Преступления против избирательных прав и права на участие в референдуме - Наталья Турищева

Отмечая высокую активность избирателей на выборах в Советы различного уровня в 1970 г. (99,96 %), М. И. Федоров подчеркивал, что в практике проведения выборов в советском государстве случаи преступных посягательств на избирательные права граждан были чрезвычайно редки, поэтому уголовное законодательство в этой части выполняло не столько практические, сколько политические, предупредительные функции[95].

Законодательное описание воспрепятствования осуществлению избирательных прав имело достаточно абстрактный характер, в связи с чем в доктрине уголовного права были отражены различные точки зрения о том, что является объектом данного преступления. Иногда наряду с избирательными правами граждан назывался и порядок проведения выборов[96], сама советская избирательная система[97]. Однако более обоснованным представляется мнение о том, что сущность данного преступления заключалась в нарушении политических прав, а основным признаком отнесения деяний к числу рассматриваемых преступлений являлась способность указанных посягательств либо исказить волю избирателей, либо вообще лишить их возможности осуществить свое право[98].

В научной литературе отмечалось, что воспрепятствование осуществлению избирательного права непосредственно выражается в создании условий, затрудняющих или исключающих возможность гражданину СССР совершать действия, связанные с реализацией его избирательных прав: выяснять дату выборов; знакомиться со списками избирателей; подавать заявления об ошибках, содержащихся в списках избирателей (о невключении в список, исключении из списка, искажении фамилии и т. д.); получать удостоверения на право голосования при перемене избирателем места своего пребывания; участвовать в работе собраний по выдвижению кандидатов в депутаты в Советы или в народные судьи; в день голосования – явиться в помещение для выборов, получить избирательный бюллетень, заполнить его в отдельной специально оборудованной кабине[99].

В первоначальной редакции УК РСФСР 1960 г. избирательные права не дифференцировались на активное и пассивное, однако, комментируя содержание данной нормы, правоведы в число охраняемых уголовным законом избирательных прав включали не только право избирать, но и неотделимое от него право быть избранным депутатом Совета народных депутатов или народным судьей[100]. Как отмечал П. С. Ромашкин, объективная сторона воспрепятствования осуществлению пассивного избирательного права могла выражаться в создании препятствий при проведении встречи кандидатов с избирателями, при получении согласия кандидата баллотироваться по соответствующему избирательному округу[101].

Более полному раскрытию объективной стороны указанного преступления способствовало включение в число конструктивных признаков состава таких признаков, как применение насилия, обмана, угрозы или подкупа.

Насилие могло выразиться в любой форме физического воздействия на гражданина СССР. В науке уголовного права согласованной являлась точка зрения о том, что в случае причинения тяжкого или менее тяжкого телесного повреждения, истязания либо иного тяжкого вреда здоровью ответственность должна наступать по совокупности с соответствующими статьями УК, поскольку посягательство на телесную неприкосновенность наказывается более строго, чем нарушение избирательных прав[102].

Обман состоял в сообщении неверных сведений, под влиянием которых гражданин не мог осуществить свое избирательное право, а также в совершении преступных действий, выражающихся в злоупотреблении доверием избирателя.

Угроза с целью воспрепятствовать осуществлению избирательного права понималась как психическое воздействие, способное парализовать волю избирателя. Например, угроза убийством, причинением телесных повреждений, уничтожением имущества, оглашения позорящих сведений и т. п., причем не только в отношении избирателя, но и его близких[103].

Под подкупом понималось предоставление или обещание предоставить какие-либо материальные ценности, повышение по должности, права имущественного характера с целью добиться отказа от использования избирателем своего избирательного права. Подкуп мог быть совершен и в отношении лица, являющегося кандидатом, за отказ баллотироваться по соответствующему избирательному округу.

По субъективной стороне преступления против избирательных прав совершались лишь с прямым умыслом. В ряде работ отмечалось наличие специальной цели при воспрепятствовании осуществлению избирательных прав[104]. Субъект воспрепятствования осуществлению избирательных прав – общий.

К числу фальсификаций, допускаемых в ходе выборов, был отнесен подлог избирательных документов. Справедливым представляется определение, данное М. И. Федоровым, который считал, что понятие подлога избирательных документов ничем не отличается от понятия подлога документов вообще и состоит либо в свидетельствовании о фактах несуществующих, либо в отрицании их наличия, либо в искажении действительных фактов путем как полного изготовления фальшивого документа, так и фальсификации подлинного документа[105].

Заведомо неправильный подсчет голосов заключался в увеличении или уменьшении общего количества голосов избирателей, принявших участие в выборах, в уменьшении или увеличении числа голосов, поданных за каждого кандидата с целью избрания определенного кандидата, фактически не получившего большинства голосов, либо с целью неизбрания неугодного кандидата, за которого проголосовало большинство избирателей.

Нарушение тайны голосования расценивалось как посягательство на закрепленный ст. 134, 140 и 109 Конституции СССР порядок проведения выборов. Тайное голосование подразумевает, что никто, кроме самого избирателя, не имеет права знать о содержании его персонального волеизъявления. Осуществив криминализацию нарушения тайны голосования, законодатель сделал акцент на значимости обеспечения этого важнейшего принципа избирательного процесса. Раскрывая объективную сторону данного преступления, Н. М. Кропачев отмечает, что нарушение тайны голосования заключается в создании таких условий, при которых тайна голосования не соблюдается. Это может выразиться в воспрепятствовании избирателю заполнить бюллетень в кабине для голосования, выдаче помеченного бюллетеня и др.[106] К действиям, нарушающим тайну голосования, относятся также необорудование избирательного участка специальными кабинами, нахождение во время голосования в кабинах посторонних лиц, установление в кабинах «подсматривающих» устройств и т. д.[107]

С субъективной стороны подлог избирательных документов, заведомо неправильный подсчет голосов, нарушение тайны голосования могли быть совершены лишь с прямым умыслом. Субъектом рассматриваемых преступлений являлись члены избирательных комиссий и иные должностные лица, занимающиеся организацией выборов. Иные лица, участвующие в совершении данных преступлений, рассматривались как соучастники.

В уголовных кодексах всех союзных республик последовательно и в значительной степени единообразно регулировались вопросы об уголовной ответственности за преступные деяния против избирательных прав граждан, однако имелись и отдельные расхождения.

УК Украинской ССР выделял не две, как все остальные кодексы, а три статьи, посвященные избирательным правоотношениям, справедливо, на наш взгляд, включив в отдельную статью состав преступления, состоящего в нарушении тайны голосования (ст. 129 УК УССР). Конструкция же ст. 133 УК РСФСР, предусматривающей ответственность за подлог избирательных документов, заведомо неправильный подсчет голосов, наряду с ответственностью за нарушение тайны голосования, фактически не соответствовала ее названию, так как объективная сторона нарушения тайны голосования не пересекается с объективной стороной подлога избирательных документов или заведомо неправильного подсчета голосов.

УК Эстонии в диспозиции ст. 132 вместо заведомо неправильного подсчета голосов содержал указание на фальсификацию результатов голосования. Как отмечал В. Н. Иванов, последнее понятие является, безусловно, более широким, чем «неправильный подсчет голосов»[108]. На наш взгляд, указанное обстоятельство свидетельствовало о криминализации более значимого для выборов деяния – искажения результатов голосования, а не любого, пусть и умышленного, нарушения при подсчете голосов.

В ст. 128 УК Украинской ССР, в противовес кодексам остальных союзных республик, речь шла не о подлоге, а о подделке избирательных документов, чем фактически из числа преступных деяний исключалось составление не соответствующего действительности протокола о результатах выборов.