Криминальный Нижний. Расследовано прокуратурой Нижегородской области. 1992—2001 - Сергей Долженко

Ганичев снова забрал дубинку и стал бить сержанта, нанес примерно 10—15 ударов и последний с такой силой, что дубинка сломалась. Стали бить ногами. Пинали минут десять. Милиционер, по-видимому, потерял сознание. Был он жив или нет, никто сказать не мог.

Морозов спросил Ганичева, доволен ли он и предложил допить вино. Они ушли, сержант остался лежать лицом вверх.

Когда вернулись к «Универсаму», водка оставалась на месте. Выпили, закурили. И тут Ганичев сказал:

– Что он там будет мучиться, пойдем, сходим, добьем его?

– У тебя совсем крыша поехала, – сказал один из парней.

Ганичев поднял с земли пустую бутылку шампанского и сказал:

– Ждите здесь, я сейчас подойду.

Минут через пятнадцать Морозов не вытерпел и пошел к тому месту, где лежал милиционер.

Как потом показал на допросе Ганичев, он вернулся. Склонился над лежащим телом. В темноте он не мог понять, жив или нет милиционер. Бутылкой шампанского он несколькими ударами размозжил ему голову, а когда бутылка разлетелась вдребезги, то ее горлышко несколько раз вонзил в тело сержанта. Показалось мало, нашел большой тяжелый камень и стал бросать на голову несчастного. Подошедший приятель еле оттащил Ганичева от истерзанного трупа.

Вышли к остановке напротив «Универсама», было около трех часов ночи. Остановили пустой автобус и поехали по домам.

Это сейчас мы знаем об этом неслыханном по дерзости преступлении все или почти все. Потом Ганичев говорил своим знакомым, как он «мочил мента». Но что в его словах было больше, хвастовства или истерики – неизвестно. Когда слух о том, что у озера был найден труп милиционера, прошел по микрорайону Северный, один из знакомых спросил Ганичева «про убийство сотрудника милиции, то он сразу закричал, что это он убил его, выскочил на улицу и продолжал орать, что это он его убил…».

Сейчас знаем, а тогда преступление больше месяца оставалось нераскрытым. Лишь благодаря инициативе и настойчивости начальника первого городского отдела милиции Автозаводского района Евгения Клушина в результате оперативно-розыскных мероприятий 28 августа Ганичев и Морозов были задержаны и стали давать признательные показания.

В 1996 году областным судом Ганичев был приговорен к 13 годам лишения свободы, Морозов к трем годам и двумя месяцам лишения свободы условно.

Примечание: лица, которые вместе с Ганичевым и Морозовым совершили злостное хулиганство в отношении Бочарова, в ходе предварительного расследования установлены не были. В отношении них уголовное дело выделено в отдельное производство.

Садистки в юбках

Жила-была одна девочка. Не совсем идеальная. Даст слово и не сдержит его; возьмет у подруги юбку поносить и не вернет; выпросит у другой курточку, пообещает заплатить – курточку носит, о деньгах молчит.

В профессиональном училище, на одном курсе, в одной группе учились с ней другие девочки. Принципиальные девочки, с повышенным чувством справедливости. Долго они терпели расхлябанность своей подруги, укоряли ее, призывали к совести.

– Ты либо куртку отдавай, либо бабки гони, – пытались напомнить они ей о чувстве ответственности перед ближним.

Однако Наташа Василева, нехорошая девочка, особенно не задумывалась о народной мудрости – долг платежом красен. Думала она в то время только о том, как бы накопить денег на эту курточку, поскольку мама наотрез отказалась ее купить. Словом, одни меркантильные мысли бродили в ее юной головке.

И случилось…

Чаша терпения у подружек переполнилась. И девочки-цветочки решили… что вы думаете, бойкот ей устроить, вынести общественное порицание, написать коллективное письмо ее матери, совместно с мастером разобрать ее нехорошее поведение? Если вы так подумали, значит, вы полностью отстали от современной жизни и ничегошеньки не знаете о шестнадцатилетних принцессах!

Подружки решили Наташу «опустить». Как на зоне, как будто все они – матерые рецидивистки. Они разработали свой собственный, девичий ритуал «опускания».

Инициативная группа из четырех человек – Царева, Думова, Мишенко, Бажова – с утра обсудила план разборок: о них знала, наверное, вся группа, кроме будущей жертвы. Мало того, пригласили и свою знакомую, Сизову, девятиклассницу одной из школ. Так сказать, полюбоваться, поучиться у старших, хватит в куклы играть.

После второго урока позвали Наташу в туалет; туда же набилось полгруппы (в свидетелях затем недостатка не было).

Вначале Царева и Наташа поругались, даже пихнули друг друга как следует. Василева и не подозревала о серьезности происходящего – обычная ссора, все из-за той же треклятой юбки, которую она принесла отдавать, да в раздевалке куда-то задевала. По инерции она горячилась, высказалась и направилась к выходу.

Выйти ей не дали, преградили путь и кинулись избивать. Царева норовила попасть кулаком в висок, Бажова ухватила жертву за волосы и разбила ей все лицо об свое колено, ударив так несколько раз. Прием понравился, Царева тоже намотала волосы несчастной на руку и рубанула об колено. Били все четверо, затем приказали ударить Сизовой, что та с удовольствием и выполнила. Избивали под общее одобрение с визгом и матерными ругательствами около получаса.

Затем оглушенную истерзанную жертву поставили на колени.

Слушать обвинительное заключение по этому делу было очень тяжело: «Затем Царева, Бажова, Мишенко, Думова нанесли каждая не менее двух ударов по лицу Василевой, а Сизова нанесла не менее четырех ударов по голове и по лицу. Во время избиения Василева, потеряв равновесие, ударилась несколько раз головой о косяк двери туалетной кабинки. От ударов она пыталась защититься, закрывая руками область груди и живота. Заметив это, Царева приказала Василевой убрать руки, цинично пояснив, что должна ударить ее в грудь. После отказа, Царева с силой опустила ее руки и нанесла удар кулаком в область солнечного сплетения».

Ритуал «опускания» был завершен, но садистки не унялись: в жертву плевали, в нее тыкали зажженной сигаретой, подносили горящую зажигалку к волосам, и все с матерной бранью. Показалось недостаточно. Думова взяла кольцо у Мишенко, надела его на палец и с размаху ударила Василеву по лицу, чтобы отпечаток остался. Потом вновь избивали, все, по очереди. Так – целый час!

Может быть, садистки бы еще продолжили, но они сообразили, что пропустили за девичьим развлечением целый урок. Все вместе, прихватив с собой несчастную Василеву, пошли на следующее занятие, как ни в чем не бывало!

Наташа в тот момент мало что соображала. Как явствует из медицинской экспертизы, у нее было «сотрясение головного мозга, ушиб правого глаза с нарушением кровообращения и функций в левом глазном яблоке, кровоподтеки лица, вызвавшие причинение вреда здоровью средней тяжести». Потом будет больница, амбулаторное лечение.

Начался урок. Ее мучители раскрыли тетрадки и стали писать. Но только не по теме урока. Они писали Василевой записку, в которой требовали от нее денег. Раз ты теперь у нас «опущенный человек», так плати Царевой тридцать рублей, Думовой – двадцать. Упражнялись в вымогательстве.

Урок продолжался. Василева сидела за первой, подчеркиваю, первой партой. Учительница потом мило пояснит на суде: «Лицо у Василевой было красное, его она прикрывала волосами. Спросить, что случилось, я не догадалась».

В двух шагах от педагога сорок пять минут, едва не теряя сознание, сидит избитый человек, а она спросить не догадалась?!

Не лучшим образом повела себя мастер производственного обучения. Перед пятым уроком она зашла в класс, где находилась эта группа. «Глаза у Василевой были заплаканы. Я спросила ее, что случилось. До меня долетела фраза ее подруг: „Пусть только попробует сказать“. И она мне ничего не сказала». Педагог спокойно уходит.

После урока Наташа сама подошла к ней и попросилась в больницу, при этом расплакалась и рассказала о случившемся. Вы что думаете, мастер вызвала «скорую помощь», милицию? Нет. Василеву просто отпустили домой, а сами стали искать в раздевалке злосчастную юбку, из-за которой все и началось.

Разве можно было гарантировать, что несчастная девушка дойдет до дома с сотрясением, не упадет по дороге, не попадет под машину? Как можно было ее оставлять наедине с такой психотравмой, не считая сотрясения? Кстати, вечером Наташа пыталась наложить на себя руки.

Но в ПУ в тот день не было ни малейшего беспокойства! Я не удивлен, что подобная история случилась именно в этом училище.

На суде юные садистки плакали, раскаиваясь в содеянном, со всхлипами рассказывали, как все происходило.

Царева (вину свою признала частично): «Потом мы все стали шутить над Василевой. Думова требовала от нее целовать сапоги и подносила к ее рукам зажженную сигарету, я чиркала у ее волос зажигалкой, при этом не угрожала поджечь ей волосы, ей ничем вообще не угрожали. На колени она сама попросилась встать».