Оппозиция: выбор есть - Сергей Кара-Мурза

Стоило произойти сбою машине выборов, обнаружились такие темные закулисные стороны режима, что так и хочется крикнуть интеллигенции: ну неужели вам и этого мало? Что же надо еще сделать, чтобы вы образумились и вернулись к своему народу?

1993

Простые вопросы вождям

Прошел год, как политики с уголовным мышлением спровоцировали последнюю наивную вспышку ярости советских людей, а мировая «демократическая» закулиса санкционировала ритуальный расстрел Дома Советов и горстки защитников советской власти. Речь шла именно о ритуале, ибо политические, экономические и культурные основания советского строя были подорваны еще при Горбачеве, на сессиях Верховного Совета СССР. А отделение от советов исполнительной власти, прежде всего утрата ими контроля над финансами, милицией и армией, означало фактическую их ликвидацию как особого типа государственного устройства. Но умерщвление заклятого врага «демократы» хотели отметить кровавым пиром – они его и устроили. Об оплате счета думать, правда, не хотят. Что ж, проценты подрастут. Бесплатно такие пиры история не отпускает.

Поговорим о себе. И не будем заглядывать в вечность – наши внуки будут поумнее нас. Все больше признаков того, что Запад Россию если и проглотит, то не переварит – ее разжеванные куски прорастут раковыми опухолями. Более сотни миллиардов ворованных долларов уже циркулируют, как яд, по артериям западной экономики. На каждом долларе – слезы и кровь, и такие деньги добра не приносят. Но это утешение слабое – зачем нам горе Запада? Нас еще не довели до такой стадии, чтобы оставить мысли о спасении и думать о мщении.

Почти бесполезно рассуждать и только о сиюминутном моменте, ведь мы уже не в хаосе, проглядывают черты нового, хотя и зыбкого еще, неустойчивого порядка. Любой, кто его отвергает или хочет исправлять, должен выработать линию, позицию на обозримое будущее – если и не идеологию, то хотя бы доктрину своего поведения. Конечно, захватившее власть антисоветское меньшинство номенклатуры не смогло бы осуществить столь обширную и глубокую разрушительную работу, если бы в недрах советского строя зародилась организованная оппозиция [будущему режиму]. Если бы она дала людям верные понятия, лозунги и программы. Но все структуры СССР оказались неспособны сопротивляться верхушке КПСС. Значит, этот строй был обречен: он продвигал наверх либо людей, склонных к предательству, либо служак, слепо подчиняющихся начальству. Мы можем глубоко уважать личную честность этих служак, но надо же признать, что своей обязанности по защите советского государства они не выполнили. Не будем говорить о партаппарате и даже о КГБ, все действия которого свелись к тому, что он «предупреждал Горбачева» (кстати, было бы интересно сегодня эти предупреждения прочитать).

Трагедия России в том, что и партаппарат, и КГБ, и армия были полны честными людьми, патриотами, безусловно способными отдать свою жизнь за Родину на поле боя. Но самой советской системой в них были заложены качества, блокирующие их способность к действию в сложной обстановке кризиса, особенно в условиях измены высшего руководства. Сознательное изживание этих качеств, снятие психологических блоков – срочная задача всей оппозиции. Это – очень болезненная операция.

Затрону деликатную тему, рискуя вызвать возмущение многих. Но будем честными по отношению к себе: почему в ранг героя нынешнего сопротивления мы возвели генерала Варенникова? Ведь его подвиг отказа от амнистии – совершенно иного свойства. Это подвиг этический, подвиг личного гражданского мужества. Отказавшись от амнистии, он показал, что значит достоинство и честь офицера, дал пример. Для восстановления национального самосознания это не менее важно, чем доблесть боевая.

Но зачем же подвиг личной совести подавать как подвиг генерала-государственника? Не следуем ли мы соблазну подменить для самих себя понятие героизма как действия героизмом достоинства? Идя на суд, В.И.Варенников рисковал стать жертвой судебного произвола. Но суть в том, что именно произвола. Ибо на деле никакой вины перед новым режимом за ним не было, адвокат это доказал и обвинитель подтвердил. Он, командующий сухопутными войсками СССР, не предпринял и не мог предпринять никаких действий по защите государства и советского строя. Оппозиционная пресса на все лады это и кричала: за что вы судите наших героев, они же ничего не сделали!

Можно было бы оставить это для истории, но дело в том, что советские стереотипы умело заложены в фундамент основных оппозиционных движений. Унаследованная неспособность к действию привита на ростки нового. В новых условиях начинается второй виток горбачевщины. И возможно это потому, что большинство из нас не желает трезво взглянуть на тяжелую реальность и предпочитает забыть самое недавнее прошлое.

Вот, коммунисты избирают А.И.Лукьянова членом ЦИК КПРФ, высшего руководящего органа партии. Как должен это понимать рядовой коммунист? Ведь в механизме по демонтажу советского строя, созданном группой Горбачева, Лукьянов был, возможно, самым умным и эффективным деятелем. Законы, подрывающие один за другим все устои социализма, он виртуозно протаскивал через пассивное сопротивление «агрессивного большинства» Верховного Совета. Из чего, из каких его дел или обстоятельных заявлений (а он обладает неоценимой информацией об опыте уничтожения СССР) следует, что он действительно стал противником горбачевско-ельцинской программы? Какой будет линия партии, которая делает его своим лидером, этаким умудренным опытом старшим товарищем первого секретаря? Разве эти вопросы не должны возникнуть у человека, готового пойти за КПРФ? И разве не обязан был ЦИК внятно ответить на эти висящие в воздухе вопросы?

Еще более странные вещи происходят с фигурой Руцкого – усилиями основных оппозиционных партий он выдвигается в наши лидеры. Для А.Проханова он уже – воплощение образа русского витязя, защитника Отечества. Почему? Разве он объяснил свои антисоветские «заблуждения», которым следовал как подручный Ельцина? Он посвящен в тайны величайшей в истории провокации августа 1991 г. Колоссальное значение для всех народов СССР (да и для просветления мозгов во всем мире) имело бы сегодня раскрытие этих тайн Руцким, который был в центре событий. Почему же он не скажет, что Ельцин и его окружение знали, что Горбачев не арестован, знали, что ГКЧП не собирается штурмовать «Белый дом»? Не хочет об этом говорить, потому что сам был там? Значит, там и остается.

Но каковы дела после августа, когда он стал сдвигаться к разрыву с Ельциным? Он, занимая огромной важности позицию в государстве, ее совершенно бездарно сдал. Ну, пусть не сумел воспользоваться, но для лидера это непростительно. А дальше – пусть кажется мелочью, но пока она не прояснится, как я могу верить. 3 октября Руцкой с балкона освобожденного от блокады Дома Советов послал массу безоружных людей штурмовать мэрию и Останкино. Я, стоя в этой массе, видел, какое изумление вызвал у нее этот призыв. Зачем штурмовать? Ведь всем было ясно, что сила Верховного Совета – в защите Конституции путем самопожертвования. Люди мерзли у Дома Советов, будучи готовы к тому, что придут вооруженные формирования мятежника Ельцина и их убьют. И надеялись, что ни русская армия, ни русский народ этого не стерпят и потом наведут порядок. Битье стекол в мэрии сразу же лишило Верховный Совет этой правды.

За весь год я ни разу не слышал от Руцкого внятного объяснения: зачем он послал людей на губительную авантюру? Тогда люди пошли из сугубо русской привычки верить командиру и не уклоняться от смерти. Но дальше – еще более важные для меня слова и дела Руцкого. В короткую передышку между залпами по Дому Советов вошла туда группа журналистов, Руцкой пригласил ее в свой кабинет, показал пробоины и с возмущением обратился к прессе: «Смотрите, по мне стреляют из танков! За что? Ведь я же не сделал ни одного выстрела! Взгляните на мой автомат, он в масле», – и он предъявил свой автомат.

Командир, который послал людей на гибель в Останкино и призывал людей «вооружаться, чем могут, и защитить Дом Советов», требует, чтобы по нему не стреляли, и показывает свой личный автомат. Тем самым он, по сути, говорит: стреляйте в тех, у кого на дуле автомата пороховой нагар! Как ни крути, иначе понять невозможно. Командир, независимо от того, есть ли у него вообще автомат, в этих ситуациях говорит: стреляйте в меня, но не троньте рядовых, они исполняли мой приказ! Как же нам дальше себя вести, имея во главе такого «русского витязя»?

Кто-то скажет, что я «лью воду на мельницу», сею рознь в стане оппозиции. Но эти упреки не вяжутся с постоянными заявлениями наших лидеров о том, что Россия в смертельной опасности, что ее уничтожают, что идет «странная» война. И те, кто остался год назад умирать у Дома Советов, считали это не геройством, а действием, соответствующим угрозе, нависшей над страной. Сравнимо ли это по весу с личной обидой? В год смуты люди мечутся, переходят из стана в стан. Нельзя их не принять как товарищей – но почему на должность командующего? Мне это кажется странным и тревожным.