Сказка должна быть доброй - Валерия Воронина

Нас усадили в самый центр в первом ряду, пообещав, что через пару минут начнется репетиция: осталось только зашторить окна и проверить осветительные лампы. Пока шли приготовления, мне удалось пообщаться с Адой. Она рассказала, что театр фантазий в Блиске существовал уже больше трех лет. И, можно сказать, появился на свет дождливым вечером под блеск молний и раскаты грома…

В последний перед этим событием год призраки откровенно скучали. Местные их уже не особо боялись, да и не заходили в старый театр. А пугать детишек, проводивших здесь ритуалы посвящения в тайные игровые общества, было неинтересно. И хоть столичный стихийник исправно навещал их, девушек это уже не радовало.

– Что-то Лионка нас совсем забыла, – вздохнула Ада, смотря на дождь сквозь щель в заколоченных окнах.

– Она же говорила, что нашла свою любовь. Наверняка замуж вышла, дети появились. Ей теперь не до нас, – чему-то улыбнулась Кармен.

– Ой, девочки! К нам кто-то идет! – сообщила Элоиза, возвращая голову внутрь. Дама совсем недавно обнаружила, что может до половины высовываться за пределы театра и частенько именно так и проводила свое время.

Призраки с затаенной надеждой уставились на дверь. Под аккомпанемент грома она открылась, и на пороге возник несчастный промокший юноша, прижимавший к груди стопку листков.

– Здравствуйте! – улыбнулся он дамам, оглушительно чихнув.

– Новый стихийник! – обрадовалась Ада.

– Не совсем, – простучал зубами мальчишка, закрывая дверь. – Но о вас я услышал как раз от одного из них. Хвастался в таверне, что ему платят за развлечение скучающих призраков. Ох, и холодно же! Разведите хоть огонь, что ли?

Призраки переглянулись и беспомощно развели руками.

– Не умеете? – изумился мальчишка. – Вы же, вроде, уже несколько лет тут. Мой покойный дедушка уже через неделю делал вид, что курит. Бабушку, кстати, этим чуть ли не до истерики доводил.

– Ты, все-таки, кто? – поинтересовалась Элоиза.

– Зовите меня Мелвин, – загадочно улыбнулся юноша, стягивая мокрую одежду и кутаясь в обгоревшие остатки занавеса. Затем, порывшись в карманах, он соорудил из ножки стула факел и протянул его Аде.

– Зажги, пожалуйста, свет. Хочу посмотреть, насколько плохо выглядит зал.

– Издеваешься?! – нахмурилась та. – Я же не смогу его удержать.

– Сможешь, – уверенно заявил Мелвин. – Главное поверь. Представь, что он такой же нематериальный, как и ты. В каждой вещи есть частица нематериального, заложенная в нее ее создателем. Увидь ее, ухвати и держи!

– Да кто ты в самом деле такой?! – возмутилась Элоиза.

– Просто Мелвин, – ответил парень и, почесав полоску шрама на носу, продолжил. – Давайте скажем так: не знаю почему, но я могу общаться с призраками. Могу видеть их, показывать другим, заставлять их менять форму. У меня это с юношества, но никто не видит во мне никой магической ауры.

– Тебе сколько лет-то, – улыбнулась Кармен.

– Если б я помнил, – развел руками мальчишка. – В начале вечности я случайно заглянул за грань жизни и смерти. С тех пор не старею и вижу призраков. Очень часто они приходят ко мне во сне, рассказывают о своей жизни, просят помощи, дают советы.

– И что же ты хочешь от нас? – поинтересовалась Айрин.

– Хочу предложить вам работу, – вновь загадочно улыбнулся Мелвин.

– Работу? – изумилась Ада.

– Да, – кивнул мальчишка, усаживаясь на пол. – Я пишу пьесы по рассказам умерших, но на их постановку у меня нет денег. Будьте моими актерами?

Предложение было настолько шокирующим, что дамы потеряли дар речи. Видя их сомнения, Мелвин добавил:

– Да ладно вам! Вы все равно ничего не теряете! Даже если и не получится, хоть развлечетесь! Будем ставить пьесы, сюда будут приходить люди. Уж точно будет не скучно! – и понизив голос, загадочно прошептал. – А если все получится, как должно, то и весь мир не пожалеет! Уж вы мне поверьте!

Вот так и появился в Блиске театр фантазий. Мелвин научил призраков целенаправленно перемещать предметы. С его помощью силуэты девушек могли принимать любую форму и даже говорить. Ознакомившись с произведениями юноши, Айрин поверила в его талант и сообщила, где спрятала от мужа свое золото. На эти деньги и начал существовать театр. А потом дела пошли на лад. И не мудрено: другого такого в Вайнере не было…

– Ада! Пора начинать! – прервал рассказ голос режиссера.

Девушка легко вспорхнула над креслами и, обернувшись, улыбнулась нам:

– В общем, смотрите и наслаждайтесь! Он действительно гений!

Свет в зале погас, и на сцену вышел Мелвин.

– Добрый вечер, дамы и господа! Я рад приветствовать вас вновь в нашем театре фантазий. Сегодня мы представим вам пьесу-исповедь, которую я услышал во сне от одного несчастного духа, обреченного на вечные муки в плену мага. И как всегда, я не утверждаю, что это правда. Вы в полном праве считать это лишь фантазией.

Свет полностью погас, и заиграла тихая музыка. Под нее на сцене зажигались и гасли силуэты призраков, произносивших по очереди следующие строки:

Пусть забудется все, кроме светлого.Пусть останется все, кроме страшного.Новый шанс – для желанья заветного.Свет надежды – в пути заплутавшему.Пусть найдется все то, что потеряно.Новый шаг – лишь движение ввысь.И пусть в нужный момент будет рядом,Тот, кто скажет: «Не оступись!»

И снова темнота и тишина, которую вдруг нарушил грустный мягкий голос:

– Здравствуйте! – на сцене загорелась фигура призрака, принявшего облик хрупкого юноши. – Это пожелание от меня мертвого, вам – живым. Оно совершенно и абсолютно искренне. От всей моей расколотой души, от уже не бьющегося сердца.

И вдруг на сцене появилась вторая фигура, в точности такая же. Казалось, что она вышла из первой и встала с ней рядом. Но этот призрак улыбался:

– Здравствуйте, живые! Да, моя душа раскололась. На черное и белое. На радость и грусть. На добро и зло. И пусть исповедь – это всегда раскаянье, свойственное обычно несчастной половине, это не значит, что мне сказать нечего. К тому же, у любой монеты есть обратная сторона. Поэтому сегодня вы услышите оба мнения.

Призраки расселись на противоположных краях сцены и первый начал:

– Я родился в маленькой деревеньке на окраине королевства.

В центре загорелся пейзаж: плохонькие покосившиеся домики, обнесенные частоколом, и густой лес вдали. Полюбовавшись на него, второй призрак развел руками:

– Как видите, перспектив никаких. Кроме как спиться, не дожив до сорока.

П1 (с теплом в голосе): Я был счастлив дома. Отец научил меня охоте. Я был самым метким стрелком в деревне. Любую мишень мне удавалось поразить, даже не целясь. Это было очень легко.

В центре возник образ юноши с завязанными глазами, попадающего стрелой в яблоко на голове друга.

П2: И если бы не мудрый указ тогдашнего короля, так и растратил бы свой талант на разного рода оленей.

П1 (вздохнув): Да, в шестнадцать лет меня призвали на учебу военному делу.

П2 (радостно): И я приехал в столицу! Город огромных возможностей!

Образ одной из башен королевского дворца, а также изумленно глазевший на нее юноша живо напомнили мне мой первый такой же приезд.

П1 (печально): В казарме было неуютно.

П2 (ехидно): Конечно, если скромно стоять у стенки, тебя сразу заклюют. Почувствуют твою слабость и бросятся!

На сцене появилась зарисовка гогочущей толпы, шпынявшей несчастного парня. И вдруг рядом с ним возник мускулистый юноша. Одного его рыка хватило, чтобы прочие разбежались, как шакалы, поджав хвосты.

П1 (с теплом в голосе): Вот так мне повезло найти друга!

П2 (ехидно): За широкой спиной которого можно было очень хорошо спрятаться.

П1 (грустно): Однако после учебы наши пути разошлись.

П2 (с досадой): Умный друг ушел на вольные хлеба, а я как идиот остался на дальнейшей службе.

Образ теплого прощального рукопожатия растворился, уступив место строю солдат.

П1 (безразлично): После пары лет в гарнизоне меня перевели в охрану сборщика налогов.

П2 (с раздражением): И я начал хотя бы ездить по королевству, а не сидеть безвылазно в казармах и караулке.

На сцене показались образы городов и сел, сменяющих друг друга.

П1 (с тяжелым вздохом): Но однажды мне не повезло. На повозку напали бандиты.

П2 (безнадежно махнув рукой): И я, как всегда, влип по собственной тупости! Вместо того чтобы сбежать, стал отважно защищать чужие деньги. Хорошо хоть не убили. Просто продали в рабство.

Образ худого, постоянно кашляющего юноши в цепях на каменоломне вызывал жалость. И, видимо, не у меня одной.

П1 (чуть улыбнувшись): Когда я уже был готов умереть, жизнь смилостивилась надо мной.

П2 (с горьким смешком): Да, у нее отменное чувство юмора.