День Праха - Гранже Жан-Кристоф

10

Разумеется, Посланник. И в общем, не такой уж маленький. Черные брюки из плотной ткани, безупречно-белая рубашка, широкие подтяжки, видные между полами расстегнутого пиджака, сшитого из такой жесткой материи, что, казалось, поставь его – и он не упадет. Довершала эту картину шляпа.

Член общины, настоящий – нет, более чем настоящий. Аура спокойствия и обаяния сияла над ним, как нимб.

– Здравствуйте, Якоб, – с улыбкой сказала Деснос.

Подойдя к нему, она указала на Ньемана жестом, в котором вдруг проглянуло почтение:

– Разрешите представить вам майора…

– Я знаю, – прервал ее человечек со сладкой улыбкой. – Нам уже сообщили.

Ньеман сдержался и не стал спрашивать, кто же это тут информирует местное сарафанное радио. Он пожал карлику руку, и ему показалось, что он взялся за старинный рубанок.

Якоб отступил и тотчас принял позу сосредоточенности: составил вместе ноги, сложил руки, прикрыв ими ширинку, склонил голову. Похоже, он исподтишка ухмылялся в бороду. Рыжие волосы, красное лицо, широкие плечи – от него веяло силой, мощью, надежно спрятанной за насмешливой миной и церемонными манерами.

Интересно, сколько ему лет? Трудно было определить. Казалось, его облик сформировался годам к тридцати и с тех пор не претерпел никаких изменений. Наверно, и умрет таким же, ничуть не постарев, с тем же лицом и в той же шляпе. Наконец он заговорил:

– Майор, боюсь, вы напрасно совершили свое путешествие.

Скрыв удивление (карлик говорил по-французски так натужно, будто копал заледеневшую землю), Ньеман бросил взгляд на Стефани: что еще за сюрприз преподнесет им эта карикатура на человека?

Тот вынул из кармана пачку печатных страниц и медленно расправил их:

– Нынче утром я получил отчет экспертов. Они удостоверяют, что обрушение свода было спровоцировано испарениями с виноградника. Какая-то химическая реакция взаимодействия штукатурки с песчаником – я так и не смог разобраться в сути. Но в любом случае здесь не было ни злого умысла, ни небрежного обращения со стороны людей.

Ньеман схватил документ и прочел несколько строк. Технический жаргон для спецов.

– Каких экспертов вы имеете в виду? – спросил он, подняв глаза.

– Экспертов нашей страховой компании. Нам пришлось действовать без промедления. Они прибыли сюда еще до того, как были убраны обломки и поставлены на место леса. Мы сочли, что будет эффективнее доверить эту задачу…

Ньеман испепелил взглядом Стефани Деснос:

– Это что еще за бардак?

Но та и сама смотрела на него с изумлением и явно была не в курсе.

– Успокойтесь, майор, – мягко сказал Якоб. – Наши эксперты считаются лучшими из лучших. Это именно они утвердили наши технические планы укрепления свода и…

Разъяренный Ньеман шагнул к нему. Знаменательный факт: гном не отступил. И майор в мгновенном озарении понял, что запугать этих пацифистов невозможно. После долгих лет репрессий, пыток и зверств они уже ничего не боялись, словно получили прививку от страха.

– Слушайте меня внимательно, – отчеканил Ньеман, стараясь говорить спокойно. – Я приехал из Парижа, чтобы расследовать преступление, и, каковы бы ни были отчеты ваших спецов, мы доведем нашу миссию до конца.

Якоб усердно кивал; он не доставал Ньеману даже до плеча, и полицейский невольно вспомнил о хоббитах – маленьких человечках из «Властелина Колец».

– Мне понятна ваша профессиональная добросовестность, но я уже навел справки: эта экспертиза имеет силу законного постановления, и, по моему мнению, мы могли бы сэкономить много времени и денег, если…

– Вы, наверно, плохо меня поняли. Мы имеем дело со смертью человека, и я здесь нахожусь для того, чтобы пролить свет на его гибель. Поверьте мне, это дело будет закрыто не вашими страховщиками, а мной!

– Прекрасно, – смиренно ответил Якоб. – А я, со своей стороны, обращусь к прокурору и…

– Не утруждайте себя понапрасну. И запомните: вплоть до новых распоряжений я не хочу видеть в этой часовне ни одного из ваших парней.

Анабаптист впервые нахмурился, и это мрачное выражение никак не сочеталось с его благостным ликом волхва, взирающего на младенца Христа в яслях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Правда?

– Я никогда не бросаю слов на ветер.

Якоб обернулся к Стефани Деснос:

– Весьма прискорбно. Мы все уладили, чтобы возобновить работы, и уже хотели начинать…

Ньеман тронул его за плечо и наградил лицемерной улыбкой:

– Забудьте о своих проектах, Якоб. И благодарите Небо, что я не опечатал всю вашу Обитель.

Красное лицо Якоба сменило цвет на свекольно-багровый.

– Не богохульствуйте, майор, прошу вас. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь правосудию, но взамен я вас попрошу не останавливать сбор винограда. У нас осталось всего…

– Посмотрим…

Ньеман обошел Якоба и направился к двери, не попрощавшись и даже не взглянув на него. Он только что сотворил себе врага в «ином мире», но ничего, как-нибудь он это перенесет.

Подходя широким шагом к машине, он бросил Стефани, которая мелкой рысцой поспешала за ним:

– Мне нужно повидать судебно-медицинского эксперта.

– Какого? Зачем?

– Вам хоть известно, где его найти?

– Я думаю, в Бразоне.

– Поехали туда.

11

Ньеман помнил Бразон довольно смутно. Да и то лишь по велосипедным прогулкам. Этот город смешивался в его воспоминаниях с другими здешними населенными пунктами. Пешеходная зона в центре, типично эльзасская архитектура – розовые домики, высокие каминные трубы, увенчанные гнездами аистов, более поздние постройки пригорода с грязно-белыми павильонами и унылыми многоэтажками.

– Напрасно вы были с ним так невежливы.

Ньеман не удостоил свою спутницу ответом.

– Они, конечно, люди странные, но законопослушные, – продолжала Деснос, – вы всего можете от них добиться, если будете уважать их правила.

– А вот я тебе так скажу, – ответил он, слегка наклонившись к ней, – эти типы что-то скрывают.

При каждом таком «тыканье» Стефани мигала – нервно, но как-то двусмысленно, словно была и шокирована этой фамильярностью… и польщена.

– Почему? – спросила она.

Ньеман ухмыльнулся – зловещей ухмылкой опытного копа, которого вокруг пальца не обведешь.

– Да уж поверь мне, – прошептал он.

– Не понимаю, кого вы имеете в виду, – возразила она, упрямо цепляясь за это «вы».

– Посланников твоих, кого же еще! Сколько их там живет?

– Трудно сказать… Примерно четыреста.

– А почему не точно? Ты ведь мне уже объяснила, что они изображают законопослушных граждан, с документами о гражданском состоянии, картами медицинского страхования и налоговыми декларациями!

– Это правда. Но на самом деле они могут наговорить что угодно. Например, их женщины рожают тут же, в Обители. И значит, они сами строго контролируют появление новорожденных.

Эти сведения вызывали у Ньемана все большее желание проникнуть в гнездо анабаптистов, увидеть его своими глазами. Но там, на месте, уже была Ивана: она скорее соберет всю необходимую информацию.

– А тебе не приходилось слышать о каких-нибудь внутренних разногласиях у них в Обители?

– Нет. Но повторяю: они живут по принципу автаркии[21]. И узнать, что у них происходит там, за оградой, невозможно. Честно говоря, их жизнь кажется мне мирной и упорядоченной. Кстати, это их ключевые слова – Ordnung und Gelassenheit.

– Что означает?..

– «Порядок и спокойствие». Они образуют единую дружную семью. Одинаково одеваются, одинаково живут, одинаково дышат. В таких условиях трудно с кем-то поссориться – все равно что с самим собой…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А это еще что? – спросил Ньеман.

Впереди, на главной улице, перед ними возникло какое-то странное здание.

– Бразонская больница, – ответила Стефани, сворачивая на парковку. – Она закрылась в восьмидесятых, но там до сих пор располагается диспансер. Им заведует Циммерман.