Беспощадный любовник (ЛП) - Софи Ларк

– Я не знала, что ты придешь, – мурлычет она.

– С чего бы тебе знать? – холодно говорю я.

Улыбка Беллы сменяется недовольной гримасой.

С того момента, как я ее встретил она всегда была чертовски жаждущей. Забавно – я переспал со многими девушками, которые мне не нравились. Но я всегда сопротивлялся Белле. Сейчас это как игра. Чем больше она этого хочет, тем больше мне нравится ей отказывать. Она чертовски избалована, наверное, это единственный раз за всю ее жизнь, когда она не добилась своего.

Этого не произойдет. Не сегодня. И никогда. Я знаю, как тяжело ей будет потом успокоиться – мне не нужна такая драма.

Белла – единственный человек, который может быть таким же порочным, как и я. Доверься змее, чтобы узнать ее. Кто знает, какое безумное дерьмо она могла бы выкинуть, если бы мы были наедине и голые.

Эти блестящие розовые губы приоткрываются, когда она снова собирается что-то выпалить.

Чтобы перебить ее, я поворачиваюсь к Камилле и говорю:

– Это твой Транс Ам?

Камилла пыталась ускользнуть. Мой вопрос останавливает ее. Она снова оборачивается, не встречаясь со мной взглядом.

– Ага, – тихо говорит она.

– Это LE 77 года?

– Да.

– Такая же, как у Берта Рейнольдса.

Она улыбается.

Я нечасто видел Камиллу улыбающейся. Меня удивляет, какие красивые у нее зубы и какими белыми они смотрятся на фоне ее загорелой кожи и грязного лица.

– У меня Mercedes G-Wagon, – громко говорит Белла.

Иисус Христос. Еще бы. Бьюсь об заклад, он белый с дисками из розового золота и кучей дерьма, свисающего с зеркала заднего вида.

Разговор продолжается еще несколько минут, но он мне быстро надоедает.

Камилла выпаливает Белле в ответ по поводу ее мудака-отца, на что забавно смотреть. Даже если это не имеет никакого эффекта – невозможно заставить Беллу задуматься. У нее такая же способность размышлять, как у пятидесятифутовой нефтяной скважины.

Моя губа снова начинает пульсировать, и я хочу покончить со всем этим. Я делаю глоток чьего-то ликера со столешницы, затем ухожу от девушек, думая, что позову Мейсона сыграть в приставку, если он не слишком разозлился.

Вместо этого я натыкаюсь на лестнице на Рыжую. Она вся заплаканная и что-то читает в телефоне.

– Как твоя задница? – спрашиваю я.

– В синяках, – говорит она. – Не без твоей помощи.

– Это не я тебя толкнул. А твой герой-любовник.

– Он такой мудак! – восклицает она, еще раз глядя в свой телефон, а затем убирает его в сумочку.

Я предполагаю, что Джонни достает ее своими сообщениями, где бы он сейчас ни был. Наверное, в больнице, если он хочет вставить нос на место.

– Я знаю, как ты можешь отомстить ему, – говорю я.

Я стою очень близко к Рыжей – достаточно близко, чтобы чувствовать ее дыхание на своей руке. Вторжение в личное пространство женщины – отличный способ прояснить свои намерения. Они чувствуют запах ваших феромонов прямо в носу. Это сводит их с ума, как собак во время течки.

Рыжая смотрит на меня, широко раскрыв глаза и приоткрыв губы. Ее маленький язычок высовывается, чтобы увлажнить нижнюю губу.

– Ты снова пытаешься втянуть меня в неприятности, – отвечает она.

Она не звучит так, как будто отчитывает меня. Она говорит это так, будто умоляет меня продолжать.

Я наклоняю голову, чтобы сказать ей прямо в ушко.

– Ну, я не хочу доставлять тебе неприятности. Итак, вот что я собираюсь сделать. Я собираюсь прикоснуться к тебе. И ты скажешь мне, когда захочешь, чтобы я остановился...

Я начинаю с ее колена, медленно скользя рукой по внутренней стороне бедра. Ее ноги гладкие как шелк. Она дрожит под моими пальцами.

Я чувствую, как ее дыхание учащается, когда я поднимаю руку выше. Она не останавливает меня. На самом деле, она слегка сдвигает ноги, чтобы развести их в стороны.

Моя рука скользит под подол ее юбки. Внутренняя часть ее бедра теплая и слегка влажная, потому что на этой лестнице жарче, чем в луизианском болоте. Громкая музыка сотрясает стены.

Мои пальцы достигают края ее трусиков. Я делаю паузу, чтобы посмотреть, скажет ли она что-нибудь. Но все, что я слышу, это ее быстрые вздохи у моей шеи.

Я просовываю пальцы под резинку ее трусиков и нахожу ее бархатистые половые губки, такие же гладко выбритые, как и ее ноги. Я провожу указательным пальцем по складочке ее губ, скользких и влажных, хотя я еще едва коснулся ее. Рыжая испускает отчаянный тихий стон.

Она хватает меня за лицо и целует, словно пытается проглотить целиком. На вкус она как винный холодильник и помада. Она засовывает свой язык мне в рот, снова раздвигая мои губы.

Я толкаю пальцы внутрь нее, и она стонет мне в рот, прижимаясь своим телом к моему.

– Отведи меня наверх, – умоляет она.

Я хватаю ее за руку и веду вверх по лестнице в ближайшую спальню. Внутри уже есть парочка, но они просто целуются на кровати, все еще полностью одетые. Я хватаю парня сзади за рубашку и дергаю вверх, выталкивая за дверь.

– Эй, какого черта! – кричит он.

Девушка моргает, глядя на меня, тушь размазана, рубашка наполовину расстегнута, так что я могу видеть ее пышное декольте над кружевным лифчиком.

– Оставайся или убирайся, – говорю я ей.

Она секунду смотрит на меня, потом улыбается.

– Я останусь.

– Меня устраивает.

Я бросаю Рыжую рядом с ней на кровать.

Затем закрываю дверь перед лицом другого парня и запираю ее.

3. Камилла

Когда я просыпаюсь утром, солнце просачивается через жалюзи на маленьком застекленном крыльце, которое я называю спальней. Его яркость наполняет меня облегчением, как будто он смоет ночной кошмар.

Потом реальность обрушивается на меня. Это был не кошмар. Меня буквально остановил полицейский на улице Гёте, у которого теперь в багажнике рюкзак с уликами.

Сейчас 7:22 утра. Вик должен быть на работе в 8:00.

Я топаю в его комнату, срывая с него одеяло.

– Эй, – стонет он. У него похмелье,