Евангелие зимы - Брендан Кили

– Да нет, необязательно.

– Но я хочу…

Отец Дули поставил на стол корзинку сдобных лепешек и выразительно взглянул на отца Грега. Тот вздохнул и снова повернулся ко мне:

– Не сегодня, Эйден. Мы и так справимся. Я не могу придумывать для тебя занятие.

– Что?

– Слушай, – резко сказал отец Грег, – почему бы тебе не подождать в моем кабинете?

Я подчинился. В кабинете горела только настольная лампа, и если бы это был нормальный, спокойный день работы с отцом Грегом, все бы вскоре закончилось и осталось бы время поговорить. Не было бы десятка голосов, задающих вопросы; звучал бы только мой голос или голос отца Грега, к чему я привык и чего жаждал. Но он в главном холле унимал пожилых волонтеров. Слыша, как он излагает стандартный текст предстоящих телефонных обращений, я смотрел на толстый персидский ковер. Отпечатки моих ног вдавились в узор, но поблекли, когда я пошаркал, и вскоре ковер сам вернул себе прежнюю яркость. В ожидании отца Грега я начал повторять тридцать первый псалом:

– Ты мне прибежище от скорби, охватившей меня; Радость моя! Избавь меня от окруживших меня. «Вразумлю тебя и наставлю тебя на этом пути, по которому ты пойдешь, устремлю на тебя очи Мои».

Войдя, отец Грег включил верхний свет и уселся в кресло за письменный стол красного дерева с фаской. Дверь он не закрыл – откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.

– Хороший будет вечер, – сказал он. В его голосе не было радости. Я знал, что отец Грег задумал масштабную кампанию, и, сколько ни соберет сегодняшний телефонный марафон, это станет лишь бонусом. Он откинул голову и вытянул ноги. Хоть потолок рухни, он бы не дрогнул.

Я взглянул на открытую дверь.

– Я надеялся, мы сможем поговорить.

– Знаю, – ответил отец Грег. – Просто сегодня очень напряженный день.

– Мне не удалось позавчера попрощаться, – сказал я. Отец Грег снова сел прямо. – Я типа прогулял конец вечеринки.

– Все нормально, – отозвался он, и мы немного помолчали.

В холле волонтеры заучивали текст. Отец Грег улыбнулся мне спокойно, почти безучастно, будто ни о чем не думая. Я хотел рассказать, как холод рванулся мне в глотку, когда я кричал в темноте возле дома, в котором шел праздник, и что Джози, Софи и Марк теперь меня наверняка ненавидят и после каникул в академии начнется настоящая травля.

– Вы очень заняты? Я надеялся, вы уделите мне время.

– Очень занят, Эйден, я обязан там присутствовать. Это моя роль, вроде капитана команды приходских чирлидеров.

– Понятно.

– Тебе тоже есть чему радоваться, Эйден, – сказал отец Грег. – Год стал успешным с твоей помощью, в общем деле есть и твой вклад. – Выйдя из-за стола, он подошел к кулеру у дивана и вытянул из подставки пластиковый стакан. Присев на подлокотник дивана, вручил мне стакан воды. – Ты неординарный молодой человек, Эйден. Пора тебе в это поверить и повеселеть.

– Я веселюсь.

– А на вид не скажешь.

Я снова покосился на открытую дверь. Обычно мы закрывались в кабинете, и отец Грег доставал из ящика бутылку «Лафройга». Я уже привык видеть на столе бутыль с янтарным содержимым, подсвеченным настольной лампой, но сегодня все шло не так.

Мне о стольком надо было поговорить – и я не знал, что сказать. Я хотел, чтобы отец Грег вернулся за стол и нашел возможность посидеть со мной в тишине. На подлокотнике дивана он словно балансировал, готовый в любую секунду вскочить на ноги.

– Эйден, у нас будет больше времени. Я обещаю. Разве я хоть раз не сдержал обещания? – Я осушил стакан одним судорожным глотком. – С тобой все будет хорошо. – Отец Грег наклонился и неловко обнял меня одной рукой. Объятие все равно получилось крепким, и я позволил ему задержать руку, потому что, казалось, он этого хотел. – Тебе надо научиться доверять мне, Эйден, – сказал он, отодвинувшись.

– Я доверяю, – тихо ответил я, как и всякий раз, когда подтверждал свое доверие отцу Грегу.

– Ты должен полностью мне доверять. Все будет хорошо.

Я потянулся к нему, но он удержал меня и отстранился. В главном холле стоял гам, будто там галдел целый миллион волонтеров. Они пробудут здесь весь вечер, как на какой-нибудь треклятой вечеринке моей матери. Я думал, что захочу остаться, но теперь мне хотелось убраться отсюда ко всем чертям. Что-то было не так. Я хотел домой, но не конкретно в дом моей матери, а домой в принципе.

– Я должен заботиться о многих, Эйден, – продолжал отец Грег.

– Но вы говорили, что всегда найдете для меня время.

– Да, да. – Он взглянул на открытую дверь. – Ты заметно возмужал, Эйден. Внезапно и так быстро стал мужчиной. Я горжусь тобой, ты же знаешь.

– Но мне все равно одиноко.

– Мы говорили об этом, Эйден. Ты не одинок, в этом суть веры. – Я не ответил. Отец Грег вздохнул: – Слушай, давай потом поговорим.

Я сгорбился, поставив локти на колени, и уставился в пол между ботинками.

– Когда?

– Не знаю, надо проверить расписание.

– Меня уже нет в расписании. Пожалуйста, вы же обещали! Вы сказали, что всегда будете рядом!

– Я и так рядом. Мы поговорим, Эйден, обещаю.

– Когда?

– Надо подумать.

– Завтра! – гаркнул я.

Отец Грег схватил меня за локоть.

– Нет нужды кричать. – Он бросил взгляд на дверь. – Прекрасно, завтра, завтра, только прекрати этот крик и возьми себя в руки. – Я кивнул. Он встал и пересел за стол. – Я думаю, тебе пора идти, – сказал он, скрестив руки на груди.

Я хотел что-то ответить, но он жестом остановил меня и направил на меня палец.

– Эйден, – произнес он, глядя мне в глаза, – помни, что ты мне тоже кое-что обещал. Ты же не нарушишь свое обещание после всего, что я для тебя сделал? После всего, о чем мы говорили?

– Нет.

– Хорошо. – Он кивнул на дверь. Я колебался. Отец Грег молча соединил ладони и положил их на стол. – Не заставляй меня повторять, Эйден, – сказал он, глядя себе на руки.

Я тоже смотрел на его руки, и тут в холле послышался голос Синди, прокричавшей приветствие отцу Дули. Как обычно, она была настолько взвинчена, что втиснула в слово «здравствуйте» лишний слог. Отец Грег молча поднял на меня взгляд. Синди стукнула в открытую дверь и сунула голову в кабинет.

– Мы здесь! – крикнула она и растянула рот в улыбке. – Джеймс готов к своей первой мессе, правда, милый? О-о… Мы вам помешали?

– Нет, – тут же ответил отец Грег. – Вовсе нет.

– Отлично! – Синди подтолкнула Джеймса вперед и вошла следом. Ярко-голубой шарф и такие же туфли подчеркивали холодный блеск ее глаз. Моя мать называла ее «безудержной». – Давай, малыш, – обратилась она к Джеймсу. – Говори громче. Ты же готов? Расскажи, что выучил.

Джеймс изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. По-прежнему ниже меня ростом, он еще больше похудел. Бледный, с резкими чертами гота-рокера и копной темных волос, он все же остался тем робким, дерганым мальчишкой, каким я его знал.

– А Эйден тоже помогает? – тихо спросил Джеймс.

– Нет, – ответил отец Грег.

– Сегодня чествуют святого Стефана. – Я взглянул на отца Грега. – Вы будете читать на мессе: «Когда же приведут вас в синагоги, к начальствам и властям, не заботьтесь, как или что отвечать или что говорить; ибо Святой Дух научит вас в тот час, что дóлжно говорить…»

– Эйден, – оборвал меня отец Грег, – хватит.

В комнате стало тихо. Я заучил псалом специально, чтобы произвести на него впечатление, но отец Грег лишь натянуто улыбался. Стоявшая позади Синди не видела его лица и прощебетала сыну:

– Видишь, милый? Только представь, скоро ты будешь не хуже Эйдена!

– Эйден, – сказал отец Грег, – извинись перед Джеймсом.

– Что?! Почему?

– Всезнаек всюду недолюбливают, к тому же ты ведешь себя высокомерно. Здесь церковь, Эйден, здесь полагается держаться так, чтобы каждый чувствовал себя желанным и уважаемым. – Он повернулся к Синди. – Простите мой тон, но иногда детям необходима дисциплина.

– О, святой отец, как я вас понимаю, – сказала она. – Слышишь, Джеймс? Слушайся отца Грега. – Она потрепала сына по спине и снова подтолкнула вперед. – Он вас не подведет. Он всегда хорошо справляется.

Отец Грег встал и проводил Синди и Джеймса к дивану.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – пригласил он, заметно оживившись. – Эйден как раз уходит. – Он смотрел на меня с одной из своих улыбок, которыми сверкал на вечеринке. – У меня встреча с Синди и Джеймсом! Какой великий день! – Отец Грег хлопнул в ладоши, а потом, легонько подтолкнув в спину, выпроводил меня из кабинета. – Ну ладно, за работу, – сказал он, закрывая дверь. Я слышал, как он снова хлопнул в ладоши. – Ты отлично справишься, Джеймс! Давай повторим порядок церемонии – хочу убедиться, что ты все помнишь.

В холле престарелые волонтеры дремали над телефонами и кружками с кофе. Я знал чертов сценарий опроса лучше их всех, но никто не предлагал мне остаться. Даже в праздничном убранстве, со статуями, картинами и людьми, разместившимися на стульях или прислонившимися к столам, приходской дом казался холодным и пустым: пышность не могла скрыть эту безжизненность. Мне вспомнился наш дом – огромный кукольный домик, специально созданный для впечатления, что в нем существует нечто реальное, чего там никогда не было. Я не хотел дожидаться вечерни и смотреть, как Джеймс будет кадить ладаном и держать Библию, а отец Грег возденет руки в молитве и улыбнется ему, глядя сверху вниз. Молитва – священное доверие, говорил мне отец Грег, которого ничто не нарушит, если у меня будет вера. «Ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас… И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется».