След Полония - Филатов Никита Александрович

После обеда там же, в отеле «Фра Маре», состоялась пресс-конференция.

— Пожалуйста, еще вопросы к представителю Скотленд-Ярда…

— Мистер Ремингтон, мы уже слышали выступление руководителя московской делегации… А что вы лично думаете о российской организованной преступности на территории Англии?

Ремингтону перевели вопрос, и он ответил почти без паузы:

— Я о ней не думаю. Я с ней борюсь — так же как, впрочем, и с любой другой… Безусловно, этнические и религиозные особенности организованных преступных сообществ существуют. Но по сути своей любые криминальные структуры одинаково отвратительны.

Журналисты и гости захлопали — кто с энтузиазмом, а кто просто так, из вежливости.

Мистер Ремингтон широко улыбнулся, и по залу прокатилась волна фотовспышек.

— Нельзя ли поподробнее рассказать о новых формах и методах работы Скотленд-Ярда? Может быть, следует активнее рекламировать успехи британской полиции в борьбе с организованной преступностью и терроризмом?

— Не думаю… — Англичанин снова улыбнулся. — В Священном Писании сказано: «Судите о них по делам их…»

— Правда ли, что британские полицейские принципиально не носят оружия?

На памяти мистера Ремингтона не было еше ни одной пресс-конференции, на которой иностранцы не задавали бы этот вопрос. Пришлось ответить на него, очевидно, в тысяча первый раз:

— Это не совсем так. До недавнего времени наши «бобби» действительно не были вооружены ничем. Даже резиновых дубинок не носили, потому что бытовало мнение, будто безоружный полицейский не будет провоцировать преступника на применение оружия. Около десяти лет назад после долгих споров лондонским полицейским выдали дубинки, а четыре или пять лет назад они получили также огнестрельное оружие… Разумеется, речь идет об обычных постовых и патрульных на улицах, а не о спецподразделениях Скотленд-Ярда — таких, например, как группы захвата.

— Спасибо… Еще вопрос?

— Какова общая статистика и структура преступности в Великобритании?

Мистер Ремингтон постарался дать ответ, оперируя данными официальной статистики:

— Увы, все не так хорошо, как хотелось бы. Например, у нас ежегодно совершается до полутора миллионов краж, так или иначе связанных с автомобилями, — это, пожалуй, самый высокий показатель в Европе. Вообще же, имущественные преступления, такие как кражи со взломом, заметно преобладают над насильственными преступлениями. В том числе и над насильственными преступлениями сексуального характера.

— И как высока, по-вашему, эффективность работы английской полиции?

— У нас по стране в среднем раскрывается до девяноста трех процентов убийств… — Мистер Ремингтон сделал паузу, чтобы переждать удивленный шумок, прокатившийся по залу, и только после этого продолжил: — Однако, к сожалению, общий процент раскрываемости преступлений пока не превышает двадцати пяти процентов… — Не дожидаясь следующего вопроса, он поспешил добавить: — Более того, приведенные мной данные не учитывают преступлений, о которых жертвы вообще не стали сообщать в полицию. Например, среди тех, кто пострадал от краж со взломом или от карманников, не подает заявления о преступлении почти каждый третий… Почему это происходит? По разным причинам.

— Англичане не доверяют своей полиции?

Мистер Ремингтон взглянул на журналиста, задавшего вопрос, и, прежде чем ответить, вежливо улыбнулся еще раз:

— Очевидно, среди англичан есть и такие люди. Как и среди граждан других государств.

— Имеется ли в уголовной полиции Соединенного Королевства практика преднамеренного укрытия преступлений от учета?

— Мне об этом ничего не известно. Наверное, такие случаи имеют место, однако они носят едва ли не единичный характер.

— Мистер Ремингтон, разрешите? — Кажется, толстый светловолосый мужчина из второго ряда представлял на пресс-конференции какой-то прогрессивный финский еженедельник с непроизносимым названием. Во всяком случае, по-английски он говорил почти без акцента. — Новые времена бросают человечеству новые вызовы… Наряду с такими традиционными для буржуазного общества преступлениями, как насилие, кражи и грабежи, полицейским все чаще приходится сталкиваться с актами терроризма. Что вы можете противопоставить этому страшному явлению современной цивилизации?

— А с чего вы взяли, что для нас это новый вызов — да еще и нового времени? Между прочим, Англия — единственная страна мира, в которой одним из самых популярных государственных праздников является день, когда полиция схватила террориста!

Журналисты в зале заинтересованно зашевелились.

— Разве вы не слышали про Гая Фокса, который четыреста лет назад попытался взорвать короля и парламент? С тех пор вся страна пятого ноября празднует разоблачение так называемого Порохового заговора… Так что борьба с терроризмом — это, к сожалению, вполне традиционное занятие британской полиции. К тому же, господа, не следует забывать, что за несколько прошедших десятилетий нами накоплен значительный — и во многом бесценный — опыт агентурного, оперативно-следственного и силового противостояния террористам из Северной Ирландии…

— Ваше самое заветное желание, мистер Ремингтон?

— Хм-м… самое заветное желание? Пожалуй, мне очень хотелось бы оказаться тем самым полицейским, который защелкнет наручники на запястьях последнего в истории человечества преступника.

Когда публика услышала перевод, снова раздались аплодисменты.

Прессе мистер Ремингтон, безусловно, понравился.

— Да вы оптимист! Романтик… — по-английски шепнула ему на ухо соседка.

Ремингтон все никак не мог запомнить и правильно воспроизвести фамилию смуглой, почти темнокожей красавицы, представлявшей на конференции Западно-европейское бюро Интерпола. Поэтому, прежде чем ответить, он покосился на бейдж, почти горизонтально расположившийся на ее высокой груди:

— Вероятно, фрау Ратцель.

Ни имя, ни фамилия нисколько не соответствовали внешности соседки, поэтому мистер Ремингтон решил для себя, что они настоящие: очевидно, красавица была плодом бурной любви какого-нибудь чернокожего солдата-американца, проходившего службу в оккупационной зоне в Западной Германии, и впечатлительной немки из хорошей семьи, не устоявшей перед его чарами.

— Фройлен Ратцель… — поправила соседка.

— О, простите!

— Вы можете называть меня просто Марта.

Интересно, задумался англичанин, какими ветрами заносит женщин с такой вызывающей сексуальностью на полицейскую службу?

Кроме мистера Ремингтона и темнокожей немки на залитой светом прожекторов сцене потел ведущий пресс-конференцию заместитель эстонского министра внутренних дел. Все трое чувствовали себя на редкость неуютно — организаторы посадили их на сцену, и вниманию собравшихся прежде всего представали две пары мужских и одна пара женских ног, торчащих из-под шаткого столика-трибуны.

Все предыдущие мероприятия международного полицейского семинара по проблемам противодействия терроризму и незаконному обороту радиоактивных веществ проводились в Таллинне — столице небольшой прибалтийской республики, очень гордой недавним вступлением в НАТО. И только в самый последний день всех участников и гостей семинара, а также представителей прессы автобусами вывезли за город…

На такое скопление публики конференц-зал отеля рассчитан не был. Журналисты, охрана, сопровождающие… Люди сидели и даже стояли чуть ли не на головах друг у друга — относительный простор оставался только на сцене. И то лишь благодаря тому, что ее оформление свели к минимуму: разлапистый герб Интерпола на заднике, наполовину свернутые флаги в углу, три стула — и тот самый злополучный столик с не достающей до пола драпировкой.

— Ну вот, поток вопросов постепенно исчерпался… — Заместитель министра коротким движением отер со лба пот. — Видите ли, в силу профессиональной привычки нам легче спрашивать, чем отвечать.

Поэтому хотелось бы попросить снисхождения… Как, господа журналисты?

Почти три часа в душном зале! Всем, вполне естественно, хотелось выбраться на свежий воздух — и публика одобрительно загудела. В конце концов, официальная программа семинара была уже исчерпана.