Море Вероятностей - Ольга Онойко

Но миллион в год…

Данкмар поднял коммуникатор к уху. Он забыл про гарнитуру, теперь её было уже поздно подключать.

— Карвель, простите. Это большая честь, и я бесконечно польщён вашим доверием. Я надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество. Но от вашего предложения я откажусь.

— Почему? – голос Эвелы звучал обиженно, у Карвеля словно игрушку отняли.

Данкмар вздохнул. За тёмными, как вода в омуте, стёклами он не видел, как хрипит и корчится на жертвеннике Тони Клаас, но знал, что это так.

— У меня есть собственный проект, — абсолютно честно ответил он.

Близился рассвет, когда авиетка бесшумно выскользнула из арколога и направилась к набережной. Подняв машину повыше, Данкмар увидел светлую полосу на горизонте. Ему не хотелось спать. После осуществления выбора он всегда чувствовал себя прекрасно – свежим, помолодевшим, полным сил. Он решил воспользоваться этим редким временем тишины и безмятежности, чтобы погулять в парке и поразмыслить.

Старый Ньюатен тянулся вдоль морского побережья с запада на восток; на западе гранит набережной широкими ступенями спускался к морю и исчезал в белом песке пляжа, а дальше пляж уходил к мысу, постепенно дичая. На берегу раскинулся парк Белые Аллеи. Данкмар жил на севере, в одной из элитных новостроек, а родился в восточном пригороде. Белые Аллеи он впервые увидел уже студентом.

Отца он не знал, а мать работала диспетчером в космопорте. Он помнил то странное тянущее чувство, которое рождалось под горлом при виде бескрайних, выжженных, мертвенных просторов взлётного поля, при виде факела стартующего корабля в небе… С той поры всё в памяти сплавилось нерасторжимо, скруглилось в шар, словно в фотографии через «рыбий глаз» объектива. Очереди нервных людей на регистрации, свет и шум терминалов, ругливые расторопные механики и величественные капитаны звёздных судов. Умиротворённые, отоспавшиеся в месяцы заточения путешественники. Назойливая реклама отелей, служб роботакси, экскурсий и вечеринок. Огромные голографические глобусы: Аль–Узза, Ирий, Мицарис, Чимуренга, Селеста, Магна… Фраваши, Тара, Эйдос, Земля… Космопорт не изменился за прошедшие годы, только глобус Магны больше не высвечивается над стойками досмотра. Магна потеряна. Даже если марйанне когда‑нибудь отобьют её, она искалечена – кальмары изменяют биосферу под свои нужды, обратное терраформирование займёт несколько веков… Вигилианскую часовню и мицаритский храм предусмотрительно расположили подальше друг от друга, но всё равно в терминалах круглые сутки, тут и там вспыхивали склоки между приверженцами разных вер. Особенно много их случалось, когда рейсы задерживали. Иной раз охране приходилось разнимать обезумевших от долгого ожидания людей с помощью водомётов. Часовня, на вкус Данкмара, была красивей, хотя стиль нового барокко и смотрелся диковато среди стекла и голограмм. Двое ирсирр стерегли вход, осеняя часовню крыльями: Файриль Искусный и Орналь Защитник. Им молились о безопасном путешествии. Мицаритский храм был белым и скучным, за вечно распахнутыми дверями темнела на блистающей стене шипастая двойная звезда.

…Данкмар медленно шёл к оконечности набережной. Авиетка осталась далеко позади, за узорными воротами: в парке не было стоянок. Мысли витали где‑то далеко. Так часто бывало после осуществления выбора: он думал о чём угодно, только не о проекте. Ему это нравилось. Отдых мысли подчас важнее телесного отдыха. Он думал о том, что выглядит странновато – здесь, в нескольких шагах от полосы прибоя, в строгом костюме. Но вокруг никого не было. Поглядывая на пенные волны, Данкмар колебался: он без стеснения мог раздеться и искупаться, останавливал его только ледяной бриз.

Потом он вспомнил о Дисайне и улыбнулся.

Уже совсем рассвело. Данкмар набросал в мыслях план дня. Через час или два он собирался быть дома и лечь спать. После обеда его ждала Лианна Кёртис, одна из самых интересных его клиенток – моложавая дама лет шестидесяти, инвест–банкир. «Либо она стартует что‑то совершенно новое, — просчитывал Данкмар, — либо хочет побеседовать о теории. В любом случае интересно». Потом он посетит Божественную Вигилию в кафедральном соборе: её нынче служит отец–командир Ландвин Фрей. С Ландвином Данкмар вёл особые дела, но, кроме того, Ландвин славился как великолепный проповедник – и вполне заслуженно. Причаститься высокой духовности его речей будет просто приятно, как сходить в театр. А сама Вигилия – отличный повод корректно закончить беседу с истово верующей Лианной… Наконец, после ужина Данкмар рассчитывал на свидание, беззаботные развлечения и секс с юной, горячей и искренней девушкой.

«Миллион в год», — вспомнил он. Теперь мысль окрашивалась иронией. Даже если бы он не вёл своего проекта, только дурак мог променять его прекрасную жизнь на рабство во владениях Эвелы. Сколько бы тот за это ни предлагал.

Данкмар дошёл почти до самого мыса. Парковые дорожки здесь становились едва различимы и терялись в траве. Несколько минут он стоял под шуршащими кронами на краю пляжа и смотрел, как волны разбиваются о скалы. Дыхание моря, запахи соли, йода и водорослей смешивались с душным ароматом цветов. В чистой синеве небосвода над морем шла тяжёлая трансконтинентальная авиетка. На востоке в лучах восходящего солнца высились Башни, и распростёртые крылья Тауриля Военачальника сверкали золотом, а на подъятом мече горел ослепительный блик. Данкмар повернулся, собираясь возвращаться, и ускорил шаги.

Когда из‑за зелёных куп показался край набережной, он различил у гранитной балюстрады сухопарую тёмную фигуру. «Ранняя пташка», — подумалось ему. Пожалуй, то был второй на сегодняшний день гость Белых Аллей; он стоял, вглядываясь в голубой горизонт, и держался за перила так, словно бриз мог сдуть его. Приблизившись, Данкмар различил, что длинная вороная грива гостя заплетена во множество косичек. Но он не был юношей: бледное лицо выдавало возраст. «Впрочем, — заметил себе Данкмар, — многие и в тридцать остаются подростками». С плеч гостя ниспадал чёрный кожаный плащ, выглядевший мрачно, внушительно и очень по–детски – ни дать ни взять облачение супергероя из комиксов.

«Супергерой», любитель утренних прогулок обернулся, когда Данкмар проходил мимо. Лицо его осветилось неуверенной дружелюбной улыбкой. «С другой планеты, — мгновенно определил Данкмар, — прибыл максимум пару дней назад». В детстве он тысячи раз видел такую манеру держаться: «кошачий сон», в который впадают пассажиры на борту звёздных кораблей, расслабляет, успокаивает и даже записных угрюмцев ненадолго делает миролюбивыми и открытыми.

Он не видел ни малейшего повода знакомиться. Но он и сам сейчас пребывал в лирическом настроении, его переполняло благодушие, и он остановился:

— Доброе утро.

— Доброе, — ответил гость с бархатным пряным акцентом. Этот акцент, лаковый блеск чёрных волос и разрез глаз выдавали уроженца Тауантинсуйу, но очень светлая, почти белая кожа, линии подбородка и скул говорили о примеси иной крови. Приветливо улыбаясь, Данкмар напряг память и заговорил на аймара:

— Вы прилетели с Земли?

Землянин так и вытаращился. Его изумление тоже оказалось совершенно детским.

— Это так заметно? – ответил он на родном языке.

— Ваш акцент, — объяснил Данкмар. – Южные Анды, не правда ли?

— Потрясающе!

— Но вы долго прожили в Ньусте.

— Я учился в Куско.

— Историческая столица, — восхищённо сказал Данкмар. – Я видел панорамы. Здесь, на Эйдосе, мы мало знаем о жизни на других планетах.

— Но другие планеты теперь много знают об Эйдосе, — добродушно сказал гость. – Аурелас Урса переполошил всё человечество.

— Понимаю, — фыркнул Данкмар. – Позвольте мне ещё поугадывать?

— Конечно. – Гость широко заулыбался.

— Вы ведь не чистокровный аймара?

— Я вообще не аймара. Мой отец араукан, а мать – бельгийка.

— Ох, — сконфузился Данкмар, — простите.

За минуту до этого он сказал правду: никогда нельзя было толком понять, что происходит в других областях обитаемого космоса. Большие информационные агентства не включали в пакеты межпланетных новостей незначительные сообщения и слухи, а мелкие независимые СМИ вообще не выходили на этот уровень. Узкие и дорогие каналы звёздной связи легко цензурировались. Слишком многое оставалось скрытым. И Земля, что неудивительно, была самым загадочным из миров. Всё там делалось не так. Данкмар привык к вечной войне мицаритов и вигилиан, к обоюдной неприязни горожан и фермеров, к соперничеству корпораций, но по сравнению с многовековыми историями грызни десятков земных стран это были игры в песочнице. Любопытствуя, он читывал аналитические обзоры, иногда – подборки актуальных новостей, но не более. И всё‑таки даже он помнил, что Конфедеративные Штаты ненавидят Федеративные, ирландцы – Британию, поляки – Россию, а арауканы – Тауантинсуйу.