Смерть в осколках вазы мэбен - Виктория Платова

Я шла по знакомой дорожке, вдыхая влажный воздух, который остро пахнул мокрыми листьями, поддевала их носком сапога, а на душе становилось весело, словно уходили куда-то тревога и напряжение, забывался, растворялся в начинающем синеть воздухе неприятный разговор с главным.

Зажглись фонари. От их желтого, чуть размытого света деревья приобретали совершенно сказочный вид. Из темноты выступали сказочные замки со множеством башен; арки, мосты, галереи появлялись благодаря причудливому сочетанию света и тени. Или деревья представлялись великанами-друидами, которые на таинственном шелестящем языке вели между собой только им понятный разговор. Великаны тянули руки-ветки и завлекали своим шепотом. Как здорово под этот шелест и шепот было мечтать в детстве, представляя себе что-то необыкновенное и прекрасное.

Детство осталось позади, мечты разбились вдребезги, оставив кучу невзрачных осколков. Что осталось? Осталась жизнь. Самая обычная, серая проза. Как там у Булгакова? «Многие позавидовали бы тридцатилетней бездетной Маргарите». Так или почти так. Многие позавидовали бы и мне, живущей в отдельной квартире, свободной, бездетной. Иногда хотелось из-за этой свободы себя пожалеть, иногда, напротив, я думала, как хорошо, что ничем и ни с кем не связана.

У меня интересная работа, где я могу проявить себя, у меня есть друзья. У меня мог бы быть постоянный любовник, если бы я сама этого захотела. При желании я давно могла бы жить в Штатах, куда в свое время благополучно отбыл мой брат и где с тех пор живет — не бедствует, а даже весьма и весьма преуспевает. Он давно зовет меня плюнуть на промозглый Питер и перебраться к нему в солнечную Калифорнию. Но я, наверное, не решусь на это никогда. Что-то слишком прочно привязывает меня к серому городу-сфинксу, стоящему на болотистой почве. Хотя нужно будет все-таки выбрать время и навестить своего брата. Действительно, взять отпуск да и махнуть к нему в Сан-Диего, посмотреть воочию на превозносимый во всем мире пресловутый американский быт.

«А что, — развеселилась я, — подальше от питерских осенних дождей, подальше от замерзающих по утрам луж. Поваляться на горячем песочке, побродить под пальмами, поиграть на кортах, поплавать в океане. Ну, чем не отличный отдых? Да добрая половина нашей редакции за такой отдых без сожаления заложила бы душу, да еще деньгами приплатила бы вдобавок».

Добрая половина. А может быть, даже и больше. За исключением нескольких продвинутых, или задвинутых, или равнодушных ко всему, или презирающих все западное, начиная от джинсов «Levis» или «Wrangler» до банальной конфеты на палочке «Чупа-чупс». Я, если разобраться, не такая уж и западница, хотя куда деваться, вот они, новенькие «Diesel», присланные недавно братом и как литые обтягивающие сейчас мой зад. С удовольствием пользуюсь и разной бытовой техникой; сделанной на все том же Западе, потому что умельцы вроде нашего дяди Сережи скрываются по небольшим учреждениям и товар для широкого потребителя не выпускают. С не меньшим удовольствием смотрю и западные фильмы, но только иногда и только хорошие, потому что большинство американских фильмов похожи, как однояйцевые близнецы, выращенные в одном на всю Америку инкубаторе. Посмотрев такой фильм пять минут, можно с точностью до одной десятой процента вычислить, как будет развиваться сюжет дальше и чем все в итоге завершится.

При всем этом жуткая стрельба, море крови, горы трупов и один над всеми герой, который хоть и кладет без всякого сожаления дюжину мерзавцев, зато герой на все сто. Тошнотворная мякина. Интересно, как у них там, в Америке, крыша еще не поехала смотреть все это каждый день, да еще и по всем каналам?

Если действительно искать что-то интересное в культурном плане, то это только в старушке Европе. Хотя последнее время меня больше интересует Дальний Восток. Было, было, каюсь. На предпоследнем курсе к нам в группу попала девушка, увлеченная сверх всякой меры дальневосточной культурой. От нее, собственно, мы и почерпнули знания о дзэн-буддизме, о пути Дао, о седом мудреце Лао-Цзы. Культура Востока оказалась богатой и разнообразной. Она завораживала своими иероглифами и своими непонятными именами.

Диплом, затем работа в газете как-то ослабили мой интерес ко всему восточному, но когда два года назад мне выпала возможность поехать на выбор в командировку в Португалию или Японию, я без сомнений и колебаний выбрала последнюю. Не пожалела ни единой секунды, настолько потрясающей оказалась Страна восходящего солнца. Я приехала назад, переполненная впечатлениями сверх всякой меры, а несколько очерков о путешествии весьма заинтересовали читателей, так что мне еще почти целый год пришлось отвечать на письма. И как только после этого путешествия меня в редакции не прозвали Гейшей, остается только удивляться.

Наша редакция чуть не померла со смеху, когда узнала, что вместо японской техники, которую тут можно было выгодно продать, или каких-нибудь экзотических японских тряпок, я почти все деньги потратила на небольшую гравюру Хокусая «Отдых чиновника Синьо Мимото в беседке в день первого снега». Меня, разумеется, не преминули убедить в том, что я — полная дура и настоящего Хокусая не купишь ни за какие деньги, тем более за те жалкие гроши, что у меня были, но гравюра все равно мне нравится. И каждое утро я с удовольствием смотрю на чиновника, который сидит в беседке в день, когда выпал первый снег.

О, дождь, кажется, закончился. Прекрасно! Я подходила к чугунной ограде парка. До дома я чудесно доберусь на одиннадцатом. Ходит он часто и, что особенно радует, к парку подходит почти пустой, потому что большинство покидает вагоны на предыдущей остановке «Стрелка». Ехать мне около двадцати минут, но и за это время пассажиров слишком много не прибавится.

На остановке топтался высокий худой парень да стояла женщина в прозрачном плаще-дождевике с обычной набитой сумкой, которая аккуратно пристроилась у ее ног. Я вытащила сигареты и закурила, парень тут же оставил созерцание трамвайных путей и двинулся ко мне.

— Не угостите?

Я глянула на мальчишечку. Худой, как и большинство в его возрасте, прыщи на подбородке. Куртка фасонистая, но явно не по сезону, такую лучше надевать в денек потеплее. Стоит, видно, долго, вон аж губы посинели. Я протянула ему пачку.

Он торопливо вытащил сигаретку, зачиркал спичками. Две или три сломались, и я протянула ему свою зажигалку.

— Спасибо, большое спасибо, — проговорил он, жадно и торопливо затягиваясь.

— Давно стоишь? — поинтересовалась я.

— Почти полчаса. Как провалились все. Ни одиннадцатого, ни седьмого, ни тридцать первого.

Меня позабавили столь разные маршруты. Парню, надо полагать, было все равно, в какую сторону двигаться. Не то что мне хотелось поговорить, но почему бы и не переброситься парой слов.

— А тебе что, без разницы, на каком ехать?

— Да, мне любой подойдет. Я на Адмиралтейской выхожу. А там уже на троллейбусе до Заречной.

— Понятно.

— А вы какой ждете?

— Меня только одиннадцатый устроит.

— Он часто ходит. Чаще всех, но, может, авария какая на ветке, ни один не появился, пока я стою.

Я стала подумывать и о таком варианте. Аварии у нас случаются. Тогда трамваи пускают по другому маршруту, многострадальным пассажирам приходится добираться как бог пошлет. Может, действительно двинуться к автобусной остановке? Не успела я до конца додумать эту благую мысль, как сзади послышались торопливые шаги и через секунду меня обхватили чьи-то цепкие руки. Непроизвольно напрягшись, я с силой оттолкнула мужика от себя, пытаясь вырваться из цепких рук.

— Лидка! — орал кто-то, дыша смачным перегаром. — Да не пихайся ты! Это же я!

Перестав сопротивляться, я с интересом уставилась на этого «знакомого». Черт, вот так встреча! Кто бы мог подумать! Герт! Своей собственной небритой персоной явился неизвестно откуда и сейчас мял и тискал меня на трамвайной остановке. Парень, которого я угостила сигареткой, пытался было что-то пробормотать в мою защиту, но небритый мужик только отмахнулся. Женщина в дождевике не сделала никаких попыток вмешаться в инцидент.

— Спокойно, — я посмотрела на парня, — все нормально, я его знаю.

— Еще бы, — ухмыльнулся Герт, — мы да-авно друг друга знаем. И как!

— Перестань, Герт. Откуда ты, чертяка, свалился на мою голову?

— Представь, случайность. Такие совпадения бывают раз на миллион, ну не на миллион, так раз на сто тысяч, точно! Я оказался здесь совершенно случайно.

— Это я поняла. Дальше.

— А дальше я тебя увидел и, представь, сразу узнал. Ты чего здесь мокнешь?

— Тебя дожидалась. И, представь, дождалась.

Герт хохотнул.

— Машина сломалась, — миролюбиво предположил он, — давай подвезу.

— Спасибо, Герт, но я могу и сама добраться. Вон, кажется, и трамвай идет.

— Да ладно тебе, поехали. Я тут пива хотел в ларьке купить. А знаешь что, — загорелся он, — поехали куда-нибудь посидим, я тебе такую примочку расскажу о «доссель-штрассе» — упадешь!