У хороших девочек нет клыков (ЛП) - Молли Харпер

К тому же вампиры питают слабость к кожаным вещам. Если оставить в стороне аргументы борцов за права животных, то я не думаю, что это индикатор зла. Когда кто-то обращен в вампира, он покупает себе кожаные штаны. Это отчасти напоминает ситуацию, когда после развода обычному смертному мужчине достается унылое жилье и лодка. Просто обряд посвящения.

Вообще-то, после обращения немертвые становятся более привлекательными. Даже у вампиров, которые, как правило, не вызывали симпатии при жизни, появляется определенная чувственная аура. Пока они не отступают от основных правил гигиены, с этим проблем не будет. Ведь чтобы охотиться и питаться, нужно суметь привлечь добычу, верно? Хамелеоны сливаются с окружающей средой. У морских чертей есть эти странные подвижные и смертельные приманки-щупальца на голове. У вампиров яркие глаза, блестящие белые зубы, неестественно гладкая кожа и определенный животный магнетизм. Если они не симпатичные, им придется голодать. Это очень похоже на жизнь в Лос-Анджелесе.

Что же до других легенд: вампиры не превращаются в туманные вихри или летучих мышей. Они могут видеть свое отражение в зеркале, но, почему-то, не в воде. Не укладываются по всем традициям спать в гроб на протяжении вот уже почти ста лет. Такие отвлекающие маневры, как оставленная веревка с завязанными узлами и разбросанные семена могут сработать только на вампирах, страдающих неврозом навязчивых состояний[5]. Чеснок не способен причинить им хоть сколько-нибудь ощутимый вред, но они стараются избегать его из-за - подумать только - сверхчувствительного обоняния. К тому же, он действует как коагулянт [6], делая процесс питания вампира от кого-то, кто только что баловал себя блюдами итальянской кухни, похожим на глотание загустевшего желе.

Как и большинство из аспектов вампиризма, отлично развитое обоняние для них и благословение и проклятье одновременно. Только задумайтесь о своих физиологических реакциях на злость, страх или даже возбуждение: вспотевшие ладони, повышенная температура тела, выделение определенных феромонов. И вампиры могут чувствовать запах всего этого. Так что если вы неврастеничный истребитель, вынашивающий планы по убийству своего первого кровососа, они смогут засечь вас с пятидесяти шагов. Недостаток же состоит в том, что наложенные друг на друга эмоции людей могут оказаться подавляющими, а иметь дело с вонью, вызванной основанными на страхах чувствами, довольно неприятно.

У вампиров аллергия на серебро. Прикосновение к нему похоже одновременно на ожог, зуд и облизывание сухого льда против собственной воли. Если хотите отразить нападение вампиров, просто скажите им, что недавно лечили зубы.

Немертвые очень уязвимы. Кол в сердце, обезглавливание и сожжение их убьет. Но это способно убить практически любого.

Вы не превратитесь в вампира только потому, что были укушены. Иначе весь мир был бы наводнен кровососами. Чтобы создать потомка, вампир будет питаться своей жертвой до тех пор, пока та не окажется на пороге смерти. Это требует настоящих усилий, принимая во внимание, что немертвые обычно не пьют больше пинты[7] за раз. Им следует действовать осторожно, ибо, выпив слишком много крови, они введут инициируемого в бессознательное состояние, и тот будет неспособен, в свою очередь, выпить обращающую его или ее кровь. Знаю, это прозвучит вульгарно, но, когда сталкиваешься со смертельным огнестрельным ранением, такое предложение кажется очень заманчивым. Процесс истощает Сира[8] и, как считается, это самое близкое к родам ощущение, которое доступно немертвому. Вот почему вампир может обратить лишь горстку «детей» за все время его или ее существования.

Выпив кровь своего Сира, новообращенный вампир умирает. Сердце прекращает биться, тело перестает функционировать. В течение трех последующих дней он или она фактически мертв. В некоторых, очень неприятных случаях, новичков по ошибке бальзамируют и хоронят. Однажды я спросила старшего вампира, что случается с забальзамированными, но он лишь негодующе посмотрел на меня и буркнул себе под нос какое-то слово, входящее у немертвых в ненормативную лексику.

Так что, в каком-то смысле хорошо, что мое тело так никто и не обнаружил. Правда ведь?

После смерти я очнулась в незнакомой спальне.

Сине-голубой ковер покрывал гладкий сосновый пол, плотные портьеры, закрывающие окна, были того же цвета. Мягкий свет, исходящий от облицованного речным камнем камина, освещал комнату. Довольно странно для августа. Деревянные резные фигурки, медные безделушки, гладкие стекляшки – маленькие свидетельства о проведенных в путешествиях годах – были расставлены по всей комнате с небрежным очарованием.

Несмотря на вялый темп работы моего мозга, я ощутила тревогу. Вероятно, в этом месте следует упомянуть, что у меня не было секса уже около трех лет. Все правильно, двадцатисемилетняя практически девственная библиотекарша.

Потребуется какое-то время, чтобы «переварить» клише.

Не то, чтобы у меня не было возможностей для секса. Я получала кучу предложений во время неудачных свиданий, от анонимных телефонных поклонников, испытывающих явные затруднения с дыханием, и от строительных рабочих всех мастей. Но, после заслуживающего всяких сожалений первого опыта под лозунгом «просто давай покончим с этим» с неискушенным девственником и моим близким другом, Дейвом Чендлером, на втором курсе колледжа и еще более удручающего «первый раз был ужасен, может получится лучше с кем-то более опытным» эксперимента с ассистентом преподавателя в последний год обучения, мой сексуальный репертуар был несколько ограничен.

Проблема с сексом, как и большинство моих проблем, брала свое начало в голове, которая постоянно обгоняла либидо. Мне никогда не удавалось расслабиться настолько, чтобы позволить природе взять свое. И в результате, секс был неизменно паршивым. Мой партнер спутал вырвавшиеся у меня вопли, когда я зацепилась волосами за ремешок от его часов, с криками страсти. Пришлось обратиться в кабинет неотложной помощи из-за сломанного носа после того, как Джастин Тайлер ударил меня головой. Тот самый парень, что в самый разгар процесса схлопотал увесистый пинок по ноге и скулил до тех пор, пока я полураздетой не покинула его квартиру.

Я всегда надеялась на эту искру химии и совместимости, вспышку ясности, дающую мне понять, что это тот самый парень и то самое время, чтобы я могла просто расслабиться и получать удовольствие. Но случалось это чрезвычайно редко. А моя кульминация была и вовсе неуловима.