Месть и любовь - Лиз Филдинг

Когда они подошли к калитке, она позволила себе расслабиться и забрала у него удочку, полагая, что он хочет, чтобы она передала ее Гарри.

— Спасибо… — Она не успела договорить слова благодарности, как вдруг почувствовала, что он подхватил ее под колени и ловко поднял в воздух, словно жених, вносящий невесту на руках через порог дома. Нагруженная удочкой, она не могла ничего сделать и обвила одной рукой его за шею, когда он направился по покрытой гравием дорожке вокруг дома к заднему входу.

— Ключ? — спросил он, ставя ее на пол перед входом.

— Я дома. Ты уже помог, — сказала она, ожидая, когда он уйдет. Она не собиралась больше его благодарить.

— Ты собираешься и дальше быть такой угрюмой?

— Даже не сомневайся.

Он пожал плечами, посмотрел вокруг и подвинул кирпич, за которым она прятала ключ.

— Моя мама прятала его так же. Более того, я почти уверен, что кирпич тот же.

— Уходи, — сказала она, скидывая единственную туфлю в шкаф, где стояла обувь и висела верхняя одежда.

— Не уйду, прежде чем не получу чашку горячего сладкого чая, — сказал он, следуя за ней и скидывая свои ботинки.

— Я не ем сахар.

— А я ем.

За ее спиной раздался телефонный звонок. Она попыталась его проигнорировать, ожидая, что Хэл все-таки уйдет, но, не дождавшись этого, сдалась и направилась на кухню, чтобы поднять трубку.

— Клер Тэкерэй…

Хэл выдвинул стул, скинув с него двух спящих котов, усадил ее, а сам подошел к чайнику.

— Клер?

— О, Брайан.

— У тебя проблемы?

Брайан Гауф, редактор отдела новостей, говорил скорее обеспокоенно, нежели озабоченно, потому что знал — на нее всегда можно было полностью положиться. Она всегда хорошо выполняла работу, хотя, как любой работающей матери, порой ей приходилось разрываться между чувством долга перед начальством и необходимостью заботиться о дочери, чьи нужды были для нее приоритетом. — Просто мне только что звонил Чарли.

Чарли… Видимо, речь шла о Чарли Пискоде, председателе комитета по планированию. Она посмотрела на часы и застонала.

Хэл услышал ее и повернулся.

— Ты в порядке? — спросил он по-настоящему озабоченно.

— Нет, — помотала головой она. — Мне очень-очень жаль, Брайан, но со мной произошел небольшой несчастный случай.

— Несчастный случай? Что случилось? Ты в порядке?

— Д-да, — сказала Клер, чувствуя, что ее начинает бить озноб.

— Что-то не похоже…

— Все будет хорошо, — сзади нее мирно посапывал чайник, накрывая ее волной уюта. Она услышала, как открылась крышка от коробки с печеньем. Ей не хотелось оборачиваться. — Я собиралась п-позвонить тебе, но… — Но это совершенно вылетело у нее из головы. Важная встреча, работа, все остальное. Вот, что может сделать Хэл Норт всего одним поцелуем. — Я упала с велосипеда.

— А ты была в больнице? — спросил Брайан еще более озабоченно.

— Все не так плохо, правда. — И так оно и было. Ей только нужно было время, чтобы прийти в себя. — Просто пара синяков и царапин, но главное — много грязи. Как только приму душ, выйду из дома. Если повезет, успею на одиннадцатичасовой автобус.

— Нет, нет. Не надо торопиться. Мы справимся без тебя. Возьми выходные до конца недели. Приди в себя. Увидимся в понедельник.

— Если ты настаиваешь… Я позвоню господину Пискоду и извинюсь. Перенесу встречу на понедельник.

— Даже не беспокойся об этом. Я пригласил его на обед. И давай посмотрим правде в глаза: после бокала вина он будет гораздо более разговорчив.

Естественно. Как все мальчики. На поле для гольфа или в пабе. Брайану Гауфу не понадобится причесываться, надевать лучший костюм, хлопать ресницами. Он пригласит Чарли в ресторан и за тарелкой сочного ростбифа — за свой счет — услышит обо всем, что происходит в Крэнбрук-Парке. Так было всегда.

Ее задачей было описывать встречи женских благотворительных организаций и рождественские представления до самой пенсии. Слава богу, благодаря блогу «Тля и одуванчики» ей удалось получить работу по написанию статей для веб-сайта газеты «Армстронг», потому что никто другой за это бы не взялся.

На ее обучение была потрачена уйма времени и масса денег, а теперь она мать-одиночка без диплома, мать, для которой нужды ребенка стояли на первом месте. Положение усложнялось тем, что штат «Обозревателя» постоянно сокращался, а одинокая мать была одной из главных кандидатур на вылет.

— Закончила? — Хэл наблюдал за Клер, наливая воду из чайника в миску. Несмотря на то что она утверждала, что все в порядке, она была очень бледна.

— Да.

— Тебе не надо звонить в муниципалитет и извиняться?

— Нет, не надо. — Клер посмотрела на трубку, которую все еще держала в руке, и опустила ее на аппарат. — С ним встретится редактор отдела новостей.

— Отлично. Я отмою твою ногу.

Она нахмурилась, когда он поставил миску с водой перед ее ногой.

— В этом нет необходимости. Я приму душ, когда ты уйдешь.

— Ты порезалась, — сказал он. — На полу я заметил кровь.

— Правда? — Она посмотрела вниз и увидела грязные кровавые следы на чистом полу. — Наверное, это случилось, когда я наступила на камень.

— Вероятно, ты наступила на осколок стекла, — сказал Хэл, пытаясь не думать больше о поцелуе. И о пуговице, которой она поигрывала, и о том, как она прислонялась к нему, когда они шли к дому. — Или жестяная крышка. Я не могу поверить, что здесь валяется мусор.

— Это ужасно злило моего отца.

— Значит, не только меня. — И добавил, не дожидаясь ее ответа: — Опусти ногу, пусть она отмокнет. Я посмотрю, не осталось ли в ране осколка.

Он оставил ее отмачивать ногу, а сам заварил чай и добавил в ее кружку много сахара.

Ему не следовало приезжать в Крэнбрук. Он и не собирался этого делать изначально. Он хотел держаться отсюда на расстоянии и поручить юристам решить все за него, но мысли о поместье были навязчивы, как зубная боль.

— У тебя есть антисептик? — спросил он, ставя перед Клер кружку.

— В аптечке под краном.

— Полотенце?

— В комоде. В ванной наверху…

— Я еще помню, как здесь ориентироваться. — Хэл взял шоколадное печенье и протянул одно ей. — Съешь.

— Я…

— Это в медицинских целях, — прервал он ее, открывая дверь, ведущую на лестницу, которая в детстве казалась ему гораздо уже. — Тебе стоит снять колготки, пока я схожу за полотенцами.

— Уверен, что я справлюсь без тебя?

Он остановился на нижней ступени и оглянулся:

— Однажды твой язык доведет тебя до серьезных неприятностей, Клер Тэкерэй.

— Слишком поздно, — сказала она. — Уже довел.