Недетские рассказы - Ольга Котова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И он написал Алине: «Привет, как насчет обеда завтра?». Потом перечитал и стер. Через полчаса написал снова: «Привет, я переехал на новую квартиру. Это совсем рядом с тобой. Может, заглянете с дочкой в гости? Или поужинаем где-нибудь все вместе?».
Алина ответила через 44 минуты, неожиданно многословно: «Привет! Поздравляю! Как насчет футбола? Своди нас для начала на матч) Только никаких страстных отношений с футболом. Просто интересно разок посмотреть. А вот дочь, может, и станет твоим компаньоном на трибунах».
Так у шкафа замаячило будущее. И у Германа тоже.
Глава 3
Про любовь
Петербург
Мы познакомились в баре в 4 утра. Она мне понравилась стремительно. Ничего такого – глухой воротник черной рубашки и красный лак на ногтях. Однозначно моя женщина.
Я был настойчив и во многом превзошел свое собственное представление о себе. Мы ходили в картинные галереи, волонтёрили в питомниках для животных, вместе пекли «Наполеон», и я познакомил ее с мамой.
Она во всем меня переплюнула – ловко и не обидно. И я даже не заметил, как мы переехали жить в Питер, поближе к ее родителям. Ну и с перспективой на большее окультуривание.
Я купил кольцо.
Но за день до коленопреклоненного действия мы ходили в театр, где я по совершенно необъяснимой для себя причине позволил себе разговор по телефону прямо во время спектакля.
И знаете что – я ей сразу разонравился. Нет, она не злилась, не воспитывала меня, просто собрала мои вещи и сказала: «Что-то ты мне разонравился».
Вроде все культурно. Но как-то без души.
Гриша
Это случилось в 1951-м, когда моя прабабка дождалась мужа с войны.
Он ушел в 42-м, оставив свой запах на снятой после сенокоса одежде, недоделанные детские автоматы из дерева и свою огромную кружку на печке. Она и четверо детей остались картинкой в проеме чуть покосившейся калитки.
Сначала приходили письма. Нечасто. Читала всем вслух. До войны было далеко – тысячи километров. В общем-то все осталось, как было при нем: изнуряющая работа по хозяйству и в поле, недельные походы в лес за припасами, редкие сплетни с соседками. Только теперь все было до оглушения пустым. До войны ей казалось, что как мужик он слаб. Что он во всем ее слушается и потакает. А как осталась одна, так поняла, что он – это каждое полешко в доме, каждое ведро воды, каждая капля ее спокойствия.
И вот перестали приходить письма. Другим, бывало, приходили похоронки. Ей же ничего.
Она сходила к старой Горье, жившей на откосе у реки. Та, не глядя в глаза, сказала, что ничего про него не знает. Не помер, сказала, жив.
Горья видела про всех, но в основном самое плохое. Оттого ее так и прозвали. Боялись ее ужасно, но шли к ней тяжелыми шагами, когда незнание было больнее, чем правда.
Кончилась война. Кто-то начал иногда помогать ей продуктами, бывало, кто забор подколотит или дров подкинет. Дети уже работали с ней наравне, а ели больше.
Она ссутулилась, усохла, перестала перечитывать письма. Но ждала.
В конце сентября 51-го она работала на картошке. Осень выдалась сухая, тихая. Копали поздно. Увидела, как бежит кто-то по полю. И услышала… «Надя, Гришка твой пришел!» Засуетились руки, обтирая землю, в груди похолодело и ноги ослушались. Встает с колен и падает. Так и поползла через все поле. Где на четвереньках, где по-пластунски. Проваливалась в картофельные лунки, до крови обдирая колени. Гришка поднял ее уже у дороги. Как поднял, так сразу на ноги и поставил. Во всех смыслах.
Через всю жизнь
– Я ведь всю жизнь с Валей, 35 лет скоро. Нет, я не жалуюсь, но вот Аню все не забуду. Могло же быть все по-другому. Я ее (Аню) нашел недавно в соцсетях, месяц на страницу заходил, все читал и разглядывал. У нее тоже семья, дети… вдова уже. Сказала, что никогда себе не простит, что не пришла в тот день. Какой же я был дурак!
– А что произошло тогда?
– Мы в закрытом городке жили, мне 25, я приехал по распределению. Ей 19. Дышать друг на друга боялись. И тут меня отправляют в Москву насовсем, как лучшего сотрудника. А она боялась ехать страшно. Я месяц уговаривал и вспылил в итоге. Говорю: «Завтра в десять жду тебя на нашем месте. Не придешь, значит, не судьба». Ну она и не пришла, я до двенадцати на морозе ждал и уехал на следующий день, как отрезал. Потом вот Валю встретил, первая дочь, вторая… так и жизнь сложилась. Но тоска по Ане накрывала иногда такая, что хоть вой. И жену мне жалко было от моих мыслей, и стыдно перед ней. Бывало, упрекал ее только потому, что зол на Аню был. Лет 15 назад я ездил в тот город, ходил по «нашим» местам. Хуже только стало от этого.
– Так почему же Аня не пришла?
– Сказала, что за ночь у нее зуб разболелся, щека раздулась и стыдно ей было идти так ко мне. Думала, что успеет меня найти или адрес узнает, куда писать. А не получилось.
Маньяк
Катя, как обычно, возвращалась домой с работы. Была среда. Некоторых пассажиров она уже узнавала. Она всегда выходила ровно в 23:00, не задерживаясь ни на минуту. Наверное, те, кого она узнавала, тоже берегли свое время.
По средам она часто встречала худенькую девушку с розовыми волосами. Вот уже полтора года цвет ее волос не менялся. Иногда видела мужчину, который не останавливаясь обкусывал заусенцы. По четвергам она всегда видела женщину с красной сумочкой. Всё остальное в ней было чёрным или серым. Даже волосы. Сумочка слегка истрепалась, но всегда привлекала к себе внимание.
Сегодня она заметила симпатичного мужчину в серых джинсах. Его видела впервые. Впрочем, конечно, многих в вагоне она видела впервые. Он тоже заметил ее. Катя смутилась и «уткнулась» в телефон.
Она ехала от конечной до конечной. Поначалу ей казалось это бесконечно долгим. Но теперь уже привыкла и утешалась отсутствием
