Последний контакт 3 - Евгений Юрьевич Ильичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Почему вы мне это говорите? Это какая-то проверка? Провокация?
— Нет же, глупый! — закатила глаза девушка. — Просто на этом корабле остались еще люди, мыслящие рационально. Павленко не желает мириться с тем, что его держат за дурака. Он уверен в том, что видел тот корабль. Логику тоже никто не отменял — что-то же манипулировало «Прорывом», кто-то же заставил экипаж свихнуться! Я, Павленко и еще несколько офицеров верим тебе. Проблема лишь в том, что нас очень мало и среди нас нет никого старше командира боевой части. Труднее всего будет подгадать время, когда командир и старпом будут отсутствовать на мостике, а начальник медицинской службы окажется не на своем рабочем месте. Но мы что-нибудь придумаем. Ты понял меня?
Испуганный Роман молча кивнул, забыв, что Варвара Сергеевна его не видит. Он не до конца осознавал, что именно происходит, но чувствовал, что Касаткина говорит ему правду. Не мог человек лгать так искусно, невозможно было так сыграть! Или все-таки возможно?
— Отлично, — прошептала девушка, скорее почувствовав, чем увидев его ответ. — И еще. Кроме системы дальней связи, тебе что-нибудь дополнительно понадобится?
Роман задумался и вновь кивнул — ему действительно было необходимо еще кое-что. На этот раз Касаткина разглядела этот жест — видимо, и ее глаза уже адаптировались к темноте.
— Что именно?
— Личная вещь моей матери. Любая. Лучше что-нибудь интимное — зубная щетка или расческа. Если добудете ее волос, будет просто замечательно.
Касаткина на секунду задумалась.
— Понятия не имею, что именно ты задумал, но я постараюсь раздобыть то, о чем ты просишь. Что-нибудь еще?
— Нет. Больше мне ничего не нужно.
— Ты посвятишь меня в то, что задумал?
Роман пристально посмотрел в глаза Касаткиной. Вот оно! Весь этот спектакль был разыгран, для того чтобы разгадать его «злодейский» план. Они решили инсценировать условный побег и вынудить его рассказать, что именно он хочет передать на Землю. Что именно и кому. Хотя после его просьбы добыть что-то личное из вещей Валерии Мирской они уже могут догадываться о том, с кем именно он хочет связаться. А если учесть факт того, что он уже рассказал им, в кого превратилась Мирская, они со стопроцентной вероятностью не дадут ему реального шанса связаться с Землей. «Они явно держат меня за идиота!» — подумал Роман, но постарался никак не показать своего возмущения. Вместо этого он решил подыграть девушке и посмотреть, на каком именно этапе его остановят.
— О том, с кем я хочу связаться и каким образом, я сообщу вам и офицеру Павленко, лишь когда в моих руках окажется голограмма системы дальней связи, подключенная к системе питания.
Роман думал, что Касаткина сейчас начнет убеждать его рассказать ей все немедленно, но он ошибся. Вместо этого она коротко кивнула, сунула ему в руки сверток с пирогом и быстро покинула его камеру.
— Поешь пирог, — шепнула она на прощание, — он действительно вкусный.
Свет погас, и Роман остался один.
И что это сейчас было? Что ему теперь делать? Парень нащупал на столике сверток и отломил кусок пирога. «Послезавтра. Все, так или иначе, решится послезавтра».
Глава 3
Дмитрий Павленко тем временем размышлял над смыслом такого понятия, как выбор. Жизнь, рассуждал он, по сути своей есть череда событий, в которых нам приходится делать тот или иной выбор. И не всегда от правильности выбора зависит то, как сложится именно твоя судьба — зачастую твой выбор влияет и на других людей. От выбора, который предстояло сделать Дмитрию, похоже, зависела не только его судьба, но и судьба всего человечества. Но об этом позже.
Вопреки обыкновению, сейчас Павленко находился в своей каюте. А где, собственно, быть командиру БЧ-5 (главному мотористу, если говорить обывательски), когда на корабле не фурычит ни один двигатель? Да и не в двигателях была основная проблема. Помимо двигателей, из-за этого чертового амальгита, будь он неладен, из строя вышли оба реактора. А нет реакторов, нет и энергии. Резервы таяли на глазах, а на пятки наступали китайцы. Да уж, ситуация…
В общем, положение «Прорыва» виделось командиру БЧ-5 плачевным. Хотя, если уж откровенно, слово «плачевный» здесь было не совсем уместно. Оно не отображало всей глубины, всей сложности положения. Очень хотелось охарактеризовать ситуацию несколькими исконно русскими эпитетами, но от этого Павленко удерживало воспитание и, как ни странно, интрига. Если с воспитанием было все ясно — Павленко действительно выступал за чистоту русского языка и практически не употреблял бранных слов, то интрига была куда более серьезным фактором. Впервые в своей жизни он и его команда физиков-ядерщиков столкнулись с ситуацией, при которой была непонятна сама физика сбоя в работе энергосистемы крейсера. Слава богу, проблему обнаружили, и довольно быстро. А вся интрига состояла в том, смогут ли они выйти из ситуации, найдут ли способ нейтрализации амальгита, блокирующего работу реакторов. Даже не так. Есть ли этот способ? Вот в чем была главная интрига.
После академии, будучи молодым лейтенантом, Павленко не раз участвовал в испытаниях различных прототипов космических двигателей на Земле — с этого, собственно, и начиналась его карьера в космическом флоте Федерации. В рекордные для службы на Земле сроки он дослужился до капитан-лейтенанта, после чего получил назначение на экспериментальную орбитальную верфь, где присоединился к работе над перспективными реакторами для ВКС. До перевода на «Прорыв» он пять лет руководил запусками новейших реакторов на гражданских судах и военных космических кораблях различных классов, а после еще три года занимался отладкой не менее десятка их модификаций. Параллельно Павленко участвовал в разработке новейших гравитационных двигателей в столичном НИИ Перспективных Движителей. В общем, несмотря на молодость, специалистом Дмитрий Павленко был отменным, и опыта ему было не занимать.
Естественно, в своей работе и ему, и его команде приходилось сталкиваться с поломками и авариями. Были в его послужном списке и случаи со сбросом стержней, и неконтролируемое расщепление вещества, и еще с десяток различных внештатных ситуаций и сбоев. Но все эти ситуации объединяло одно обстоятельство — при должном подходе к проблеме,
