Запретная страсть мажора (СИ) - Саша Кей

– Ты сама все усложнила, – наклонившись к ней, шепчу на ухо.

Даже в тусклом освещении салона видно, как краснеет ее щека.

– Отработаешь, – прикусываю ей мочку. – И будешь свободна.

Вцепляется в сумку так, что я уж решаю, что сейчас меня ею треснут. И даже уже прикидываю, что, если рискнет, я ее в наказание еще раз потискаю. В распахнутом плащике весьма кстати виднеется рубашка, а я помню, что она достаточно тонкая, чтобы чувствовать тепло и мягкость ее тела.

К моему разочарованию, Истомина, зажмурившись, лишь судорожно тискает баул.

Ну что ж.

У меня еще будет повод. Я уверен.

Если что, он мне и не больно-то нужен.

Ухмыльнувшись, завожу мотор и под сердитое сопение доезжаю до дома.

Девчонка молчит до самой квартиры, а проходя мимо консьержа прячет лицо в волосах, но как только за нами закрывается входная дверь, ее прорывает.

– Понятия не имею, что ты там о себе возомнил, но приказывать мне права, ты никакого не имеешь!

Бля, как пионерка на линейке перед первоклассниками.

Прям сто пудов, она ­отличница и зубрила.

Столько занудного пафоса.

И коза еще будет мне рассказывать про мои права?

Выгнув бровь, делаю шаг к Истоминой:

– Ещё как имею, – еще один шаг, медленно загоняю её в гостиную.

Во мне просыпается азарт. Аж душа поёт, видя, как сивая теряет уверенность. Шаг за шагом я приближаюсь к ней, пока не нависаю над Истоминой.

От неё опять тянет чем-то сладким, даже хочется попробовать её на вкус.

– Запомни, Истомина, я могу и буду делать, что хочу, а ты будешь меня слушаться или пожалеешь.

Я стаскиваю ее плащ с одного плеча, ее глаза распахиваются, зрачки расширяется, и у меня от этого почему-то учащается дыхание, будто она посылает мне какой-то сигнал.

– Это незаконно! Принуждать к сексу! Не прикасайся ко мне!

– Да сдалась ты мне! – вытряхиваю её из плаща, опять коза меня выбесила. – Ты вообще не в моём вкусе. Сделаешь, что потребуется, и проваливай!

– Сделаю что? – бестолково спрашивает она.

А я откуда знаю? Я еще не придумал. А, нет! Придумал. Вспомнил свою мысль, пока тащил Ольгу в машину.

Усмехнувшись, молча иду вглубь квартиры, и коза, покупаясь на старый прием, топает за мной и попадает в спальню.

Увидев, что я снимаю джемпер, она встает, как будто на стену налетела.

– Даже не думай, что я с тобой буду! Ты же сказал, что я тебя не интересую! Ты меня тоже!

А вот тут ты врёшь, коза!

Я же вижу, как ты на меня смотришь.

И там куда падает твой взгляд остается ожог. Маленькая врушка.

– Массаж.

– Что? – переспрашивает Истомина.

– Ты сделаешь мне массаж.

Глава 9. Оля

Как в замедленной съемке, я смотрю, как Дикаев абсолютно бесстыдно стаскивает джемпер, оставаясь в одних джинсах, и вид у него грешный.

Волосы торчат, на губах змеится ухмылка, а в зеленых глазах тлеет что-то такое, отчего у меня слабеют колени. И не дай бог ему разгореться.

Мне бы присесть.

Я не понимаю, почему меня так колбасит от вида полураздетого Дикого.

Он же не голый. Я и на пляж летом хожу, там одежды на парнях значительно меньше. Да и в жару они постоянно гоняют без маек, и ни разу у меня при виде голых торсов не потели ладошки.

Может, потому, что ни один из тех парней меня не целовал, не позволял себе, жарко дыша, прикусывать мне ухо? А может, потому, что таких широких плеч и мускулистых рук я ещё не встречала, не обращала внимания, как неприлично выглядит мужской пресс, особенно там, где над джинсами видна дорожка волос.

– Ну? Что ты тянешь? – поторапливает меня этот монстр. – Иди сюда. Или рассчитываешь провести со мной всю ночь? Даже не мечтай.

Придурок!

– Да я бежать отсюда хочу! Никакого желания прикасаться к тебе нет! – не выдерживаю я и тут же понимаю, что исчерпала последние крохи храбрости, потому что вижу, что разозлила этого психа опять.

– А придется, – тянет он, снова надвигаясь на меня. – И не просто придется, а как следует. Тебе, сивая, придется постараться, чтобы я забыл о твоем промахе.

Погоняв меня по комнате, Дикаев настигает меня возле кровати, и по его довольной ухмылке догадываюсь, что эта охота не только разожгла его азарт, но и прошла полностью в соответствии с его планом.

– Так, завязывай уже ломаться, как целочка. Задачу я озвучил, выполняй. И запомни, коза, мне должно понравиться, – добивая меня, Дикий скидывает кроссы и растягивается на постели пластом, подкладывая руки под лоб.

Нервно сглатываю. Хорошо, что кровать заправлена, а то это была бы чистой воды порнография. Может, сейчас, пока он лежит, убежать? Не погонится же он за мной?

Словно читая мои мысли, Дикаев бубнит в покрывало:

– Даже не думай. Тебе не понравятся последствия.

Я и так не знаю, не нарвалась ли я на неприятности.

Я уже слышала, как старшекурсницы из общаги устраивали темную одной из девчонок, которая какое-то время с Диким была, слово «встречаться» тут не подходит. Две девицы объявили монополию на право лежать на простынях Дикаева.

Сейчас я вижу, что Дикаев их и помнит-то вряд ли. А они просто бесятся, когда он зажигает с кем-то еще, вот и срываются на девчонках.

У него, конечно, совершенно скотское отношение к девушкам.

– Сивая, я жду, – недовольный голос напоминает мне о моих обязанностях, которые мне, как кость в горле.

Но если после этого Дикий от меня отстанет…

Кирилл же из тех, кому главное — настоять на своем, а потом он теряет интерес, но как заставить себя его потрогать?

Непрошеное воспоминание о нашем поцелуе в универе, когда я дала волю рукам, воскресает очень некстати. Решительности во мне становится все меньше.

Устав ждать от меня каких-то действий, Дикий, выпростав одну руку, дергает меня на постель.

– Мне опять начать считать? Пять, четыре…

Зажмурившись, я кладу ладони на его лопатки.

Надо это просто сделать. Раньше сядешь, раньше выйдешь.

Нервно закусив губу, я осторожно поглаживаю гладкую смуглую кожу, на пробу прохожусь вдоль позвоночника до ямочек на пояснице над ремнем. Возвращаюсь к шее и начинаю ее понемногу разминать.

Пять минут спустя раздается ворчание:

– Слева слабее получается.

Так бы и треснула! Еле удерживаюсь,