Осень в Бостоне - Виталий Бернштейн

Уже возле дома Белкин остановился, повернул к Городецкому посерьезневшее лицо.

– Разболтался я с тобой, Ефимыч. Делишки мои непутевые – они все в прошлом. А вот без Ритули я жизни своей не мыслю. Столько связывает – и в радости, и в горе… Ты и не знаешь, у нас до Павлика еще сыночек был. Пошел с соседскими ребятами купаться… и утонул. В четырнадцать лет. Ума не приложу как – ведь лучше меня плавал. Когда это стряслось, Ритуля сутки в беспамятстве лежала, а я тупо сидел возле нее, уставившись в окно… И вдруг подлетает к окну большая птица. Какой породы – не спрашивай, не знаю; даже какого цвета – не знаю. Но большая, распластанными крыльями полокна закрыла. Бьется эта птица о раму, влететь хочет, а я сижу, как заколдованный, шевельнуться не могу. Через минуту исчезла, будто растаяла. Ни до того, ни после в мое окно птицы не бились. Ни разу в жизни. Вот ты и скажи, могла это быть душа сыночка?.. Ничего-то мы о самом главном и не знаем… Только ты не проговорись – я Ритуле никогда об этом не рассказывал.

Задумавшийся Городецкий поехал на своем «эскорте» домой. Теперь мотор работал мягко, ритмично. Рассказ Вани о птице, как нитку за иголкой, потянул воспоминания. Встал перед глазами тот вечер в замызганной московской больнице, где лежала мама, вроде бы уже оправляясь от инфаркта. Сидя возле кровати, Городецкий с робкой надеждой вглядывался в ее лицо. А мама нарочито бодрым голосом расспрашивала о каких-то мелких домашних делах: не забыл ли заплатить за телефон, не протекает ли опять потолок в ванной. И вдруг посреди этого пустякового разговора лицо мамы стало отрешенным, глаза уставились вдаль, она, прислушиваясь, замолчала. «Что с тобой?» – испуганно спросил Городецкий. Мама вытянула указательный палец с распухшим подагрическим суставом туда, где смыкались потолок и стенка больничной палаты, глухо выдавила: «Зовут…» Волна немыслимого холода обдала сердце Городецкого, он торопливо забормотал: «Ты сыну нужна – пусть не зовут, не время еще…» Через мгновение мамино лицо приняло обычное выражение. Будто и не помня только что сказанного, она продолжила разговор о протекающем потолке. А наутро больничный врач позвонил Городецкому на работу и сообщил, что сорок минут назад мама скончалась. Наверное, прав был Толстой, когда написал, кажется, в дневнике: «Ни в какие предчувствия не верю, а в предчувствие смерти верю». Где она ждет – эта костлявая с косой? За каким поворотом?

Глава шестая

В воскресенье утром, подождав, пока все рассядутся в кабинете, Стивенс вытащил из стола свою синюю папку. Выглядел он озабоченным.

– К сожалению, за вчерашний день следствие продвинулось ненамного. Как вы, конечно, уже слышали, единственная оставшаяся в живых террористка была убита прямо в больничной палате. За двадцать минут до того, как мы приехали. Вот судебно-медицинское заключение: смерть наступила в результате отравления цианистым калием. Составлен словесный портрет посетительницы, которая принесла яд в больницу. Удалось установить также имя отравленной – Салли Донован. В Челси живет ее муж, по-видимому, не причастный к террористическому акту; они расстались полтора года назад. В его квартире сейчас Милтон и Пол – охраняют свидетеля. Неровен час, и того убрать могут… Сразу после нашего совещания еду туда для допроса; некоторых свидетелей лучше допрашивать в их привычной обстановке, они тогда не так скованы… А как твои дела, Арчи? Что удалось выяснить о тех девяти погибших, у которых кольца с монограммой «ХС»?

– Ну, значит, мы с ребятами собрали вчера кое-какую информацию. Все девять – принадлежали к одной религиозной общине под названием «Храм Сириуса». Отсюда такая монограмма, а восьмиконечная звездочка сбоку как раз изображает этот Сириус. Вчера удалось разыскать и допросить нескольких прихожан из «Храма». Те считают себя христианами, но не признают над собой авторитета ни одной из основных христианских конфессий: католической, протестантской или православной.

Арчи достал из кармана блокнот со своими заметками.

– Главная их идея – близок конец света, когда, как написано в Апокалипсисе, «люди будут искать смерти, но не найдут ее, пожелают умереть, но смерть убежит от них». Поэтому – считают последователи Храма – надо уйти из жизни до того. В этом случае их души спасутся на звезде Сириус. Следует только подождать особого знака на небесах, о котором возвестит их пастырь, пророк Джошуа. Ожидание это длится уже четыре с половиной года. Сектанты, а среди них много состоятельных людей, пожертвовали Храму большие деньги, ведь эти деньги на Сириус все равно с собой не возьмешь. «Храм Сириуса», официально зарегистрированный властями штата как религиозная организация, арендует полуподвальное помещение в одном из зданий неподалеку от станции сабвея «Парк стрит». По утрам сектанты съезжаются сюда для молитвенных собраний. Гибель в минувшую пятницу девяти собратьев была воспринята теми, кого я допрашивал, как происки дьявола. Они считают, что души погибших не сумеют в одиночку добраться до Сириуса – это возможно только после того, как пророк Джошуа узрит знак на небесах. Всем допрашиваемым я предъявлял фотографию кольца с монограммой «АТ» – они мялись, твердили, что ничего не знают, что, мол, лучше спросить пророка.

Арчи улыбнулся.

– К сожалению, того сейчас нет в Бостоне. Допрошенные сообщили, что неделю назад он удалился куда-то, чтобы молиться наедине, но каждое утро звонит в Храм, проверяет паству. Через телефонную компанию было нетрудно установить, что эти звонки – из отеля в Атлантик-Сити. На всякий случай в конце дня я связался с нашими коллегами в штате Нью-Джерси, попросил, чтобы просто понаблюдали за пророком. Но уже в одиннадцать вечера его пришлось арестовать – по обвинению в половой связи с несовершеннолетними. Оказывается, он привез на курорт и поселил в своем дорогом номере двух пятнадцатилетних сектанток из «Храма». При обыске в номере обнаружены также несколько пакетиков с марихуаной. Думаю, находясь сейчас под арестом, пророк будет охотнее сотрудничать с нами, поделится всей известной ему информацией о монограмме «АТ». Если не возражаешь, Крис, я мог бы сегодня слетать в Атлантик-Сити для допроса?

– Арчи, вы все славно поработали вчера. И идея слетать в Атлантик-Сити звучит разумно. Только, пожалуйста, до отлета составь список всех полицейских отделений в Бостоне и пригородах и распредели отделения между ребятами. Пусть они наведаются туда сегодня, потолкуют, покажут словесный портрет дамы, что принесла цианистый калий в больницу, а также фотографии убийц-самоубийц из сабвея. Может, удастся опознать кого-нибудь из них… А я сейчас еду в Челси…

Вчера всю вторую половину дня Милтон и Пол наблюдали за квартирой Донована. Из их машины, припаркованной у противоположного тротуара, был виден длинный одноэтажный фасад, унылый ряд окон с давно не крашенными рамами, обшарпанные двери квартир, выходящие прямо на улицу. Милтон послал Пола проверить двор. Вернувшись, тот сообщил, что у квартир выхода во двор нет, туда смотрят только небольшие оконца – по-видимому, из ванной комнаты и из кухни.

Квартира номер семь – в отличие от соседних – не подавала признаков жизни, никто не заходил туда, не выходил, занавески безжизненно висели на окнах. Дома ли хозяин? Милтон достал мобильник, набрал номер.

– Позовите, пожалуйста, Нэнси, – голос Милтона звучал игриво; он подмигнул Полу. – Ошибся номером?.. Извините.

Милтон отключил мобильник.

– Усталый мужской голос. Тот ли, кого ищем? И один ли он там?.. Спешить не будем. Авось выйдет, пройдется куда-нибудь. Подождем… – Милтон потянулся, откинул поудобнее спинку сиденья. – Хорошее имя – Нэнси. Да и сама она – красотка хоть куда. Везучий ты, Пол.

Пол смущенно хмыкнул. Женщин в его жизни еще не было. Нравилась ему, правда, одна разбитная студенточка на их курсе в колледже, но он так и не решился открыться ей в этом. А теперь вот колледж позади. Видимо, по характеру Пол пошел не в отца.

– Ты в Америке родился или приехал откуда? – спросил он Милтона.

– В Америке – имею законное право выдвигать свою кандидатуру на пост президента Соединенных Штатов. Родители – из Вьетнама. От коммунистов бежали, в газетах тогда существовал такой термин «лодочные люди».

– А вот мне президентом не бывать, – улыбнулся Пол. – Шестилетним привезли из Советского Союза… Выходит, и твои, и мои родители знают, что такое коммунизм, не понаслышке…

Только к вечеру они взяли Герберта Донована – прямо на улице, когда тот, прихрамывая, с сумкой в руках заворачивал за угол в соседний супермаркет. Милтон и Пол подошли к нему с двух сторон, Милтон назвал себя, показал удостоверение ФБР. Донован послушно вернулся с ними в квартиру. Милтон быстро осмотрел ее: в спальне неприбранная кровать, грязные носки валяются в углу; на кухне – на столе и в раковине – гора немытой посуды.