Единственная для Хранителя Закона (СИ) - Самсонова Наталья

Но она была так счастлива, что все возражения застряли у меня в горле. Да и… Ну была я приличной квэнти, затем была порядочной замужней квэнни, и что? Принесло это мне счастье? Эх.

— А вот и я. — Арлетт подскочила к нам, подтащила себе стул и протянула мне несколько листов. — Вы будете получаться двойную плату. Первая — это то, что вы заработали, за каждый расчет вы будете получать согласно стандартам алхимической гильдии, у нас с этим строго. А вторую… Вторую вы будете получать вне зависимости от того, есть ли у Академии нужда в ваших знаниях. Это называется «плата за наличие специалиста на балансе Академии». Оплата всего тридцать сагертов, но и на эти деньги можно жить.

— Бедно и впроголодь, — мрачно произнес Гел.

— Наша Академия завалена работой для проектировщика, так что квэнни Эйлин не придется жить на тридцать монет, — сверкнула глазами Арлетт, после чего добавила: — Но, так и быть, сорок сагертов.

— Приемлемо, — кивнул Гел и пояснил нам с Деми: — Снять приличную квартиру, где можно спокойно жить и не бояться за ребенка, стоит примерно двадцать пять сагертов в месяц. На пять сагертов будет тяжело питаться. А на пятнадцать — вполне приемлемо.

Загнав куда поглубже истерический смех, я склонила голову и искренне поблагодарила мужчину. Хотя мы с Деми умудрялись жить на пятнадцать имперских монет! Где десять — плата за дрянную квартиру.

— И ваши восемь сагертов премии, — смущенно произнесла Арлетт и неловко выложила на стол монеты.

— Премии? — удивился Гел.

— Ну, — девчонка отвела взгляд, а после добавила: — Ты не поймешь.

— Мама сделала работу, которая стоит десять монет, а заплатили ей две, потому что думали, что она самозванка, — выдала Деми.

— Это нарушение закона, — мрачно произнес Гел.

— У меня нет претензий, — отозвалась я. — Но мне бы хотелось уйти.

«Очень хотелось», — мысленно добавила я. По двум причинам: во-первых, ужасно хотелось поесть и лечь спать. Со мной так всегда после выбросов Деми. А во-вторых, меня напугал Гел. Вокруг него появилось марево, а на виске… на виске на мгновения проявились очертания какого-то рисунка! Что бы это могло быть?

— Я открою для вас портал к Лисьему дому, — сказал Гел.

— Я бы хотела купить что-нибудь из еды.

— Я принесу, — тут же отозвался мужчина. — Вы бледны, квэнни Эйлин. Слишком бледны.

Он сотворил такой же огонек, который мы сегодня уже видели. После чего отрывисто приказал собрать корзину для пикника из расчета на двух девушек. Ха, это он, похоже, наш с Деми возраст сложил, а после поделил поровну.

А вообще… Вообще я была восхищена: он со всем управился за несколько минут, после чего открыл для нас портал.

— Но вы не подписали, — воскликнула Арлетт.

— Я прочитаю и подпишу. Сейчас мне слишком плохо, чтобы здраво оценить все, что указано в контракте.

Гел проводил нас до нашего этажа, где мы встретили квэнни Риллу. Рассердившаяся женщина хлопнула мужчину по плечу полотенцем, которое до этого было заткнуто у нее за пояс. А вот Tшepp, последовавший за хозяином в портал, был обласкан и щедро одарен тремя пирожками. Пирожки эти были у женщины в кармане, так что пес, завиляв хвостом, принялся обнюхивать ее передник: вдруг еще что-то есть?

— Как-то это несправедливо, — задумчиво произнес Гел.

— Он скотина неразумная, — со значением произнесла квэнни Рилла, — а вы, алвориг, вроде как поумнее собаки. Что подумают о молодой женщине, которую мужчина постоянно до комнаты провожает? А, то-то и оно, содержанкой окрестят. Кто по дурости, а кто из зависти. Кыш отсюда, не посмотрю на вашу власть и ух как полотенцем отхожу!

— Никто меня не ценит в этом городе, — рассмеялся Гел и, подозвав пса, открыл портал.

— Корзинку-то девчонкам отдайте, не себе ж несли!

Смутившийся Гел пихнул мне в руки корзинку и ушел.

А мы, попрощавшись с квэнни Риллой, зашли к себе. Остаток вечера прошел в полудреме. Мне только удалось создать для Деми несколько временных страшненьких куколок, и все, на этом я кончилась как личность. Ничего, к утру все пройдет.

Глава 4

Едва проснувшись, я тут же потянулась к бумагам. Вчера не было ни сил, ни желания читать, в какую яму меня загонит этот контракт. Почему яму? Ну, наверное, я разучилась верить людям.

Во только чем дальше я читала, тем больше убеждалась, что единственный спорный момент — это невозможность покинуть Кальстор. Да, это ограничение всего на три месяца, но все равно неприятно.

С другой стороны, покидать Кальстор нам и так нельзя. Только здесь мы в безопасности.

Проставив свой росчерк везде, где он требовался, я принялась будить Деми. Дочка ворчала, отворачивалась и не хотела вставать. Как и всегда, собственно. В любой другой день я дала бы ей поваляться, но не сегодня. Мне хотелось как можно скорее занести договор в Академию и приступить к работе.

Умывшись и приведя в порядок одежду, мы с Деми спустились на завтрак. В прошлые разы я забирала еду в комнату, сегодня же мы решили посидеть за общим столом.

Вообще, на этом настояла Деми. Она так упрямо тащила меня в столовую, что я не смогла отказаться. Хотя, если честно, предпочла бы взять поднос в комнату. Так быстрее и проще, не нужно вымучивать из себя улыбку и находить темы для разговора с совершенно незнакомыми людьми.

— Это важно, — серьезно сказала моя малышка, и я пошла.

Столовая олицетворяла собой фразу «бедненько, но чистенько»: серые крашеные стены, несколько простых, но приятных акварелей и длинный стол, покрытый синей скатертью. А вот стулья были уже разномастные.

— Доброе утро, — произнесла я и чуть склонила голову.

Деми повторила за мной в точности и тут же села рядом с какой-то ужасающе худой женщиной.

— А вы научите меня рисовать? — непосредственно спросила моя малышка. — Это ведь ваши акварели на стене? Меня зовут Деми, а мою маму Эйлин.

Я поспешила сесть рядом с дочерью, чтобы успеть пресечь фонтан ее дружелюбия.

— Очень приятно, — тихо сказала женщина. — Меня зовут Карин.

Больше она не сказала ничего. Так и сидела, сгорбившись и глядя себе в пустую плоскую тарелку.

Но Деми ничуть не огорчилась таким сухим ответом. Она принялась осматриваться, поглаживать кончиками пальцев скатерть и всячески выражать миру свое прекрасное настроение. А я, невольно проследив за взглядом Карин, заметила, что в центре плоской тарелки имеется какая-то магия. Маячок? Совершенно непонятно и, главное, как-то бессмысленно.

— Мамочка, а куда ты смотришь? — спросила Деми.

И я, показав пальцем на загадочное заклятье, пояснила:

— Тут есть немного магии.

Дочка ничего не успела ответить: в столовую влетела вереница глубоких тарелок, до краев наполненных кашей. И в один момент эти кашеносцы опустились ровно в центр своих плоских тарелок.

— Так вот зачем это нужно, — глубокомысленно произнесла я.

Каша была куда вкусней, чем вчера. В ней даже попадались мясные волокна.

— Хотите?

Обернувшись на голос дочери, я увидела, что оно пододвигает свою тарелку Карин.

— Я уже наелась, — добавила Деми.

— Отдай маме, — тихо сказала Карин.

А я, зная, что Демельза никогда и ничего не делает зря, только покачала головой.

— Вам проще согласиться, Карин, Деми может быть крайне упрямым ослёнком.

— Да, — гордо подтвердила дочь.

И Карин, чья тарелка уже опустела, подтянула к себе предложенную добавку. И в этот момент я увидела, что от ее правой кисти практически ничего не осталось!

— Это мой предпоследний день здесь, — тихо сказала женщина. — Кто возьмет калеку на работу?

А мне стало понятно, отчего акварели, украшающие стены, выглядят так неряшливо. Профессионально и неряшливо одновременно.

— Рабочий поселок?

— Они не берут ни стариков, ни калек, ни детей, — покачала головой Карин.

Деми хлюпнула носом, и женщина тут же принялась утешать ее, убеждать, что все будет хорошо. И что она не пропадет, особенно с такой доброй мамой.