В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы - Япъян Зеберг

будем в Нарьян-Маре», – ответил Франс. Среди песчаных берегов и отмелей, так похожих на побережье Северного моря, курсанты Энкхаузенской мореходной школы чувствовали себя как дома. Они затянули все отверстия в стенах ходовой рубки брезентом, чтобы не пустить внутрь злобных северных комаров. При закрытом переднем люке под палубой было тепло и влажно. Катера обошли вокруг песчаных отмелей, взбаламутив болотистую прибрежную полосу, поросшую тростником. Было 3 часа утра, и солнце поднялось над уровнем горизонта на высоту ладони.

ИЗ ДНЕВНИКОВ ФРАНСА ХЕРЕСА [Ф. Х.] И МОРИЦА ГРУНА [М. Г.]

4 июля 1991 года

[Ф. Х.] «Мы будем плыть, пока не уткнемся в сплошной лед», – сказал Дмитрий журналисту. Дмитрий [Кравченко], должно быть, очень влиятельный человек, если ему удалось получить для нас допуск в закрытую Советскую Арктику. По пути из Мурманска в Нарьян-Мар мы испытали наше оборудование. За четыре с половиной дня плавания с нами произошли все возможные неприятности: масло внезапно вылилось из двигателя, и нас стало сносить по течению. «Аспол» ничего не заметил и уплыл вперед приблизительно на 5 километров. Связаться с ними по радио не удалось, а они даже не удосужились оглянуться. Особой угрозы не было, поэтому мы не стали подавать сигналы из ракетницы. Мы бросили якорь на глубине 10 метров и своими силами остановили утечку масла. Русские, которые нас снабжали, не имели ни малейшего представления о дегазации дизельного топлива. В Нарьян-Маре я немного повозился с мотором. К счастью, вся справочная документация была у меня с собой. Я читал, что Дмитрий хочет, чтобы наше плавание проходило в условиях, похожих на те, в которых оказался Баренц. Что ж, наша стальная пила была такая старая и ржавая, что вполне могла принадлежать кому-то из его спутников. Перед отплытием я на скорую руку отскреб палубу, чтобы удалить остатки дизельного топлива. Невероятно! Они просто проходят мимо, как будто их это не касается. Палуба неимоверно скользкая. Запастись продуктами тоже непросто, потому что всё выдается строго по нормам. Деньги не имеют ценности в России: сигареты – вот настоящая валюта. За шесть пачек можно получить килограмм лосося, а за двенадцать пачек – бутылку 95-процентного спирта. Нарьян-Мар – столица тундры. Город расположен в обширной болотистой местности и живет торговлей древесиной, углем, пушниной, рыбой, олениной и нефтью. Прямо на улицах стоят прилавки с товарами, главным образом помидорами, колбасой, одеждой и обувью. В городе почти нет развлечений. Я купил четыре шкуры северного оленя (они мягкие и теплые – на них очень удобно спать), а также кофе, мед и кетчуп. К настоящему моменты суда загружены почти под завязку, но вот только у «Аспола» крен на левый борт.

Экспедиция покинула Нарьян-Мар 15 июля. Вскоре после полуночи они вышли из речного устья в открытое море. «Первое, что мы увидели, была косатка, игравшая с корягой. Надо внимательно следить за плавником», – записал в дневнике Франс. На следующее утро суда встретили первый лед: глыбу длиной около 10 метров. «Восхитительного голубого цвета», – написал Мориц, чувствуя, как душа уходит в пятки при виде массивной ледяной громадины, и втайне желая повернуть назад.

«Шкипер Валера показал жестами, что лед здесь – нормальное дело и он насмотрелся на него вдоволь – по горло», – писал Франс. «Потом туман и снова лед. Погода меняется, начался мелкий дождь. Приближался фронт высокого давления – погода должна будет улучшиться. В этих местах погода меняется очень быстро».

Они шли в густом тумане, и Мориц решил спуститься вниз за теплыми вещами. К вечеру остров Вайгач замаячил перед маленькими суденышками большим темным силуэтом, с грозными контурами отвесных утесов, поднимающихся из океана, как исполинские чудовища. Глядя вперед, Мориц снова поежился. «Я тут был много раз, – пробасил капитан «Аспола» Геннадий Гришин сквозь свою густую бороду. – Волноваться не о чем!»

Остановка на Вайгаче была запланирована заранее, поскольку Кравченко хотел навестить одно из своих предприятий. На севере Вайгача, в Долгой Губе, длина которой составляет около 16 километров, они заметили несколько десятков маленьких лодок, из которых молодые мужчины и женщины в желтых и оранжевых дождевиках добывали водоросли.

[М. Г.] Наш корабль идет в тумане, окруженный небольшими глыбами льда. Мы медленно плывем по направлению к небольшой галечной бухте, в глубине которой виднеется небольшой деревянный домик. Каждое утро людей отвозят к полям ламинарии в больших баркасах из полипропилена, и целый день они занимаются тем, что вытаскивают водоросли из ледяной воды. Их лодки плывут по воле ветров и приливов.

[Ф. Х.] Эта водоросль называется ламинария, она помогает выводить из организма радиоактивные элементы. Они перегружают ее на судно, где потом замораживают. Это чертовски надоедает – болтаться целый день по заливу, без четкой цели. «Авось», – говорят они; это значит – плана нет. Дмитрий никуда не торопится. Пролив Карские Ворота – начальная точка Северного морского пути – покрыт льдом, поэтому мы не можем войти в Карское море. Ширина пролива около 50 километров. Наши катера могут дойти до Новой Земли за шесть часов, но сегодня шквалистый ветер – выходить в море нельзя. Думаю, мы должны отправиться туда как можно скорее; экспедиция по следам Виллема Баренца просто обязана побывать на Новой Земле.

Энтузиазм и мастерство молодых курсантов, а также их горячий интерес к Новой Земле так понравились Кравченко, что он внезапно решил сходить с ними к месту зимовки Баренца. Это был импульсивный жест. Технически этого делать не стоило, поскольку окно возможностей для прохода между ледяными полями становилось меньше с каждым днем. С бюрократической точки зрения это также было очень трудно. Самое узкое место Северного морского пути – пролив Вилькицкого. Из навигационного альманаха Arctic Pilot, за год до того переизданного Британским адмиралтейством, Франс знал, что, как правило, пролив судоходен только с конца августа до конца сентября. Если они не обогнут мыс Челюскин до конца сентября, то окажутся в ловушке. Мориц возражал против захода на Новую Землю, поскольку считал, что времени у них почти не осталось, но, по мнению Франса, попробовать стоило. Кравченко загорелся этой идеей: другой возможности вернуть нидерландских моряков к месту, где зимовали их соотечественники, может и не представиться. Экспедиция превратилась в гонку со временем.

На берегу Ледяной Гавани. Август 1979 года. Фото: Юозас Казлаускас