беспокоить».

Она взглянула на заглавие книги.

– «Les Fleurs du Mal». Это означает «Цветы зла», верно?

– Да.

Воглер протянул руку за книгой, и Клэр всего на мгновение взглянула ему в глаза. Они были поразительными – зелеными, как крыжовник, с черной каемкой, словно радужную оболочку обвели углем. Она заставила себя опустить взгляд на книгу.

– «J'ai plus de souvenirs que si j'avais mille ans», – прочла она вслух.

Он удивленно захлопал глазами.

– У вас хорошее произношение.

– Я учила в школе французский. Но это сложно… пирамида, склеп… нет…

– На другой стороне листа есть перевод. Если вам действительно интересно.

Клэр перевернула страницу.

– Да, есть.

И стала размеренно читать хорошо поставленным голосом, выделяя паузы:

Столько помню я, словно мне тысяча лет.Даже старый комод, где чего только нет –Векселя и любовные письма, портреты,Чей-то локон, шкатулка, счета и билеты, –Стольких тайн, сколько мозг мой вовек не скрывал.Старый мозг, пирамида, бетонный подвал,Где покойников больше, чем в братской могиле.Я затерянный склеп, где во мраке и гнилиЧерви гложут моих мертвецов дорогих,Копошась, точно совесть в потемках глухих.Я пустой будуар, где у пышной постелиВянут розы…

Умолкнув, Клэр взглянула на Воглера. Тот пристально смотрел на нее.

– Продолжайте, пожалуйста.

Она пожала плечами и стала читать дальше:

…пылятся и блекнут пастели,Праздный ждет кринолин, и молчанье одноСлышит запах флакона, пустого давно.Что длиннее тягучего дня, когда скукаВ хлопьях снега, ложащихся мерно, без звука, –Пресыщенья тупого отравленный плод,Как бессмертье, теряя пределы, растет.Дух живой, так во что ж обратился ты ныне?Ты скала среди проклятой Богом пустыни, –Окаянной Сахары, в глухой немотеСтарый сфинкс, непонятный людской суете,Не попавший на карту и песней щемящейПровожающий день, навсегда уходящий.[5]

Воцарилось молчание. Пока Клэр читала, Кристиан Воглер закрыл глаза. Теперь он открыл их и смотрел на нее безо всякого выражения.

– Странное стихотворение, – сказала она, нарушив безмолвие. – Какой в нем смысл?

И увидела на задней стороне обложки его фотографию.

– О, это вы. «Перевод и предисловие Воглера». Вы поэт?

Он покачал головой:

– Переводчик. И только в свободное время.

– О чем оно? – спросила Клэр для поддержания разговора.

Вновь пустой, безразличный взгляд.

– Ни о чем. О том, что в нем сказано.

– Конечно, но почему он написал такое стихотворение?

– А… – Воглер ненадолго задумался. – У него была сложная любовная жизнь.