Солнце Прометея - Ник Кайм

При виде праведного гнева сына отчаянье Н’бела сменилось решимостью. Он взвесил копьё.

— Тогда я не позволю тебе сражаться одному.

Спорить или запрещать значило бы оскорбить отца, а этого Вулкан делать не собирался. Поэтому он кивнул, и между ними прошло невысказанное понимание. Они всегда будут родичами, пусть их кровь может быть разной. Это не изменить ничему, что таилось под люком в кузне.

Вместе они вышли на середину площади и встали напротив ворот Гесиода.

За ними вопли сумеречных призраков становились громче.

— Вулкан, я никогда не гордился тобой так, как сейчас.

— Когда всё закончится, я хочу, чтобы ты запечатал люк. Я не желаю знать, что внизу.

— Сын мой, не думаю, что нам представится такая возможность, — Н’бел повернулся к нему. — Но если мы выживем, то что будет с твоими корнями? Разве ты не хочешь знать, откуда пришёл?

Вулкан посмотрел на потрескавшуюся вулканическую почву.

— Вот мои корни. Там я родился. Отец, это всё, что мне нужно знать.

Краем глаза сын Н’бела увидел Бреугара. Он прижимал к мускулистой груди двуручный молот и звенел торками, вплетёнными в густую бороду. До появления Вулкана в Гесиоде самым крупным и сильным мужчиной был Бреугар. Он принял изменение положения со спокойствием и благородством, которое Вулкан никогда не забыл. Работник по металлу кивнул Н’белу, встав рядом.

— Ты лучший из нас, — сказал он Вулкану. — Родич, я встану с тобой плечом к плечу.

Бреугар был не один. Другие тоже выходили из укрытий на площадь.

— Ты можешь опереться на моё плечо, — сказал Горв, хранитель равнин.

— И на моё, — добавил Рек’тар, старший горнист.

Вскоре здесь собралось более сотни ноктюрнцев, мужчин и женщин, сжимающих копья, мечи, кузнечные молоты и всё, что можно было использовать как оружие. Народ сплотился, и Вулкан стал их опорой.

— Мы больше не будем прятаться, — сказал Вулкан и поднял молоты. Он прищурился, глядя на ворота. Словно клинок в пламени кузни он ковал оружие из своего гнева. Слишком долго они были добычей. И теперь воспрянут…

Вопли внезапно прекратились, словно кому-то перерезали глотку.

На миг воцарилась тишина, нарушаемая далёким скулёжом изувеченных заурохов и мольбой умирающих пастухов, почти добежавших до убежища.

А затем появились мучители.

Окутанные тенями существа двигались с извращённой грацией, подобно осколкам ночи взбираясь на стены. Омытые почти ощутимой жестокостью сумеречные призраки присели на вершине и болтали друг с другом, скалили зубы и сверкали серебристым зловещими клинками, обещая страдания. Первыми границу пересекли затянутые в кожу ведьмы с украшенными острыми клинками волосами, зазубренными копьями, зловещими фальчионами и другими острыми инструментами, о предназначении которых Вулкан мог только догадываться. С кошачьей грацией они приземлились на все четыре конечности и перекатились на ноги плавным щёгольским движением, свидетельствовавшим о невероятном высокомерии и чувстве превосходства. Глаза ведьм переполняло сладостное предвкушение убийства и слабое веселье при виде решимости человеческого скота.

Они двигались к площади нарочито медленно, желая, чтобы добыча задрожала. Вулкан чувствовал напряжение стоявших позади воинов, видел стадное мышление в движении сумеречных призраков. Ему вспомнились львы, альфа-хищники, крадущиеся по арридийской равнине. Но в этих существах, этих бледнокожих бесполых тварях не было ни следа величия грозных гривастых зверей.

Губы Вулкана скривились в презрительной ухмылке.

— Ходячие мертвецы с иссохшей душой, вот вы кто.

Он выступил вперёд.

— Возвратитесь, — закричал Вулкан. — Возвратитесь на свои корабли и убирайтесь отсюда. Здесь вы больше не найдёте ждущего своей очереди скота, лишь сталь и смерть.

Одна из ведьм захохотала. Холодно, зло. Она сказала что-то своим родичам на резком диалекте сумеречных призраков, и низший самец послушно зарычал. Его непроглядно чёрные глаза сузились, остановившись на Вулкане. С душераздирающим воплем чужак ринулся к ноктюрнцам, осмелившимся бросить им вызов. Он был быстр как змеящаяся молния.

Вулкан сказал остальным остановиться и ринулся навстречу. Тварь держала зазубренные кинжалы за спиной, выставив вперёд костлявый подбородок. На нём не было ни шлема, ни маски, лишь нарисованная на левой стороне лица татуировка змеи. За мгновения воины преодолели расстояние, и за миг перед сшибкой сумеречный призрак изменил линию атаки и метнулся к боку Вулкана, намереваясь выпотрошить его со слепой стороны. Но Вулкан предвидел уловку. Он не дрогнул, а отточенные до мономолекулярной остроты боевые инстинкты не оставили поработителю ни одного шанса.

Вулкан блокировал удар древком молота и обрушил другой на голову ведьмака. Все, как ноктюрнцы, так и сумеречные призраки, поражённо замолкли, когда Вулкан вырвал оружие из кровавого месива.

Он плюнул на труп и свирепо уставился на женщину-ведьму.

— Не призраки, лишь плоть и кровь.

Ведьма улыбнулась, её интерес и возбуждение внезапно усилились.

— Мон’ки…

Она облизнулась, а затем вновь слилась с тенями. Прежде, чем Вулкан ринулся в погоню, ворота Гесиода взорвались в буре осколков и пламени.

Взрыв поглотил Вулкана, превратив его в тёмный размытый силуэт. Закрыв глаза, сын Н’бела понял, что не умрёт, и невредимым выступил из огня. Одно это заставило помедлить сумеречных призраков, наблюдавших из неровной бреши в стене.

Воины в полуночно-чёрной броне прыгали с краёв скифов, радостно выхватывая крючья и клинки. Вулкан взмахом молота переломил сумеречного призрака пополам, а затем сокрушил другого ударом кулака.

Он слышал, как позади ринулись в атаку его родичи, народ Гесиода мстил веками притеснявшим его чужакам.

Перепрыгнув через толпу воинов, чьи клинки рассекли лишь воздух, Вулкан приземлился перед скифом. Словно железными гвоздями он пальцами впился в ламеллированный нос машины и перевернул её. Вопящие поработители попадали с корабля, когда Вулкан отшвырнул его словно негодное копьё. Потрёпанный скиф прокатился по земле, а затем исчез в шаре раскалённых обломков.

За кораблём последовало ещё два, первый вёз когорту воинов. По приказу водителя скиф ускорился до таранной скорости, чтобы пронзить Вулкана покрытым шипами носом. Но идеально рассчитавший время прыжка сын Н’бела вскочил на парящую баржу на полном ходу и помчался по покрытому металлом скифу словно по невысокому горному отрогу.

На него бросились воины, изрыгая из ружей адские осколки и делая выпады зазубренными клинками. Вулкан отбил удары и оказался среди них, размахивая молотом.

Каждый взмах питали ненависть и решимость покончить в этом рассвете с циклом страданий и страха. Он вырвал командный трон водителя, оставив позади изломанные тела, и швырнул в третью машину.

Вспыхнул пузырь энергии, когда импровизированный снаряд ударил в окружающее последний скиф защитное поле, но Вулкан, не теряя времени даром, прыгнул следом. Энергетический щит обжёг кожу, он приземлился на палубу и встретился с отрядом воинов. Они выглядели крепче остальных и сжимали острые мечи, окутанные неестественной силой. Белый как алебастр шлем каждого резко контрастировал с красной как внутренности украшенной бронёй. Призраки властно смотрели на непрошенного гостя. А позади вожак поработителей глядел сквозь неровные глазницы рогатого шлема. Хриплый шёпот из клыкастой лицевой решётки спустил воинов с поводка.

Один из призраков безмолвно приблизился и взмахнул клинком, но Вулкан уклонился от удара, оставившего в воздухе раскалённый след. Второй сделал выпад, и в этот раз сын Н’бела отвёл его в палубу скифа, но остался с дымящимся древком в руках. Другой удар превратил второй молот в пепел.

Поднявшийся с трона вожак зарычал от неудовольствия при виде уцелевшего ноктюрнца.

Враг был обезоружен, и полные высокомерия призраки приготовились его прикончить.

Вулкан презрительно ухмыльнулся.

— Мне не нужно оружие, чтобы убить таких, как вы.

И он разорвал телохранителей в клочья, показав поразительную скорость и жестокость. Вулкан сбросил изувеченные тела пронзённых и обезглавленных собственными клинками призраков в кипящий внизу вихрь битвы.