В простор планетный - Абрам Рувимович Палей

свое время вычислительная машина рассчитала указанные автоматическими измерителями уклоны местности вплоть до самых незначительных. Русло лавового потока было заранее в точности определено. Теперь, получив новое пополнение, новый толчок, огненный поток задвигался быстрее. Над ним поднимались клочья дыма и пара. А пар, еще вырывавшийся из кратера, но уже с меньшей силой, поднялся до облаков и смешался с ними. Лава сверкала белизной у выхода из кратера и краснела в отдалении от него.

Жан на секунду отвлекся, задумался. Мерсье не у дел! Герда и он, Жан, выполняют задание Пьера. А сам Мерсье…

И еще…

Вновь перед глазами Жана разверзлась пылающая чудовищная воронка… Он увидел живую Ванду, ее быстрые, порывистые движения, даже услышал ее бархатный, пришепетывающий голос…

…Но работа Большой Экспедиции идет успешно. Собран новый пленочный дом. Начальное ядро человеческого поселения на Венере. Легкие колонны, легкий купол. Это небольшое сооружение из тончайших пленок и воздуха почти невесомо. Кажется, дунь ветерок — и унесет его. Но прочный фундамент и скрепы цепко держат его, и оно свободно сопротивляется ураганным ветрам.

Пленка много прочнее стали. Поэтому очень высокое наружное давление не в силах вдавить ее внутрь дома, где поддерживается нормальное земное давление, температура и состав воздуха.

Эта постройка и горстка земных людей, обитающая в ней, могут на первый взгляд показаться беспомощными среди яростных стихий планеты. Однако за ними — все земное человечество.

Герда, глядевшая на указатели, сказала:

— Смотри!

Жан увидел: стрелка шкалы вязкости медленно, но безостановочно ползла вправо — вязкость лавы увеличивалась. На Земле ему приходилось не раз встречаться с этим, на Венере — впервые.

— Лава быстрее стала остывать, не так ли? — предположил Жан.

— Не думаю, — возразила Герда.

В самом деле, температурная стрелка лишь незначительно изменила свое положение.

— Значит, пошла более тугоплавкая порода, — заметил Жан.

— Очевидно.

Герда вся подобралась и с волнением продолжала следить за указателем вязкости.

— Нам же очень важно… — она, торопясь, проглатывала слова, — иной состав, значит, могут… редкие металлы…

Она быстро отошла от пульта, схватила темные очки-бинокль.

Прежде чем Жан понял, что Герда хочет сделать, она одним движением набросила скафандр, взяла спектрограф-анализатор (стены дома пропускают не все лучи) и устремилась к шлюзу.

— Счетчик! — машинально крикнул Жан, не успев сообразить, что должен во что бы то ни стало остановить ее.

Герда, не замедляя бега, сделала зигзаг, схватила счетчик радиоактивности. Жан не успел опомниться — она уже миновала шлюз и выбежала наружу.

— Обратно! — изо всех сил крикнул Жан.

Но Герда не слышала.

Такая уж девушка: по внешности увалень, а чуть что — мгновенно загорается. Как Мерсье. Недаром же она его любимая ученица.

Пока Жан колебался — броситься вслед за Гердой или хоть самому не нарушать запрета не выходить наружу, — раздался глухой рокот, сначала тихий, потом, все нарастая, он стал низким, грозным. Вздрогнула и сильно заколебалась почва.

Вдруг гораздо ближе к домику, чем раньше, вместе со свистящим облаком пара вырвалась новая широкая струя лавы и устремилась в том же направлении, что и прежняя.

Горсточка раскаленного пепла упала на плечо Герды, скафандр в этом месте мгновенно почернел. Жан накинул свой скафандр. Ему показались бесконечными минуты в шлюзе. Только он очутился снаружи и бросился на помощь Герде, как почувствовал нестерпимую боль в руке.

Глава пятая.

НАСТОЙЧИВОЕ ТРЕБОВАНИЕ

И опять мучительный диалог, на этот раз уже с пятиминутными паузами: Земля и Венера дальше разошлись на своих орбитах.

— Как это случилось?

Голос Маслакова тревожен, сдавлен. Глубоко запали карие глаза. Он не отводит глаз от часов. Цифра упорно не меняется.

Но вот на экране появилась куполообразная голова Горячева, зазвучал его твердый, спокойный голос:

— Сначала шло удачно. Мало пепла, бомб. Лава хорошей текучести. Двигалась точно. Герда нарушила инструкцию, вышла наружу. Жан — на помощь. Внезапный взрыв. Жаростойкость скафандра не беспредельна, у Герды сильный ожог, у Жана — легкий. Сделали прививку с гормоном — стимулятором регенерации. Опасности нет. В лаве редкие элементы…

Горячев запнулся, потом сказал:

— Данные о вулкане лучше всех расшифровал бы Мерсье…

— О Мерсье говорить не будем! — мягко, но решительно возразил Маслаков.

Мерсье жадно следил за известиями с Венеры. Он не мог держать связь с ней через радиостанцию Мирового Совета: это было бы частью его работы. А права работы он лишен. Ему можно только, как всем, следить за теле постоянных сообщений.

Он знал, что первые искусственные вулканы на Венере вскрыты мастерски, ими умело управляют. Он гордился своими учениками. Герда и Жан подготовят новых умельцев, а те — следующих.

Его глубоко встревожило состояние Герды. С облегчением узнал он вскоре, что она выздоравливает.

Пьер в это время жил в Швейцарии. Так по старой памяти называлась местность, хотя государств уже не было. На земном шаре в основном сохранились этнический состав населения и языки. Здесь, в окрестностях Женевского озера, как и раньше, больше всего в ходу был французский. Но большинство населения владело также немецким, итальянским, русским и английским.

В этот день Пьер долго сидел один. Наконец забылся в полудреме, ему почудилось, что он опустился на дно озера, в терем мифического водяного царя, куда не доходят звуки и волнения человеческой жизни.

Мучительное безделье угнетало его, хотя он еще не успел в полной мере почувствовать тяжесть вступившего в силу наказания.

Опять и опять он задавал себе вопрос — можно ли было обойтись без тех жертв?

О состоянии недр Венеры был собран богатый материал. Все данные занесли в соответствующие отделы Мирового Информационного Центра, затем передали вычислительной машине. Пьер возвращается мыслями к тому недавнему, но, как теперь ему кажется, такому далекому вечеру, воскрешает в себе тогдашнее настроение.

Он сидел перед цифрами и знаками сводок; испещренный ими лист бумаги радовал, как радует поэта переписанный набело последний — быть может, сотый — вариант стихотворения, наконец удовлетворяющий самым придирчивым его требованиям.

Надо было выбрать то место на поверхности планеты, где целесообразнее всего начать работу, разбить первый лагерь Большой Экспедиции. Значит, там, где хоть немного прохладнее и в то же время меньше оснований ждать внезапного извержения. Машина уже все подсчитала, она предложила немало решений — выбор нетруден. Нетруден? Это сгоряча показалось.

Так же сидел он тогда в бездонной тиши своего кабинета. Но та тишина была полна