Счастливая встреча - Айрин Хант

Так что она промолчала, но, похоже, он читает ее мысли, потому что лицо его помрачнело, а глаза сузились в щелочки.

— Простите, — с усилием произнесла она и встала. Все ее вежливые слова казались такими фальшивыми, что ей было просто неловко произносить их. Затем она быстро добавила: — Вы должны понять, что зря теряете время, приходя сюда и доставляя неприятности нашей семье. — Это все, что она могла сказать ему, не сообщая о болезни Мартина. В глазах ее сверкнул холодный блеск. У нее было одно желание — избавиться от визитера раз и навсегда.

Но у Адама были другие намерения. Он не пошевелился, провожая глазами ее высокую фигуру, слегка покачивающую бедрами, когда она направлялась к двери. Затем его божественный голос прорезал тишину:

— А вам не приходило в голову спросить себя, почему Ванесса и Доминик нарисовали меня в столь черных красках? И не говорите, что нет. Достаточно вспомнить, как вы встретили меня. И вас не удивляет, что они оба моментально смылись?

Затем он медленно, по-кошачьи поднялся со стула и позвал ее, едва шевеля губами:

— Подойди сюда. Я еще не закончил, и у меня есть еще что сказать.

Она сверкнула глазами, но быстро отвела взгляд в сторону, потому что почувствовала, как забилось в груди сердце. В том, как он смотрел, двигался и говорил, было что-то обволакивающее, завораживающее и нереальное. Пытаясь сопротивляться, она смотрела в одну точку, где-то чуть выше его левого плеча, и, возвращаясь в комнату, произнесла деланно ледяным тоном:

— У вас слишком преувеличенное мнение о собственной персоне. — Она приподняла подбородок, но неожиданно для себя невольно скользнула взглядом навстречу его насмешливым зеленым глазам. И хотя она чувствовала, как предательская краска заливает ее нежную кожу, но не отвела взгляда и не отступила перед этим наглым типом: — Моих дяди и тети нет дома, а Доминик в Лондоне занимается делами фирмы.

— Ну уж конечно! — протянул Адам, и губы его искривились в издевательской усмешке. — Впрочем, мне наплевать и на него, и на Ванессу. Мне совершенно необходимо увидеть отца.

Селина просто не понимала: он что, принимает ее за круглую дуру? И в тон ему спросила:

— Необходимо для кого? Или для чего? Скорее всего для вашего банковского счета! То, что на вас надето, вряд ли приобреталось на дешевых распродажах.

Взгляд, которым он ответил на ее вопрос, заставил ее вздрогнуть в предчувствии неизбежного, однако он лишь пожал плечами и сказал:

— Думайте что хотите, это ваше дело.

Как ни странно, несмотря на то что она слышала о нем, обо всех малопривлекательных фактах его жизни, ей не хотелось верить им. Его обаяние в сочетании с притягательной внешностью было довольно сильным оружием, но она не собиралась сдаваться или обманываться. Кроме того, если причина его желания видеть Мартина была вполне невинной, то почему он отказывался назвать ее?

— Объясните все же, почему вам так необходимо увидеть Мартина, и если вы меня убедите, то я скажу вам, где он. — Голос ее при этом прозвучал достаточно сурово, однако, чувствуя бешеное биение сердца, она знала, что в действительности хочет утвердиться во мнении, что его визит к дяде будет вполне мирным и невинным, вопреки предубеждениям Ванессы и Доминика.

Она нервно вздохнула и облизала кончиком языка чуть приоткрытые губы и тут же вздрогнула, заметив, что его полуприкрытые ресницами зеленые глаза неторопливо и понимающе следили за ней.

Мягкая улыбка Адама выражала сожаление, однако наглые глаза выдавали притворство и фальшь его слов, когда он ответил:

— Боюсь, что это касается только меня и Мартина.

Она почувствовала сильное разочарование и то же время желание освободиться от него, — ведь она все время знала — разве нет? — что он негодяй. Доминик сказал, что он враг его отца, и больше в этом она не сомневается.

— Тогда мы зашли в тупик. Боюсь, что больше ничем не смогу вам помочь, мистер Тюдор. — Ни за что на свете она не расскажет этому подонку, где можно найти сейчас Мартина. Она будет защищать дорогого ей человека до конца. Ему советовали избегать стрессов и волнений, а Адам Тюдор именно это и нес ему — стресс и волнение, причем совершенно очевидные!

— Селина, ну зачем так официально? Мы вполне можем подружиться — я думаю, мы, к нашему взаимному удовольствию, уже убедились в обоюдной симпатии, не так ли? — Он сделал шаг в ее сторону, и одного взгляда его необыкновенных глаз было достаточно, чтобы понять его намерения. Он собирается сделать то, чего она не желает. Или вернее, честно призналась она себе с ужасом, чего она слишком сильно хочет!

— Пойду потороплю Мэг насчет кофе. Перед уходом можете выпить чашечку. — Она буквально выпалила эти слова, поспешно выскакивая из комнаты, не замечая, что это задевает ее достоинство. Преодолев в себе желание припасть спиной к двери, чтобы прийти в себя и обдумать, как уговорить Мэг не отходить от них, пока они будут пить кофе и пока этот дьявол не покинет их дом, она быстрой походкой пошла по коридору на кухню.

Наверное, мысль о том, чтобы призвать на помощь Мэг, была не такой уж удачной, подумала она, когда Мэг спросила деревянным голосом:

— Что, уж все съели? — имея в виду все те деликатесы, которые она приготовила, не жалея сил, и к которым Селина практически не притронулась.

— Мы уже можем пить кофе. Я сама отнесу. — Она вполне может выгнать Адама Тюдора и без посторонней помощи, твердо решила она. И нечего паниковать, когда он смотрит на нее такими глазами, как будто готов броситься на нее с поцелуями! Ей не раз приходилось без посторонней помощи отшивать настойчивых поклонников в прошлом, а если просить сейчас Мэг о поддержке, то придется ей кое-что объяснять, что совершенно не входило в ее намерения. Будет лучше ничего не говорить и перетерпеть дурное настроение пожилой женщины.

— Хорошо, отнесите, — сказала Мэг, шумно расставляя блюдца. — А я приготовлю одну из гостевых комнат для вашего приятеля. Останется он или нет, это ваше дело. Но будет лучше, если я сделаю все, как положено.

— О чем это вы, черт побери, говорите? — Селина с шумом поставила на поднос кофейник. Мэг была из тех, кого тактично называют «женщина с характером», она железной рукой и острым языком управляла семьей, и всем приходилось мириться с ее настроением и порой не обращать на него внимания, потому что все знали, что она, если понадобится, отдаст жизнь за любого из них. Но сейчас эта немолодая и не сдержанная на язык служанка позволяла себе слишком много, и Селина разозлилась: — Если вы действительно намекаете на то, что я…

— На воре шапка горит, — Мэг подняла свой длинный нос к потолку. — Это вообще неприлично — принимать знакомых мужчин, когда ваш дядя находится между жизнью и смертью, тетушка места себе не находит от беспокойства, а Доминик работает с утра до вечера, чтобы дела шли как надо.

— Ну да, а я воспользовалась моментом, чтобы устроить небольшую вакханалию! — язвительно вставила Селина, возмущаясь тем, как домоправительница все преувеличивает и искажает факты. — Я же говорила вам, что это деловая встреча.

Не отрывая взгляда от потолка, Мэг скривила губы и огрызнулась:

— Я не такая дура. И кроме того, не слепая, разве не так? — Она явно намекала на то, что видела их объятия, и при этом была уверена в своей правоте. Селина не нашлась сразу что ответить — ведь она действительно самым бесстыдным образом отвечала на его поцелуи, и когда Мэг застала их, она уже совсем потеряла голову и была готова на все!

Стараясь не обращать внимания на медленно приливающую к лицу краску, она строго сказала Мэг:

— Не может быть и речи о том, чтобы мистер Тюдор остался здесь на ночь. Как только он выпьет кофе, он уйдет. — Она поставила на поднос трясущимися от злости руками сливки и сахар. В конце концов пора намекнуть Мэг, кто ей платит!

— Если он не останется, то я не знаю, где он сможет провести ночь, — буркнула Мэг, слегка уступая, как делала всегда, когда чувствовала, что зашла слишком далеко. — Я же говорила вам про снегопад. Тогда еще можно было уехать. Сейчас уже не получится. Посмотрите сами.

Селина с ужасом и недоверием взглянула на домоправительницу, ноги ее просто приросли к полу. Бросив на нее торжествующий взгляд, Мэг нетерпеливо прищелкнула языком, подошла к одному из окон и отдернула штору:

— Ну что?

Сказать было нечего. Что она могла сказать, когда все кругом было занесено высокими сугробами искрящегося под фонарями белого снега, а крупные хлопья все продолжали падать с холодного ночного неба.

— Я помещу его в дубовой комнате, — буркнула Мэг. — Она немного охладит его пыл.

Если своим замечанием она хотела выбить Селину из ее состояния, близкого к трансу, то ей это не удалось. Она пребывала в каком-то шоке и не могла произнести ни слова. Растущее чувство тревоги скорее связано с ее влечением к Адаму как к мужчине; она не хотела думать о том, что и Ванесса, и Доминик будут в ярости, узнав, что она предоставила кров и убежище на ночь самозваному сыну Мартина. Неожиданно ее охватила дрожь. Смягчившись, Мэг произнесла — уже не строгим тоном: