Редкая обыкновенность - Александр Сергеевич Глухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Коммунистов надо стрелять, через одного, остальных вешать.
Мне казалось, что сейчас свершится нечто ужасное, но ничего не произошло и лишь интеллигентный Михаил Дмитриевич спокойно и мягко возражал, частично соглашаясь, что не все коммунисты люди достойные.
Да, партия стала напоминать коллективного дидактического фарисея и чем дальше, тем больше…
Виталик увлекся кладоискательством. Этой заразной болезнью переболели почти все местные жители, кто в легкой форме, а иные, в форме тяжелого недуга, с умственными отклонениями. Истоки кроются в истории монастыря, где только перечень золотых и серебряных изделий, а, также, драгоценных камней, насчитывает десятки страниц.
В 1918 году, при закрытии монастыря Казанской богоматери, в Егорьевск вывезли восемь возов драгоценностей, но должны были отправить четырнадцать. Куда делись недостающие шесть, причем с наиболее ценным грузом – загадка. Основная легенда гласила: сокровища зарыты в самом низком месте, откуда видна колокольня. Сам я думаю, что эту нелепую байку, пустил кто-то из местных хитрецов, который имел самое прямое отношение к исчезнувшим богатствам.
Не стану углубляться в тему, которая всесторонне освещена в романе «Кладоискатели», но Виталика и моего брата Мишку, частенько с тех пор видели задумчиво бродящих с лопатами…
Лето выдалось обильным на грибы, сравнимым с 1968 годом. Уродились не только грибы, но и орехи, и картошка, и зерновые. Средства массовой информации трубили об абсолютно рекордном урожае…
Американцы с позором закончили войну во Вьетнаме и с поджатым хвостом, но гордо поднятой головой убрались подальше, переживать синдром поражения.
Советский кинематограф находился в зените. Золотое десятилетие 1965-1975 гг., сверкнуло блестящей россыпью шедевров, от «Женитьбы Бальзаминова» до «Афони». Главные свои фильмы снял к тому времени Леонид Гайдай, все они были хороши, но «Кавказская пленница» так и осталась непревзойденным шедевром.
…Здорово сократилось количество школьников в нашей школе, за считанные годы с двухсот пятидесяти до ста тридцати трех.
С этого лета мы стали потихоньку подрабатывать, кто в интернате, или на подсобном хозяйстве, кто на птицефабрике.
В выходные дни Виталик сидел на крыше нашего сарая, с которой открывался прекрасный вид на большой деревенский пруд, который по ошибке именовали «барский», хотя он принадлежал раньше монастырю и его следовало называть «монастырским». Внимательный и целеустремленный, он ни разу не пропустил выход на купание трех подружек – двух сестер, дочек директрисы школы и своей пассии – Тани. Мнительный, но доверчивый, упрямый, но послушный, влюбчивый, но осторожный Виталик успел за три года сменить пять девушек, но о них чуть позже и отдельно.
Для описания последних событий необходимо ввести еще нескольких персонажей. Двое из них ближайшие ученики и последователи Митьки Ряжнова – громадный богатырь Сережка, в миру Логунов, по паспорту – Михайлов, по прозвищу «Мамонт» и Генка Молоканов, одноглазый полутораметровый парень, которого все знали как «Пирата Степановича». Сережка вырос под стать Константину Маковскому и «Ермаку», чувствовал свою фонтанирующую избыточностью силищу и постоянно всех толкал, или задирал, избегая, однако, двоих самых мощных. Когда он шел по деревне, казалось, что им занято половина улицы. Колорит придавала телогрейка, надетая на голое тело, семидесятого размера, завязанная снизу на узел и не застегнутая ни на одну пуговицу. «Пират», хотя и был старше на три года, «отирался» около него наподобие адьютанта. Глаза он лишился при исторических обстоятельствах. Первого марта 1956 года, семилетний Генка ошивался около сельсовета, в который то и дело заходили местные руководители, учителя и рядовые коммунисты. Обсуждался доклад Хрущева о культе личности. Обычный народ не пускали и с десяток человек толклись у входа шушукаясь с неподдельным интересом. Вокруг сельсовета и около школы глухонемых стояли на привязи полтора десятка лошадей, запряженных в сани – приехали со всех окрестных колхозов, а округа была немалая – одиннадцать деревень. На двух конях прискакали верхом.
Так уж сложилось, что к окончанию закрытого партийного собрания, шустрый Генка вздумал поймать воробья, клюющего лошадиный помет сзади сельповского жеребца, темно-коричневой масти. Удар копытом отбросил пацана метра на три, прямо к ступенькам крыльца. Подкова сделала свое черное дело – залитый кровью «Пират» лежал без сознания и без глаза… Коммунисты разъезжались ошеломленные дважды за день.
…В пятницу народ старался улизнуть с работы пораньше. Виталик исключением не являлся. Целый день под присмотром, а скорее, надзором бригадирши Крутелевой, бригада убирала сено. Витька Балашов на самоходном шасси Т-16 сгребал его тракторными граблями в валки, а Виталик, на маленьком Т-25, тракторными вилами-копнителем собирал валки задним ходом и толкал большие объемы сухого сена к будущим стогам. Хотелось отмыться в пруду от прилипчивой сенной трухи. В половине пятого всеми правдами и неправдами бригада разбежалась.
Дома Виталик выпросил у матери рубль на трехдневную порцию лимонада, надел плавки и помчался к пруду. Он спокойно успевал искупаться и идти в «кабаре» – заведение работало до восьми вечера. На берегу развалились «Мамонт» с «Пиратом»
– Бубновый! «У тебя деньги есть?» —спросил громила, лениво открыв один глаз.
– Не, нету.
– А если проверить – влез нагловатый «Пират Степанович», который имел уже пару «ходок» в «зону».
– Мне мать на дело рубль дала.
Мамонт оживленно сел:
– О, то, что надо! Пошли в «кабаре», пиво мне купишь. Завтра отдам, не бойся.
Генка подтявкнул:
– И мне тоже.
«Бубновый Король» скорчил столь жалостливую физиономию, что здоровяк пожалел его и осадил адьютанта:
– Одну кружку, а тебе я оставлю. Пошли Король, пошли, потом искупаешься.
Мамонт никогда долгов не отдавал, хотя зарабатывал прилично, работая после службы в армии водителем самосвала ЗИЛ. Виталик, злясь на себя и труся одновременно направился с вымогателями в «кабаре». Когда они уже приближались к цели, их обогнал «пятьдесят второй» ГАЗ с михалевскими ребятами в кузове. Деревня Михали нередко враждовала с Колычевом.
Из кузова выпрыгнули шестеро, еще двое вышли из кабины.
– Пиво наше пить приехали – с дерзкой осторожностью и полуутвердительно проворчал Пират. Приезжие ребята, в большинстве крупные, презрительно оглядели малорослого и тщедушного Генку и самый здоровенный из них, между прочим, двоюродный брат Мамонта рыкнул:
– Пива хватит на всех,а ты Билли Бонс вообще заткнись, пока в речке не утопили. Конфликт разгорелся на ровном мест е. «Пират Степанович», надеясь на поддержку босса, развязал язык и тут же получил мощный пинок, от которого закатился под машину. На Мамонта насели ввосьмером, а Виталику приказали:
– Ты, пацан иди отсюда, ты еще маловат для драки.
Тот торопливо отбежал метров на десять к кустам и досмотрел представление не без волнения.
Могучего гиганта свалить не сумели, но держали крепко. Пират показательно охал под машиной и слегка прикрыв здоровый глаз, бдительно наблюдал за
