Письма Скорпиона - Виктор Каннинг

– Нет.

– А фамилия Феттони?

– Он работал официантом в ресторане «Эль Драго», который я посещал когда-то давным-давно. Во время войны этот ресторан разбомбили. Примерно тогда начались и мои беды. Но, могу поклясться, Феттони о них ничего не знает. Он был простым лакеем.

– А чем вас шантажируют?

– Ах, это… Дело в том, что мой отец с братом переехали на юг Англии еще до первой мировой войны и открыли в Лондоне строительную контору. Заправилой, мозгом предприятия был именно дядя, и дела шли отменно. Однако после его смерти контора стала приходить в упадок. Потом – году в тридцатом – руководить ею начал я (мне тогда едва исполнилось двадцать), изо всех сил стараясь спасти ее от банкротства.

И Сайнат начал рассказывать о своих ухищрениях. Заключив деловой союз с неким Винеску, владельцем ресторана «Эль Драго» в Сохо, Сайнат скупал пустующие помещения и перестраивал их под многоквартирные дома, а Винеску – сдавал их внаем. Предприятие процветало. Потом, в тридцать седьмом году, умер отец Сайната: сын попытался пробиться к государственным заказам. Винеску, имевшему большие связи в правительственных кругах, удалось добиться, чтобы выгодные подряды передавались его фирме. Успех дела превзошел все ожидания. Однако накануне войны Сайнат, ставший уже и сам по себе человеком довольно влиятельным, прекратил деловые отношения с Винеску. Произошло это полюбовно, без скандала и потому, как догадывался Джордж, что Сайнат не нуждался более в методах Винеску. Взяв в партнеры некоего Линса, Сайнат к концу войны очень разбогател и планы строил самые грандиозные. А Винеску с женой погибли – в «Эль Драго» попала бомба. Сайнат, как сообразил Джордж, горевал об этом недолго. В то время он стал членом муниципалитета Лондона и готовился возглавить новую компанию «Ливери». Он был богат и молод; в конце концов стал бы олдерменом, а оттуда была прямая дорога в пэры Англии и на место лорда мэра Лондона. Отменная перспектива для честолюбца. Но в 1946 году Сайнат получил первое послание от Скорпиона. В нем были ксерокопии его писем к Винеску, копии чеков, выписки из бухгалтерских книг – словом, материалы, способные, по словам Сайната, не оставить от его честолюбивых планов камня на камне. Сайнат откупился от Скорпиона и послал по его следам частного сыщика, а когда эта затея провалилась, стал исправно платить вымогателю.

– Я по большей части горжусь достигнутым в те годы, – закончил свой рассказ Сайнат. – Однако, если хочешь добиться настоящего успеха, ангелом оставаться невозможно.

– Что ваш сыщик узнал о Винеску? – спросил Джордж, когда сэр Александер умолк.

– Его предки в незапамятные времена переселились к нам из Румынии. А он женился на некой Карле Самуэлс из Хакни. В 1943-м они погибли. Бомба, по моим расчетам, должна была уничтожить и все бумаги Винеску.

– Дети у него были?

– Нет. По завещанию, все отошло к сестре миссис Винеску – Грейс Пиннок. Мой парень к ней заходил. Она живет в отеле в Тэнбридж Уэллз. Он не добился от нее ничего, кроме одного – бумаг Винеску она не брала.

– Хорошо ли вы знали Винеску?

– Вначале мы крепко дружили, хотя он был намного старше меня. Я ходил на вечеринки, которые он устраивал у себя в квартире над рестораном.

– А как насчет его знакомых? Друзей? Приближенных к нему людей, которые могли добраться до бумаг?

– По-моему, он был человеком довольно замкнутым. Даже Феттони, главного официанта, он на вечеринки не приглашал. Была одна молоденькая девушка – ее звали Элзи – он с ней заигрывал. Но жена – ей Элзи очень нравилась – устраивала ему из-за нее сцены, и я не думаю, что у Винеску был с Элзи серьезный роман. Кстати, с этим связан один занятный случай. Я поехал в Венецию – в сорок девятом, кажется, – остановился у Данелли и однажды заметил у гостиничной пристани, как Элзи садилась в гондолу вместе с высоким светловолосым мужчиной. Не успел я приблизиться к ним, как они отчалили. Впрочем, не могу поклясться, что видел именно Элзи, но встречу не забыл. Мой рассказ увязывается как-нибудь с историей профессора Дина?

– Боюсь, нет. Но я его еще толком не расспрашивал.

– А вы не бросите поиски Скорпиона?

– Конечно нет.

– И готовы нанести визит Берни? – Да.

– Тогда подождите здесь.

Едва Сайнат вышел из комнаты, как за дверью заскулил вездесущий пудель. Сэр Александер вернулся через десять минут, сопровождаемый приветственным тявканьем баловня.

– Берни ждет вас в одиннадцать. У себя в Куинз-гейт. Я сказал, что вы имеете к нему важный конфиденциальный разговор и пользуетесь моим полным доверием и поддержкой. Вам этого достаточно?

– Благодарю вас, сэр Александер. Буду держать с вами связь.

Сайнат позвонил в колокольчик и, когда вошел привратник, распорядился:

– Проводите мистера Константайна, Миллиган. – Он пожал Джорджу руку; тот был уже у самой двери, услышав брошенное ему вдогонку предупреждение: – И остерегайтесь этого чертова пуделя.

А собачонка уже во весь дух неслась навстречу Константайну. Однако привратник ловко ее перехватил, сунул под мышку и так вместе с нею дошел до самого выхода.

На пороге он на секунду сбросил маску непроницаемости и сказал:

– Извините за этого пса, сэр. Он – сущий дьяволенок, да простит меня Господь за такие слова.

– Ничего страшного, – успокоил его Джордж. – Но если хотите избавиться от лишних хлопот, последуйте моему совету – каждое утро бегайте с ним вокруг парка. Это сотворит настоящее чудо с вами обоими.

Секретарь Берни проводил Джорджа на второй этаж и по коридору, выстланному красно-коричневым с черной полосой посередине ковром, они прошли в гостиную, отделанную белым с золотом. На полу в ней красовался черный ковер с золотой восьмиконечной звездой. Досточтимый пэр Англии Джон Хоуп Берни стоял у западного ее конца.

Он был высок, хорошо сложен, одет в светлый твидовый костюм с галстуком члена совета графства и отлично начищенные коричневые башмаки на толстой подошве. Его лицо можно было бы назвать почти красивым: во всяком случае, черты его выказывали и силу характера, и деловитость, и решимость. Каштановые волосы слегка прикрывали уши, а цвета темной сливы глаза были исполнены теплой, грустной искренности, которая вкупе с начинающими появляться на подбородке брылами придавала ему вид честной собаки – то ли гончей, то ли спаниеля, что, кстати, исправно приносило ему на выборах немало дополнительных голосов.

Когда секретарь ушел, Джордж мысленно приказал себе держаться с предельной вежливостью и тщательно выбирать выражения. Ведь он не у Сайната.

– Садитесь, Константайн, – пригласил Берни и вынул из кармана жилета часы. – В вашем распоряжении тридцать минут. Я уезжаю в провинцию. – Последнее предложение он произнес так, словно провинция где-то там, вдали, с нетерпением ждала его приезда. Голосом пэр обладал необыкновенно глубоким, в словах его проскальзывал уэльский выговор – это был голос, который, по выражению одного из политических комментаторов, разнесся во время Суэцкого кризиса «по Эдему из конца в конец».

– Я рад, господин министр, что вы согласились принять меня, – ответил Джордж. – Постараюсь быть предельно кратким.

– Постарайтесь, – повторил за ним Берни и улыбнулся. – Тогда я хоть ненадолго отвлекусь от многословия, которым потчуют меня коллеги.

Истинной шуткой это не прозвучало, и министр усмехнулся над ней так, словно хотел поскорее избавиться от нее.

– Дело в том, господин министр, – Джордж по обыкновению взял быка за рога, – что одного моего друга шантажируют, Сайната тоже, и я бы хотел узнать, не вымогают ли деньги и у вас. Кличка шантажиста – Скорпион.

Ни один мускул не дрогнул на лице Берни. Министр просто смотрел на Джорджа с застывшей улыбкой на губах. Потом очень медленно подошел к буфету с мраморным верхом и, потянувшись за графином, произнес:

– По утрам, Константайн, я обычно не пью. Однако со мной так откровенно, как сегодня, никто не беседовал уже давно – ни по утрам, ни по вечерам. Так, может быть, выпьете глоток коньяку за компанию?

– Нет, нет, не беспокойтесь, сэр. И простите за откровенность. Если я попал пальцем в небо, то не стану более отнимать у вас время.

Берни повернулся, держа в поднятой руке рюмку, наполнил ее коньяком до краев и сказал:

– Напротив, Константайн, продолжайте говорить столь же искренне. Вопреки слухам, которые обо мне распускают, хорошим слушателем я быть все-таки могу.

Тогда Джордж пересказал ему то, что уже говорил Сайнату. Добавил, что Сайнат признал себя жертвой шантажа, и вызвался начать войну со Скорпионом, если его союзниками в ней станут и другие пострадавшие от вымогателя. О Винеску Джордж не упомянул, просто подчеркнул, что в историях четверых шантажируемых может найтись нечто, способное навести на след Скорпиона. Пока Джордж говорил, а министр слушал, у Константайна сложилось впечатление, что за его темными умными глазами, внимательно смотрящими на него, на полную мощь заработал первоклассный мозг. В каком бы обличье Берни ни преподносил себя избирателям, по сути это был человек, сделавший себя сам: он поднялся высоко и быстро, а потому не мог допустить, чтобы его сейчас остановили.