Города под парусами. Берег отчаянья - Алексей Калугин

– В чем проблема? – спрашивает.

И не кричит, а спокойно и вежливо так говорит.

– У меня нет никаких проблем! – кричит в ответ ему Цук-Ташан. – Это у тебя, гола-хола, проблемы! Большие проблемы, приятель!

– Да в чем дело-то? – все так же с улыбкой спрашивает его офицер.

– Почему ты спрашиваешь меня о кошках?

– Это собеседование. Я вправе задавать любые вопросы.

– Да?!

– Да.

– Я – ветроход! При чем тут кошки?

– Отношение к животным многое говорит о характере человека.

– Я – ветроход!! При чем тут характер?

– Мы набираем команду.

– Я за тем и пришел!

– Мы хотим, чтобы между членами нашей команды не возникало трений.

– Трений?! – уже во всю глотку орет Цук-Ташан. – Каких еще таких трений?!

Офицер слегка морщится от звуков его голоса.

– Мы обсудим вашу кандидатуру и сообщим о принятом решении, – говорит он и жестом просит Цук-Ташана уступит место следующему претенденту.

Похожая история произошла с Криворуким Симоном, оказавшимся в состоянии грогги, когда беседовавший с ним офицер попросил назвать последнюю книгу, которую он прочитал. И с Мелким Олежкой, у которого вербовщик спросил, в чем, по его мнению, заключается основное отличие поэзии от прозы. Правда, Олежка не сплоховал и уверенно заявил, что лично он никакой разницы между поэзией и прозой в упор не наблюдает, а ежели кто с его мнением не согласен, то он готов отстаивать его в честном поединке, хоть на кулаках, хоть на ножах. Олежка был уверен, что офицеру из Корнстона его ответ понравился. А вот Третий Пит расстраивался, что завалил собеседование, когда в ответ на вопрос, знает ли он, что собой представляет сомбра, взял да и сказал, что это, мол, перхоть, что сыпется из волос крылатых небесных дев, когда они свои патлы расчесывают.

– И ведь что странно, сам не пойму, чего я вдруг про этих летучих баб ляпнул? – в отчаянии бил себя кулаком в лоб Третий Пит. – С чего мне вдруг в голову эта дурь про перхоть втемяшилась?

– Ну, ты ж мастак всякие истории выдумывать, – отвечали ему приятели.

– Так-то оно так, – соглашался с ними Третий Пит. – Но любое вранье хорошо ко времени. А тогда меня будто кто за язык потянул. Сам понимаю, что не нужно бы этого говорить. А все равно остановиться не могу!

Разумеется, Джерри начал приставать к Энгель-Року, пытаясь выяснить, что означают странные вопросы, что задают вербовщики претендентам?

– Они стараются лучше узнать людей, которыми им предстоит командовать, – как-то без особой охоты отвечал Энгель-Рок.

– И что же отвечать, когда спросят что-нибудь эдакое? Про кошек или про стихи?

– Я думаю, лучше всего говорить честно, все как есть. Но сначала все же надо подумать.

– Да? И что же я им про стихи расскажу? Я ведь в жизни ни одного стиха не прочитал!

– Но песенки-то, поди, пел какие-то.

– Ну, пел, как без этого.

– Так песни – это те же стихи.

– Да иди ты? – удивленно вытаращился на приятеля Джерри. – Точно?

– Абсолютно, – заверил Энгель-Рок.

– Ну надо же! – удивленно поскреб чисто выбритый подбородок Джерри.

То, что щетина не колола пальцы, казалось непривычно и в какой-то степени даже настораживало.

– Я же сказал, сначала надо подумать, – сказал Энгель-Рок.

– Это хорошо, если есть чем думать, – грустно вздохнул Джерри.

– А как же ты тогда себя за навигатора выдавать собираешься? – спросил у Джерри Финн.

– Именно этот вопрос я как раз сейчас и обдумываю, – солидно ответил Джерри.

Хотя на самом-то деле ни о чем таком Джерри вовсе не думал. Поскольку думай не думай – толку все равно никакого. Что тут можно было придумать, ежели о работе навигатора Джерри было известно только то, что, исходя из взаиморасположения центрального светила Сибура и двух вращающихся вокруг него небесных тел, Тао и Хафу, он определяет, в какой точке Сибур-Диска находится в данный момент город, а также, опираясь на знания о гравитационных волнах, прокладывает оптимальный курс для города. То же самое мог рассказать о работе навигатора любой ветроход. Почему же тогда Джерри Гарсия собрался выдать себя именно за навигатора, а не за обычного ветрохода? Да просто потому, что ветроходом он никогда не был. Он видел, как вербовщики проверяют знания ветроходов. Дают веревку и просят завязать узел с каким-нибудь дурацким названием. Или спрашивают, сколько времени ветроходу нужно, чтобы добраться до грот-бом-брам-реи. Джерри почему-то был уверен, что, когда он назовется навигатором, вербовщик только посмотрит на него с уважением и укажет на трап, ведущий в город. Ну а потом, что называется, кривая куда-нибудь да выведет. В любом случае город не станет возвращаться в Зей-Зону только ради того, чтобы избавиться от одного вруна и обормота. Теперь же, после разговоров о странных вопросах, что задают претендентам офицеры из Корнстона, у Джерри возникли сомнения насчет того, что ему удастся легко проникнуть в город.

Кабак Старины Эрла всегда пользовался популярностью среди обитателей Зей-Зоны по причине, как уже говорилось, хорошей домашней еды по общедоступным ценам и ядреного пива. Но никогда прежде он не знал такого наплыва посетителей, как после прибытия Корнстона. Казалось, вся Зей-Зона ломанулась вдруг в кабак Старого Эрла.

Хотя почему это вдруг?

У невиданного доселе наплыва посетителей были вполне реальные и легко объяснимые причины.

Во-первых, именно в кабаке Старого Эрла можно было узнать самые свежие новости о том, как происходит вербовка команды в Корнстон, послушать тех, кто уже прошел через эту процедуру, и посоветоваться с теми, кто делал вид, что знает, как следует себя вести в подобной ситуации. Разговоры в кабаке не затихали ни на минуту. Народ постоянно мигрировал от одного столика к другому, как только кому-то казалось, что именно там рассказывают что-то интересное и важное. Когда же в кабак забегал человек, у которого имелась сама свежая, еще живая и трепещущая информация с пристани, его тут же усаживали за стол и первым делом наливали кружку пива, чтобы потом он уже рассказывал все спокойно и гладко, не делая перерывов затем, что ему, мол, нужно горло промочить.

Во-вторых, заблаговременно был сказано, что имена тех, кто прошел отбор в команду, будут объявлены именно здесь, в кабаке Старого Эрла. Потому как где еще можно было отыскать всех претендентов разом? Все, кто уже пообщался с офицерами из Корнстона, сидели на табуретах, будто их к ним гвоздями приколотили, и нервно тянули свои трубки, запивая горький табачный дым не менее горьким пивом.

Что любопытно, за эти три дня в кабаке Старого Эрла не было ни одной драки. Да что там драки – даже легкой потасовки не случилось. Не до того было народу. Да, и в самом деле, как можно было размениваться на подобную ерунду, когда, пожалуй, впервые за все время существования Зей-Зоны у каждого, кто сидел в прокуренном зале кабака, имелся реальный шанс наконец-то убраться отсюда. Снова почувствовать под ногами чуть вибрирующую палубу города, стремительно скользящего по гравитационной волне, – разве не об этом мечтает любой ветроход!

Даже Боров Убыр не полез в драку, а только плотнее запахнул пришитую на место полу кожаного плаща, когда на второй день после прибытия Корнстона, выполняя данное обещание, в кабак заглянул капитан Ван-Снарк.

На этот раз капитан пришел один. Одет он был все в ту же парадную форму оливкового цвета. Виброкортик – на боку. Малиновый берет аккуратно сложен и засунут за пояс. Коротко подстриженные светло-русые чуть вьющиеся волосы делали капитана Ван-Снарка моложе. Да и на лице капитана не было той резкой, будто скульпторским резцом вырубленной жесткости, что запомнилась всем во время первого визита. Элмор Ван-Снарк заявился в кабак не затем, чтобы вести переговоры или делать дела. Он пришел, чтобы отдохнуть, приятно провести время и попробовать местную кухню, что так нахваливали в прошлый раз завсегдатаи. Это то, что лежало на поверхности и было видно всем и каждому. Но вот Энгель-Рок, к примеру, не сомневался в том, что капитан Ван-Снарк заглянул в кабак еще и затем, чтобы заранее, в неформальной обстановке познакомиться со своей будущей командой.

В этом был резон.

Компания, что вскорости ступит на борт Корнстона, будет в высшей степени разношерстной. Одно дело – добавить несколько человек в уже сложившуюся команду. Там они быстро оботрутся и станут как все. Совсем другое – сколотить абсолютно новую команду из людей, которые хотя и знают друг друга, но не привыкли жить по общим правилам. В таком деле требуется особый подход. Если не сказать более – изворотливость.

Мамаша Клу принялась размахивать полотенцем, разгоняя местный сброд. И, несмотря на то что кабак был переполнен, как созревший подсолнух, через минуту освободила для капитана стол.

Одна из дочерей Эрла тут же прошлась по столу мокрой тряпкой, другая, следом за ней, вытерла его сухим полотенцем, а третья постелила на него синюю скатерть.