Фантастические приключения авантюристов - Михаил Клыков

– Не знаю, кто задал им, а я, кажется, сейчас задам вам! Объясняешь им, объясняешь! Кто задал? Физика, ее законы, неужели непонятно? Законы физики! – папа явно начинал заводиться.

– Дорогой, ну какой же ты умный! – все же успела вставить, нейтрализуя мамино возмущение, мама. – И как ты обо всем догадался?

– Как, как… У меня, между прочим, диплом инженера-физика, если ты не забыла!

– Где он у тебя, «между прочим»?

– В шкафу! – кивнул папа, но, тут же спохватившись, добавил: – Но ведь знания-то остались!

И, дождавшись, наконец, поощрения, он вспомнил, что в экстремальных ситуациях все же мужчина должен брать инициативу на себя:

– Эх, где я только не был, кем я не работал… – перед глазами снова мелькнул лежащий в шкафу диплом инженера-физика и сам он, с киркой, сидящий под кустом винограда. – А вот снегоуборочным комбайном еще никогда! Подъем, Роман! Обретать смежные профессии полезно!

И сделав ловкий бросок, он точно приземлился в стоящие на полу, насквозь промокшие тапочки.

Глава десятая

В которой обнаруживается, что стаканы, хоть иногда, но все таки летают, а в воздухе проплывет образ таинственного мага

Вагон, конечно, и рад был бы образумиться и не выкидывать «ничего такого», но иногда это «что-нибудь такое» выкидывают сами пассажиры. Например, фантики из-под конфет, сигаретные коробки, обрывки газет, иногда даже целые газеты.

И бывает, что эти самые обрывки газет или целые газеты прилепляются к окнам с другой стороны вагона, и можно получать информацию, даже не выходя из купе.

Но пока ничего подобного не происходило. И можно было спокойно прибраться в купе и спокойно выпить чаю, если бы…

Всегда найдется какое-нибудь «если бы «…

Мама вдруг повела купе обеспокоенным взглядом:

– Послушайте, а куда делись наши стаканы? Вчера, кажется, мы оставили их вечером на столике…

– Да спросишь потом у проводницы, – отмахнулся папа, которому с утра вполне в купе хватило снега. – Может она забрала. А заодно спросим, по какому случаю у нас тут Новый год?

На этих словах она и появилась.

– Чай? Кофе? – ослепила она их своей, ядообразной улыбкой. – Что пожелаете?

– Веник! – не успела мама привести лицо в подобное соответствие.

– И совок! – указал папа на мокрое пятно на полу: – Не объясните ли вы нам – что это такое?

Проводница не могла не заметить слякотную лужу, расползшуюся на полу, но ни один мускул ее лица не дрогнул.

– Снег, – пожала она плечами. – Обыкновенный снег.

– А почему это – в купе снег?

– На улице снег и у нас снег, – небрежно пожала она плечами.

– Но мы-то едем не на улице! В вагоне! Купейном, между прочим! – напомнила ей мама.

– Мы что – так и поедем под снежным заносом? – пытался прорваться до ее сознания папа.

Каучуковый рот растянулся:

– Ваш вопрос, гражданин, мне понятен. Вы хотите знать – скоро ли будет Арамас?

– Я вовсе не хочу ничего знать про Арамас! Я просто хочу знать, скоро ли прекратится снег? И почему он в купе вообще?

– Я же вам объяснила, приедем в Арамас – и снегопад кончится.

– А вам что – об этом сообщили синоптики? – пыталась добраться хоть до какой-то логики мама.

– Синоптики, гражданка, тут не при чем, – и, уже взявшись за ручку двери, вдруг обернулась:

– Но если вы хотите знать…

«Мы ничего не хотим знать!» – чуть не вскрикнула мама.

– То вам я, так и быть, скажу. По большому, можно сказать, величайшему секрету! И только вам!

«Не надо только нам!» – снова чуть не вскрикнула мама, а проводница, понизив голос, уже выдыхала хриплым речитативом:

– Человек в клетчатой накидке должен появиться после Арамаса.

– Какой человек? В какой накидке? Что вы такое говорите?

– В клетчатой накидке, с двумя большими баулами! – и она посмотрела так, словно этот человек как раз сейчас и проходил, отражаясь в ее глазах.

– Кстати! – провела она рукой по мягкой ворсистости.

– Это ваше одеяло…Оно очень напоминает его накидку. Очччень, – и, протянув букву «ч», прижала палец к губам:

– Но тс-с! Никому! Ни слова! Клетчатый человек прошел по вагону и исчез. Но он ходит здесь, ходит! – исторгала она слова словно из глубины живота.

– Но далеко не всем удается его увидеть. Это образ! Символ! Маг!

Она так оглушила и запутала их своей тарабарской речью, что мама даже забыла про стаканы.

– Да! – крикнула она, когда та уже почти успела скрыться за дверьми. – Вы случайно не знаете – куда делись наши стаканы? Вы их не уносили?

– Стаканы? – обернулась та. – Это такие: красивые, в изящных подстаканниках?

– Да, в подстаканниках.

– С ложечками, вставленными в каждый стакан?

– Д, с ложечками, – закивали все по очереди и вместе.

– Из которых вы вчера вечером пили чай?

– Пили, пили! – семейство словно обрадовалось, что с проводницей наконец-то можно поговорить на самом простом, человеческом языке.

– Пили, несмотря на мои предупреждения?

– Да, несмотря на…

– Не забирала! – вдруг резко отрезала та, вмиг лишив их всякой надежды на потепление.

– Тогда – где же они?

– Задайте этот вопрос себе! – и, превратив лицо в маску холодной, чопорной неприступности, гордо удалилась.

– Дорогая, ты, главное, не волнуйся! Нас много, и у нас здравый рассудок, – принялся непонятно кого уговаривать папа, едва за проводницей закрылась дверь. – А скоро будет Арамас, снег прекратится…

– Что? Ты… веришь в эту чепуху? – обострился мамин взгляд, она с удивлением посмотрела на папу.

– Я? Не говори глупостей! Я не верю, просто… Я не хочу сидеть по колено в снегу! А что касается стаканов… Если они сами улетели, почему не могут сами и прилететь? – и, стоя среди купе, папа даже помахал руками.

Мама смотрела на него с чувством все больше нарастающей жалости.

– Да не смотри ты на меня так! – забыл папа выйти из полета. – На меня-то ты можешь положиться! Я-то нормальный! В полном здравом рассудке! В полнейшем! – стоя посреди купе, продолжал он помахивать крыльями.

Во время диалога родителей Аришка с Ромкой незаметно переглянулись. Им почему-то стало казаться, что нормальных людей в купе остается все меньше.

Глава одиннадцатая

В которой Ариша делится сокровенной тайной с Ромкой

– Веник, совок заказывали? – дверь задергалась, и в образовавшийся проем прорвалась небольшая двухколесная тележка, на подобии той, что используют дворники. На тележке действительно лежали совок и веник.

– Убирайте, сколько вам хочется! – отозвалось затележное пространство. – И насчет стаканов не волнуйтесь! Я пересчитала – все на месте! Так что, чай пить будем? Горячий, свежий, крепкий?

– Нет! – не сговариваясь, в один голос прокричало семейство.

– Как хотите. На вашем месте я бы не стала отказываться. В экстремальных условиях снегопада горячий чай не роскошь, а жизненная необходимость. У вас, между прочим, дети, гражданка! – сделала проводница выразительный выпад в сторону мамы.

– Они, между прочим, – у нас! – горделиво шевельнул усами папа.

– На что это вы намекаете? – не очень поняла это красочное выступление мама.

– Абсолютно ни на что. Я просто хотела сказать, что не могу топить титан по прихоти каждого пассажира. Пейте, пока горячий!

– Хорошо, – мама неожиданно согласилась. – Мы будем пить. Но только не чай – кипяток!

– И из своей посуды! – решительно буркнул папа. – Которая не летает!

Едва за проводницей закрылась дверь, Аришка, оседлав телегу, удачно встроилась между совком и веником.

Мама же продолжала сокрушенно качать головой:

– Нет, это же надо: купили, называется, билеты в купейный вагон! Сверху идет снег, под ногами – слякоть, посередине стоит какая-то телега…

– Мам, ты говори не телега, а тачка. Так круче! – Ромка тоже пристроился вслед за сестрой, освобождая себе место, преимущественно от нее самой.

– Ложки исчезают, стаканы летают, а чай вообще нельзя пить без опасности для собственной жизни… Что ж… Раз так – объявим голодовку до завтрашнего дня!

– Ну уж дудки! – папа почувствовал в маминых словах неожиданную угрозу для себя. – Мы себе этого позволить не можем! У нас дети!

Возможность остаться без пищи подействовала на папу особенным образом.

– Беру инициативу на себя! – бодро вскричал он. – Как только будет ближайшая станция – я выскочу, куплю заварку в пакетиках, или кофе в пакетиках… Из моих рук, дорогая, надеюсь, ты не откажешься их принять? А сейчас: раз-два, уберем этот снег!

– Послушай, дорогой… Тебе не кажется, что с утра ты избыточно инициативен? – смотрела на него мама. – Жаль этого нельзя сказать про тебя во второй половине дня. Вечером ты только брюзжишь, зеваешь и путаешься у всех под ногами.

– Это потому, что по природе я жаворонок! – папа даже попытался ужаться до размеров маленькой птички. – Встаю рано и радуюсь каждому новому дню!