Возвращение «Пионера» - Шамиль Шаукатович Идиатуллин

сопровождали дядьки с усатым во главе. Но сперва все, мальчики и девочки вперемешку, но без взрослых, зачем-то пару минут торчали в большом пустом зале справа от лестницы. Усатый непонятно сказал: «Санкварцевание», велел смотреть друг на друга и кричать, если вдруг кому-то станет дурно с дороги, а сам вышел, плотно прикрыв дверь. Все неловко смотрели – друг на друга, в крапчатый металлический пол, в сетку замысловатых трещин на высоком потолке – и хихикали, кто-то – белобрысый, наверное, – вообще громко ржал, а Юля, поджав губы, пережидала неловкую ситуацию, от которой аж мурашки по спине бегали.

«Ну и организация», – думала она.

Но в целом здание оказалось не противным и не мрачным – темноватым и стареньким, конечно, но отмытым, ухоженным и даже без обычных запахов готовки и уборки. Пахло тут почему-то химлабораторией и немного папиным гаражом. Палата зато оказалась светлой и даже слишком большой для одиннадцати девочек, сетчатые кровати довольно удобными и расставленными вдоль окон – так что воевать за лучшее место не пришлось: все хороши. К тому же места уже распределили: на тумбочке возле каждой кровати лежала зеленая пластиковая папка-скоросшиватель с фамилией за прозрачным окошечком.

– Туалет для девочек в конце коридора справа, душ рядом, на первом этаже туалет тоже есть, – сказала Майя Петровна. – Дополнительные одеяла, если надо, вот в этом шкафу. Столовая на первом этаже в правом крыле, на ужин можно спускаться… Да, уже через час. Завтрак с восьми утра. Если проголодаетесь раньше, у дверей столовой есть электрические чайники, можно сделать чай или какао, там же печенье. Еще вопросы есть?

– А бассейн?.. – не выдержала все-таки Юля.

– Бассейн не работает, – помедлив, с явным сожалением ответила Майя Петровна. – В «Ленинском пути» есть, потерпи уж денек. А пока отдыхайте.

Юля кивнула.

В рассказ про необязательность испытаний и свободный режим она, конечно, не поверила. В разных лагерях бывала, знает, что это. Даже в обычном пионерлагере не бывает такого, чтоб привезли отдыхать и не дергали мероприятиями, маршировкой и физкультурно-оздоровительной программой. Как вожатым и воспитателям потом отчитываться о проделанной работе, если мероприятий не было? А от спортивного и тем более специального лагеря тем более пощады не жди. Поднимут с рассветом, и бегом-бегом: зарядка, ОФП, бег, прыжки, пионербол и под вечер кросс, чтобы дискотеку не клянчили, а срубились носом в подушку и не шевелились до рассвета и следующей мучительной побудки.

Здесь вечер получился не таким. Девчонки разбежались сразу, покидав вещи как попало и не дав Юле шанса обозначить свои преимущества или просто познакомиться. Разбойница первой и ушла, прихватив, кажется, папку с собой.

Юля полистала свою папку, хмыкнула, прошлась по палате и проверила еще несколько папок. В каждой был с десяток листков: две схемы – окрестностей этого здания, называвшегося, оказывается, «Дальняя дача», и пионерлагеря «Ленинский путь», пяток листков «Комплексная программа гармоничного развития подростка», скучных, как методичка для составления личного комплексного плана ученика шестого класса, и самое интересное – пара машинописных листков «Показатели индивидуального развития Ю. Широковой».

Листки были заполнены пронумерованным перечнем, каждый пункт которого состоял из двух строк. Вторая строка была везде одинаковой: «По состоянию на 1 июня 1985», потом число или пара слов, дальше «По состоянию на 25 июня 1985» и пробел. Первая строчка описывала умения и навыки Юли, о многих из которых она и не подозревала – и тем более подумать не могла, что кому-то известно, с какой скоростью Ю. Широкова не только проплывает стометровку, но и пробегает километр, читает страницу текста, решает простое линейное уравнение и подшивает воротничок к школьной форме.

Еще там были скучные показатели из школы и секции: рост, вес, отжимания, подтягивания, длина и высота прыжка, пульс до и после бега. Были и менее ожидаемые пункты: способность задерживать дыхание на малой глубине («2 мин. 23 сек.», вранье, в последний раз она выдержала на двадцать пять секунд дольше) и на глубине 10 м (прочерк), меткость попадания баскетбольным мячом в корзину с 10 м (3 из 10, хотя Юля не помнила, чтобы когда-то сдавала этот норматив) и в цель из малокалиберной винтовки (прочерк, конечно), скорость преодоления 50-метровой дистанции с препятствиями бегом, в противогазе, на горных лыжах и карте (прочерки), скорость сборки-разборки АКМ и стандартной аптечки, снаряжения магазина, даже надевания-снимания костюма химзащиты и трехболтового водолазного снаряжения (тоже прочерки). И была куча каких-то малопонятных или совсем нерусских формулировок, в основном математических, медицинских либо совершенно загадочных вроде «пробы Ромберга», «кресла Барани» и «качелей Хилова».

Антон отложил папку и задумался. Парашютной вышки на плане «Ленинского пути» не было. На плане «Дальней дачи», конечно, тоже – впрочем, это он и так видел.

Приехал, называется. Попрыгать. На кровати, видимо, прыгать придется.

Блин, подумал Антон, и стукнул кулаком в матрас. Сетка задребезжала, Антон качнулся. Блин, повторил он и отчаянно огляделся.

Всем было не до него. Всем было пофиг. Все были довольны и счастливы: скакали по кроватям, знакомились, хвастались значками и книжками, рассказывали анекдоты и строили богатые планы на предстоящую смену. Как Антон вчера.

В дверь сунулся невысокий рыжий салажонок, еще мельче Антона. Он обвел всех торжественным взглядом и многозначительно сказал:

– Паца.

Восстал в дверном проеме полностью и звонко стукнул в пол футбольным мячиком.

Народ заорал и рванул к рыжему. Тот заорал еще громче и рванул прочь. Из коридора сквозь рокот шагов донесся грохот в двери и вопль:

– Паца, айда в футбол, палата на палату, проигравшим поджопники!

Пойти поиграть, что ли, уныло подумал Антон. Играл он неплохо, во дворе за него скандалила каждая команда. Разок даже в секцию звали. Антон не пошел, потому что хотел в небо. Поэтому и сюда приехал.

Он тягостно вздохнул и понял, что не один. У изножья кровати нерешительно улыбался нескладно длинный курносый парень. Он сказал:

– Не любишь в футбол, да? Там еще мячи есть, наверное. Можно в «квадрат» или в баскет, баскетбольных тоже небось полно.

Гомон вывалился под окна и теперь смещался в сторону футбольного поля. Длинный прислушивался к нему, топчась, будто боевой конь, с трудом удерживающий себя от броска к поющей трубе. Жалеет он меня, что ли, подумал Антон.

– Ага, – сказал он. – Баскетболист, да?

Длинный засмеялся.

– Все так думают, раз шланг такой. Не, у меня плавание. Первый юношеский, победитель областных и тэдэ. Но бассейна тут, кажись, нет, так что надо чем-то еще. Альберт.

Антон, пожимая протянутую руку, представился в ответ и, помедлив, признался:

– А я парашютным… Хотел. Тем более ни фига нету. Ни вышек, ничего.

– Вроде не видать. А какая у вас там подготовка? Прыжки, приседания, батут? Можно их поискать.

– Давай в баскет, – сказал Антон и похлопал по папке. – У меня тут что-то результаты фиговые совсем, надо тренироваться.

Линар