Камерные гарики - Игорь Губерман

Все прочно, весомо, реально.

Идея разумной системы

в тюрьме воплотилась буквально.

* * *

Когда все, что имели, растратили

и дошли до потери лица,

начинают любить надзирателей,

наступает начало конца.

* * *

На папертях оставшихся церквей

стоят, как на последних рубежах,

герои легендарных давних дней,

забытые в победных дележах.

* * *

Удачей, фартом и успехом

не обольщайся спозаранку,

дождись, покуда поздним эхом

тебе не явит их изнанку.

Я опыт собственный на этом

имею, бедственный еврей,

о чем пишу тебе с приветом

из очень дальних лагерей.

* * *

Убийцы, воры и бандиты —

я их узнал не понаслышке —

в тюрьме тихони, эрудиты

и любопытные мальчишки.

* * *

Со всем, что знал я о стране,

в тюрьме совпала даже малость;

все, что писал я о тюрьме,

банальной былью оказалось.

* * *

Дерзостна, лукава, своевольна —

даже если явна и проста, —

истина настолько многослойна,

что скорей капуста, чем кристалл.

* * *

Кто с войной в Россию хаживал,

тем пришлось в России туго,

а мы сломим силу вражию

и опять едим друг друга.

* * *

Когда народом завладели

идеи благостных романтиков,

то даже лютые злодеи

добрее искренних фанатиков.

* * *

Ветрами осени исколота,

летит листва на нашу зону,

как будто льются кровь и золото

с деревьев, сдавшихся сезону.

А в зоне все без перемен,

вращенье суток нерушимо,

и лишь томит осенний тлен,

припев к течению режима.

* * *

За стенкой человека избивают,

а он кричит о боли и свободе,

но силы его явно убывают,

и наши сигареты на исходе.

* * *

Достаточен любой случайный стих,

чтоб запросто постичь меня до дна:

в поверхностных писаниях моих

глубокая безнравственность видна.

* * *

Прогресс весьма похож на созидание,

где трудишься с настойчивостью рьяной,

мечтаешь – и выстраиваешь здание

с решетками, замками и охраной.

* * *

Вслушиваясь в музыку событий,

думая о жизни предстоящей,

чувствую дрожанье тонкой нити,

еле-еле нас еще держащей.

* * *

Только у тюрьмы в жестокой пасти

понял я азы простой науки:

злоба в человеке – дочь несчастья,

сытой слепоты и темной скуки.

* * *

Тем интересней здесь, чем хуже.

Прости разлуку мне, жена,

в моей тюрьме, как небо в луже,

моя страна отражена.

* * *

Страшно, когда слушаешь, как воры

душу раскрывают сгоряча:

этот – хоть немедля в прокуроры,

а в соседе – зрелость палача.

* * *

Когда мы все поймем научно

и все разумно объясним,

то в мире станет жутко скучно,

и мы легко простимся с ним.

* * *

Живу, ничуть себя не пряча,

но только сумрачно и молча,

а волки лают по-собачьи

и суки скалятся по-волчьи.

* * *

Мы по жизни поем и пляшем,

наслаждаясь до самой смерти,

а грешнее ангелов падших —

лишь раскаявшиеся черти.

* * *

Дух нации во мне почти отсутствовал.

Сторонник лишь духовного деления,

евреем я в тюрьме себя почувствовал

по духу своего сопротивления.

* * *

Путь из рабства мучительно сложен

из-за лет, когда зрелости ради

полежал на прохвостовом ложе

воспитания, школы и радио.

* * *

А Божий гнев так часто слеп,

несправедлив так очевидно,

так беспричинен и нелеп,

что мне порой за Бога стыдно.

* * *

Спящий беззащитен, как ребенок,

девственно и трогательно чист,

чмокает губами и спросонок

куксится бандит-рецидивист.

* * *

Когда попал под колесо

судебной пыточной машине,

тюрьма оправдывает все,

чем на свободе мы грешили.

* * *

Боюсь, что проявляется и тут

бездарность социальных докторов:

тюрьма сейчас – отменный институт

для юных и неопытных воров.

* * *

Вселяясь в тело, словно в дом,

и плоти несколько чужая,

душа бессмертна только в том,

кто не убил ее, мужая.

* * *

Как еврею ящик запереть,

если он итог не подытожит?

Вечный Жид не может умереть,

так как получить долги не может.

* * *

Познания плоды настолько сладки,

а дух научный плотски так неистов,

что многие девицы-психопатки

ученых любят больше, чем артистов.

* * *

Мой друг рассеян и нелеп,

смешны глаза его шальные;

кто зряч к невидимому – слеп

к тому, что видят остальные.

* * *

Нет исцеления от страсти

повелевать чужой судьбой,

а испытавший сладость власти

уже не властен над собой.

* * *

Жажда жизни во мне окрепла,

и рассудок с душой в союзе,

и посыпано темя пеплом

от сгоревших дотла иллюзий.

* * *

Поблеклость глаз, одряблость щек,

висящие бока —

я часто сам себе смешон,

а значит – жив пока.

* * *

Все значимо, весомо в нашей жизни,

и многое, что нынче нипочем,

когда-нибудь на пьяной шумной тризне

друзья оценят вехой и ключом.

* * *

Сколько раз мне память это пела

в каменном гробу тюремных плит:

гаснет свет, и вспыхивает тело,

и душа от нежности болит.

* * *

Судьба нам посылает лишь мотив,

неслышимой мелодии струю,

и счастлив, кто узнал и ощутил

пожизненную музыку свою.

* * *

Познать наш мир – не означает ли

постичь Создателя его?

А этим вольно и нечаянно

мы посягаем на Него.

* * *

Неволя силу уважает

с ее моралью немудрящей,

и слабый сильных раздражает

своей доступностью дразнящей.

* * *

В эпохи покоя мы чувствами нищи,

к нам сытость приходит, и скука за ней;

в эпохи трагедий мы глубже и чище,

и музыка выше, и судьбы ясней.

* * *

Жаль, натура Бога скуповата,

как торговка в мелочной палатке:

старость – бессердечная расплата

за года сердечной лихорадки.

* * *

Тоска и жажда идеала

Россию нынче обуяла:

чтоб чист, высок, мечтой дышал,

но делать деньги не мешал.

* * *

Ни болтуном, ни фарисеем

я не сидел без дел в углу,

я соль сажал, и сахар сеял,

и резал дымом по стеклу.

* * *

В жизни надо делать перерывы,

чтобы выключаться и отсутствовать,

чтобы много раз, покуда живы,

счастье это заново почувствовать.

* * *

Не так обычно страшен грех,

как велико предубеждение,

и кто раскусит сей орех,

легко вкушает наслаждение.

* * *

Отцы сидят в тюрьме за то, что крали,

а дети станут воры без отцов.

Об этой чисто басенной морали

подумает ли кто в конце концов?

* * *

Я уверен, что любая галерея

фотографий выдающихся людей

с удовольствием купила бы еврея,

не имеющего собственных идей.

* * *

Что в раю мы живем голубом

и что каждый со всеми согласен,

я готов присягнуть на любом

однотомнике сказок и басен.

* * *

Все мысли бродят летом по траве

и плещутся в реке под синим небом,

цветут у нас ромашки в голове,

и поле колосится юным хлебом.

* * *

Ушли в былое плоти танцы,

усладам тела дан отбой,

душа оделась в жесткий панцирь

и занялась самой собой.

* * *

Увы, казенная казна

порой тревожит наши чувства

ничуть не меньше, чем козла

тревожит сочная капуста.

* * *

Те, кто грешил в раю земном,

но грех судил в других,

в аду разжеванным гавном

плюют в себя самих.

* * *

Боюсь, что в ежедневной суматохе,

где занят и размерен каждый час,

величие вершащейся эпохи

неслышно и невидимо для нас.

* * *

Легко найти, душой не дорожа,

похожести зверинца и тюрьмы,

но в нашем зоопарке сторожа

куда зверообразнее, чем мы.

* * *

Я много лет себе же самому

пишу, хочу сказать, напоминаю:

столь занят я собой лишь потому,

что темы интересней я не знаю.

* * *

Все меньше находок и больше потерь,

устала фартить моя карта,

и часто мне кажется странным теперь,

что столько осталось азарта.

* * *

Вдыхаю день за днем тюремный яд

и впитываю тлена запах прелый;

конечно, испытания взрослят,

но я прекрасно жил и недозрелый.

* * *

Страшнее всего в этой песенке,

что здесь не засовы пудовые,

а нас охраняют ровесники,

на все по приказу готовые.

* * *

Что нас ведет предназначение,

я понял в келье уголовной:

душе явилось облегчение

и чувство жизни полнокровной.

* * *

Остаться неизменным я пытаюсь,

я прежнего себя в себе храню,

но реже за огонь теперь хватаюсь,

и сдержанней влечение к огню.

* * *

Прекрасный сказочный мотив

звучит вокруг на каждой лире,

и по душе нам этот миф,