Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга первая - Владимир Колотенко

Жора знал это наверное! Но ни Жоры, ни Тины не было с нами.

Я решил выбросить из головы мысли о будущем. Мысль о том, что с генами шутки плохи, давно витала в ученых головах, равно и мне избавиться от нее было невозможно. Запретный плод манил, зубы так и чесались откусить от него кусок поувесистей. И терпеть этот зуд не было сил. Тем более что у нас, в нашей затхлой лаборатории с жалкими самодельными приборами и допотопным оборудованием, что-то там выблеснуло яркой надеждой. Это был залп «Авроры» по старому миру. Мы шагали вперед и открывали новые горизонты!.. Никто тогда и предположить не мог, как далеко может простираться эта затея. Но отступиться мы уже не могли. Котел с колдовским зельем уже закипал, и из кипящего слоя во все стороны разлетались брызги шампанского, звуки оваций и аплодисментов. Ради этого мы сперва убежали от мира, дали себе меньше воли, чем прежде – мы просто оскопили себя, приковав цепями к поиску истины. И это было для нас особенным счастьем, если хочешь – милой забавой, счастьем евнухов от науки и ее же поэтов. Мы, что называется, proprio motu (по собственному побуждению, – лат.) напрочь лишили себя прежних вольных привычек к веселью, праздности и эпикурейству и превратились в затворников, возможно даже изгоев, с одной целью – постичь тайну жизни. Ах, как молоды мы были!..

Ясно, что судьба эксперимента зависела от каждого из нас. И самая большая ответственность ложилась на мои плечи.

– А Наташа?.. Ей нравилось?..

– Ее любопытству не было края! Она просто горела идеей, да, все новое и необычное вызывало у нее восторг и трепет!.. Не то, что Тина. Ее ничем нельзя было удивить. На все у нее был свой взгляд…

– Ты, без сомнения, был и в нее тоже…

– В Тинку-то?

– В Наташу, в Тину… Ты у нас такой, знаете ли…

– Была с нами и Анечка, эта невесть откуда взявшаяся белоголовая девчушка в золотых косичках с голубыми бантами, с большими кукольными, распахнутыми на мир, синими глазами, без участия которой невозможно было представить ни одно предприятие нашего славного коллектива. Только потом я понял, зачем она среди нас появилась.

– Зачем же? – спрашивает Лена.

– У каждой женщины своя роль.

– Она же ребенок!

– Она же вырастет!

Глава 11

Я и сейчас ясно слышу все голоса и команды.

– Вот вырастим мы ужа с колючками розы, – сказал Шут, – и этот первый Божий дар я преподнесу своей Тоне.

Этот Шут – Сашка Баринов – никогда не лез в карман за словом. Краснощекий блондин, он всегда блестел глазами, и не было случая, чтобы мы видели его погруженным в унынье. Он был весел и постоянно подшучивал, поэтому и получил свои прозвища – Барин и Шут.

У Людмилы не все ладилось со стабильностью температурного режима, и Кирилл предложил свою помощь. Вместе они творили чудеса. Заросший густой вьющейся щетиной и такой же полукруглой черной бородой, полуглухой и полуслепой, он был прирожденным ученым, не вдруг ударившимся в науку о жизни, как это часто бывает со многими. Он изучал ее проявления при каждом удобном случае и всегда готов был помочь другому. Его влекла биохимия. Цикл Кребса он знал в таких подробностях, что порой возникало недоумение: как все эти цитохромы и сукцинатдегидрогеназы можно запомнить?!

– Давай помогу…

Люси отдала Кириллу реторту с питательной средой и припала глазами к объективу микроскопа.

– Давай мне, – предложила Анечка, забирая реторту у Кирилла.

Словно сестра милосердия, наделенная обостренным чутьем, она всегда появлялась там, где требовалась помощь. И было совершенно не важно, как это у нее получалось. Важно то, что она была всем нужна. Как этот белоголовый ясноглазый ангел к нам попал, я понятия не имел. Чем она у нас занималась – тоже не знал. Есть и есть, и – прекрасно!

– Еще пять секунд, и я буду готова.

– Этот тумблер всегда должен быть включен, – сказал Кирилл, почти вплотную приблизившись своими очками к регуляторному щитку термостата.

– Ой, да?!

– Ничего страшного. Я тоже всегда забываю.

Никто никого не торопил. За несколько лет совместной работы мы успели высказаться насчет того, что думали друг о друге, и теперь все работали почти молча, как автоматы, старательно стремясь помочь тому, у кого что-то не ладилось.

– Мне темно, – сказала Люси, – дайте света.

Она все еще возилась с пипетками, разливая микродозы посевного материала в пробирки. Света здесь, как и в любом подвальном помещении, было мало. О солнечном зайчике на стене можно было только мечтать. Когда пришел Петрович, наш банщик, за своей традиционной порцией спирта, Шут навалился на него широкой борцовской грудью и просто вытолкал за дверь.

– Ты мог бы ему сказать… – проговорила Люси, но Шут оправдался:

– Извини, я этого не хотел, правда.

– Не всегда делаешь то, что хочешь, – сказала Ната, – такое бывает.

Запах кварцевой лампы неприятно щекотал ноздри, а мечты о глотке свежего воздуха казались несбыточными. На время эксперимента мы были заточены здесь, как подводники на субмарине. А вместо перископа информацию о внешнем мире черпали из обычного радио-брехунца. У нас, естественно, не было генома секвойи, и мы заменили его гомогенатом клеточных ядер сосны, смешанными с ядрами какой-то черепахи, живущей не меньше ста пятидесяти лет. Так утверждал сторож зоопарка, у которого мы ее купили за немалые по тем временам деньги. Сейчас это копейки.

– А где наша Аня?

– Я здесь.

Не было с нами только Ушкова. Он вскоре пропал. Мы решительно не могли без него работать. У него были свои взгляды не только на жизнь, но и на нашу затею. Он был против ее воплощения.

– Слав, ты только вообрази, как мы продвинем вперед науку и дадим человеку надежду на долгую и счастливую жизнь, – убеждал его Шут.

– Вы не представляете, что собираетесь сделать…

Он был категоричен и неумолим. Валерочка тоже был на его стороне.

– Мы смешаем ежа, ужа и жирафа, мы вырастим соленые огурцы на грядке и булочки на деревьях, – улыбаясь, сказала Ната.

– Это не смешно, в этом я не участвую.

Он ушел, не прощаясь, и нам ничего не оставалось, как начинать без него.

– Мне тоже нужно бежать, – сообщил Валерочка.

И выскочил вслед за Ушковым.

– Два сапога, – Ната недоуменно посмотрела ему вслед.

Инна только пожала плечами. Иногда она даже защищала Валеру, мол, он хоть и мелочен и никчемен, но старателен и усерден, и еще неизвестно что из него завтра получится.

– Ничего хорошего, – заключила Соня.

– И не надейся, – сказал Васька Тамаров, – все что надо, из него уже получилось.

– Кому надо-то?! – спросила Ната.

– Никому…

Прошло еще добрых два часа, прежде чем мы начали. Все шло своим чередом, иногда тишину нарушал чей-либо вопрос.

– Слыхали, – просветил всех Юра, – в Японии создан приборчик, который лечит человека воздействием лазерного луча на биоактивные точки кожи, уколом. На расстоянии, дистанционно.

– Лечить на расстоянии, – сказал Шут, – все равно что заниматься сексом по телефону.

– Да, но можно лечить, а можно и… – задумчиво произнес Юра.

– Можно что? – спрашивает Лена.

– Да, – произношу я, – легко…

Я не знаю, чем бы здесь занималась Тина, появись она среди нас. Не знаю… Она же в этих генах ни капельки не смыслила!

Глава 12

В конце октября выпал первый снег. Его нельзя было разглядеть из больших светлых окон, которых никогда не было в нашем подвале – мы могли об этом только слышать из динамика, никогда здесь не умолкавшего и ставшего свидетелем наших побед и поражений.

«… девять часов тридцать минут».

Как раз в эти самые минуты двадцать восьмого октября, в половине десятого утра, и родилась новая эра. Только я один мог это знать. Я и Юра, который произнес, наконец, свое долгожданное:

– Есть…

Сначала это был неуверенный шепот. Но я знал, что этот шепот теперь прогремит не тише залпа сотен орудий.

– Зафиксируй его! – торопливо подсказал Стас.

– Готово!..

– Ура! – крикнула Ната и стала прыгать и хлопать в ладоши.

Стас не сводил с нее влюбленного взгляда. Я тоже любовался ее ловкостью и веселостью.

Затем в наступившей тишине слышалось бульканье сточных вод.

– Ух ты!..

Одного этого восклицания Юры, смотревшего в окуляр своего микроскопа, было достаточно, чтобы все мы, как идущие в атаку, начали орать. Рев стоял колом: мы вопили, визжали, свистели и прыгали, плясали и плакали… Как дикари. Так продолжалось до тех пор, пока хватало крика в глотках и сил в телах.

– Ну что тут такого? – сказал Валерочка.

Никто даже не посмотрел в его сторону.

Отдышавшись, мы выбрались из обветшалых кресел, сбились в кучу и поочередно заглядывали в микроскоп. Каждый хотел видеть это зеленоватозолотистоглазое сияние надежды. Я – тоже.