Акванавты - Сергей Павлов

Болл разобрал пневмошприц и устало завалился в кресло напротив.

— Поздравляю, — сказал он, поднимая ноги на стол.

— Спасибо. Однако мне не совсем понятно, с чем?

— Промежуточный цикл завершился… Через восемь часов мы опять станем рыбами.

Я промолчал. Разговаривать не хотелось. И он это, кажется, понял — глаза хитровато сощурились.

— Грэг, я расскажу вам одну историю… Можно?

Что-нибудь ослепительно героическое на фоне обязательно мрачных, если не жутких, событий… Придется слушать.

— Случилось это, — начал он, заложив руки за голову, — где-то в рифовых водах микроархипелага Дахлак. Кстати, вам не приходилось там бывать?

— Приходилось. Очень живописные воды.

— И, как утверждают аквалангисты, едва ли не самые опасные в акватории Красного моря.

— Что значит — опасные?

— Имеется в виду необычайное коварство дахлакских акул, среди которых…

— Вздор, — перебил я, разглядывая рисунок на его подошвах. — Выдумки невежд, новичков, спортсменов-любителей и… не знаю, кого там еще.

Ну времена, подумалось мне. Опытный глубоководник, пелагист-вертикальщик, ангел тьмы, наконец, уж если бравировать нашим жаргоном, — совершенно не знает верхнюю воду. Впрочем, разделение труда среди подводников в последнее время становится модным.

— К сожалению, — сказал Болл, — я почти не работал с аквалангом.

— А я начинал с акваланга и говорю вам, что все это вздор. Вы поверили бы россказням о коварстве глубоководных акул?

— Нет, мне хорошо известны их повадки. Но я столько наслышан о верховодных…

— Занятный фольклор, не правда ли? К счастью, всего лишь фольклор. Акулы, даже верховодные, — назойливые, любопытные твари, с которыми следует быть настороже, и только. По-моему, такие понятия, как «свирепость», «кровожадность», «коварство», не применимы к животному миру вообще.

— Простите, Грэг, а шрам на вашем плече — тоже фольклор?

— Гм… Скорее маленькое ротозейство с драматическими последствиями. Я устанавливал на дне гравитометр и, увлекшись работой, порезал плечо о коралловый куст. Запах крови взбудоражил акул… Но даже в этом случае они атакуют только потому, что запах крови рефлекторно связан у них с представлением о еде.

— И вы хотите меня убедить, что это никак не свидетельство их кровожадности?

— Ведь точно с такой же «кровожадностью» мы атакуем аппетитно поджаренный бифштекс.

— М-да… — огорченно произнес Болл. — Рассказ не получился. Жаль. Я хотел рассказать об одном подводнике, который был ранен акулой во время изыскательских работ в районе знаменитого теперь подводного месторождения нефти и газа.

— Дахлакского месторождения?

— Да. Это по программе экономического сотрудничества, Грэг, между вашей страной и…

— Припоминаю. А как звали подводника?

— Он был ранен в плечо, — продолжал Болл, пропустив мой вопрос мимо ушей. — Тогда он сделал то, что на его месте не каждый бы сделал. Он увел за собой обезумевшую от запаха крови стаю акул подальше от работающих в воде товарищей… Представляете? У него практически не было шансов спастись: следом клубилось кровавое облако, а в руках — ничего, кроме короткого копья… Его фамилия Соболев.

— Вот как! Странное совпадение.

— Совпадения, — поправил Болл. — Черноперая, рана в плечо и, наконец, ваша фамилия.

— Свен, а вы уверены, что это был именно я?

— Конечно. А мы не уверены?

— Ну если даже фамилия… Только это произошло не в рифовых водах Дохлака, а у побережья одного из крохотных островков Суакина. Но, несмотря на маленькую географическую ошибку, я должен сделать вам комплимент: вы — мастер угадывать.

Болл усмехнулся:

— Вы думаете, я получил все эти сведения от Дуговского? — он вдруг помрачнел. — Нет. Просто мне запомнилось то, что однажды рассказывал Пашич.

Пашич… Пашич… Вилем Пашич… Нет, акванавта по имени Вилем Пашич я раньше не знал.

— Не ройтесь в памяти, Грэг. Он знал вас заочно.

— Тогда зачем весь этот разговор?

— Мне захотелось выяснить, тот ли вы Соболев.

— Угум… А если мне захочется выяснить, тот ли вы Болл?

Он поднял брови. На лбу — глубокая складка мыслителя.

— Вы хотите сказать, что я с вами не откровенен?

— Мы с вами никак. Кто в этом виноват, не знаю. Может быть, я… Ладно, спокойной ночи, Свен.

Мягкие кресла с откидными спинками вполне заменяли постель. Спать, спать, спать!.. После девятой инъекции мы должны проспать не менее восьми часов. За это время под действием препарата «ГДФ-19» организм успеет выработать особый гормон — «инкрет Буриана». Гормон в свою очередь поможет клеткам костного мозга заполнить костные пустоты лимфатической жидкостью. Наши грешные кости станут практически несжимаемыми даже при очень больших давлениях воды в океанских глубинах…

Завтра — один на один с океаном. Обычно в воду выходят группой или хотя бы вдвоем. Мне предстоит идти одному, но я совершенно уверен в себе и спокоен. Наверное, Пашич был тоже уверен в себе… Волков бояться — в лес… Если бы лес! Там проще: «Ау, Пашич! Где ты? Откликнись!» А здесь в ответ — безмолвие глубин… А наверху сейчас свирепствует шторм. Как там у нас на «Таймыре»?..

Спать, немедленно спать! В первую ночь обычно снится что-нибудь забавное. Гигантский кальмар, например…

НАДПИСЬ НА ПОНТОНЕ

Мне снилась музыка. Очнувшись, я открыл глаза, посмотрел на часы. Пора. Болл проснулся раньше и уже был занят работой. Через открытую дверь рубки доносились звуки, которые меня разбудили: гудение, писк и звон весьма разнообразных тембров. Мистер Болл проверял работу электронных блоков «Мурены».

После холодного душа я почувствовал голод. Это хороший признак: гидрофилотация часто приводит к временной потере аппетита.

Мы позавтракали бульоном, в котором плавали размокшие комочки тертого рыбьего мяса. Десертным блюдом служил ароматный сладкий напиток — какая-то фантастическая смесь жидкого шоколада, витаминов и чего-то еще. Твердой пищи не полагалось.

— «Мурена» в порядке, — сказал Болл, убирая посуду. — Просто она была выключена.

Все в порядке… Кроме того, что Пашич исчез, а Дюмон самым натуральным образом спятил.

— Вас это не удивляет, Свен?

— Я никогда не удивляюсь. Зачем? В конце концов любая загадка объясняется очень просто.

— А если не очень?

Болл промолчал. И правильно сделал.

Мне показалось, что за стеклом акварина промелькнула черная тень… Пошел взглянуть. Нет, дно по-прежнему пустынно и нисколько не изменилось за последние восемь часов. Восемь веков назад оно, пожалуй, было таким же.