Проводник - Александр Конторович

— А взял он его где? Неужто купил?

— Контрабандисты кому-то несли… да не донесли, видать. Повздорили с ним, думаю, да только вышел им тот спор боком… Может, и иначе было, так про то никто не ведает. А патроны он сам заряжает, пули льёт, я видел.

— Непорядок это. Трофейное оружие сдавать положено.

— У него это ружьё уже лет десять. Да тут, ежели по этому поводу местных трясти начнём… у каждого таких ружей не одно и не два. Вот начальство и распорядилось шума не поднимать. И то дело — на охоту как мужикам ходить? А случись такая банда ещё разок? Из двустволок их пугать прикажете? Дома все и останутся, никто в тайгу не пойдёт — бодайтесь, ребята, сами. Нам же хуже будет.

Кожин промолчал.

К заставе они подъехали через час.

Сначала над верхушками деревьев появилась наблюдательная вышка. А уж потом лейтенант рассмотрел и всю заставу. Длинный дом — казарма пограничников. Домик поменьше, надо думать — штаб. Ещё несколько строений в сторонке — жильё для комсостава, где-то там и его будущее обиталище. Перепутать с чем-нибудь конюшню было нереально.

Вот и всё. Здесь Кожину теперь предстояло жить и работать. Не самое шикарное место. Зато — он тут главный начальник! И не только здесь! На всей окружающей территории — тоже. Приятно осознавать…

Видимо, глазастый часовой на вышке рассмотрел среди прибывших нового человека. И сообразил, кто это такой.

Ибо к тому времени, как отряд въехал на территорию заставы, весь личный состав уже был выстроен для встречи нового командира.

Приняв рапорт от черноусого сержанта и поздоровавшись с бойцами, лейтенант распустил строй и отправился в штаб — хотелось посмотреть на место своей будущей работы. Но, увы — помещение удивило спартанской простотой, и, огорченный этим фактом, Кожин вышел во двор. Присев на лавочку, он достал коробку с папиросами. Постучав мундштуком о крышку, прикурил.

Звук шагов — он резко повернул голову влево. А рука сама собою снова дернулась к оружию.

— Ой! — смущённо потупилась молоденькая девчушка, выскочившая из-за угла штаба. — Извините! Я вам мешать не хотела…

— Ну, что вы! — незаметно отодвинув руку от револьверной кобуры, в свою очередь смутился лейтенант. — Ищете кого-нибудь?

— Да… дядя тут должен быть…

— Машка! Вот надеру тебе хвоста… — пробасил вышедший откуда-то старшина. — Дома подождать не могла?

— Так уж когда вы приехали-то, дядь Петь, а в дом всё не идешь!

— Служба! Понимать надо! — назидательно поднял вверх палец Храмов. — Вы извините, товарищ лейтенант, это племяшка моя. Родителей не осталось, вот она со мною и живёт.

— Что вы, товарищ старшина, всё в порядке, — успокаивающе поднял раскрытые ладони Кожин. — Я и не знал, что у нас тут такие красавицы обитают!

Девушка зарделась — это было видно даже в сумерках.

— Красавицы… — пробормотал польщенный старшина. — Пигалица она, а не красавица… Да привез я тебе краски, привёз — не стой над душой!

Москва

Где-то в большом городе…

— Ну-с, Олег Иванович, рассказывайте! Рапорт я ваш прочёл, но хотелось бы, чтобы вы своими словами мне всё подробно разъяснили.

— С чего начать, Абрам Аронович?

— Здешний расклад я знаю, так что начинайте с Германии.

— Слушаюсь! Итак, после того как бывший подполковник Рафалов дал свое согласие на сотрудничество, мы, согласовав это с руководством, выехали с ним в Дрезден. Поскольку семья подполковника оставалась здесь, риск был сведён к минимуму.

— Постойте, но ведь он сам к нам пришёл? Чего ж вы тогда опасались?

— Ну… всё-таки он бывший офицер… мало ли…

— Понятно. И что же было в Дрездене?

— Рафалов пояснил, что его однокашник по академии Генерального штаба, капитан Яровцев, был в свое время направлен именно туда. Поскольку, по роду своей деятельности, они были в Германии достаточно близки, подполковник знал, где и под какой легендой он должен был проживать. По нашей просьбе, местные товарищи осторожно навели справки и выяснили — есть такой человек! Далее всё зависело уже от Рафалова.

— Так. Продолжайте.

— Для встречи был выбран ресторан, куда Яровцев заходил каждую субботу. Мы заказали соседний столик и, дождавшись капитана, подполковник ему показался. Несмотря на то, что с момента их последней встречи прошло почти двадцать лет, тот его узнал. Но виду не подал, лишь выходя, сделал тому знак, чтобы он следовал за ним. Дабы не создавать излишнего напряжения, я отпустил Рафалова одного. На улице нас подстраховывала группа местных товарищей, о чём он не знал. Но данные предосторожности оказались излишними — встреча прошла в дружеской обстановке. Яровцев узнал подполковника и поверил своему бывшему сослуживцу. На следующий день мы втроём увиделись уже на конспиративной квартире. Капитан, (кстати говоря, он уже успел стать подполковником, о чём Рафалов не знал) выслушав меня, выразил своё согласие продолжить работу уже в качестве нашего агента. О чем дал соответствующую подписку. Помимо этого, он через три дня представил обстоятельный доклад о своих возможностях. А они оказались достаточно велики!

— Да, — кивнул комиссар госбезопасности, — читал я эти документы. Впечатляет!

— А вот теперь, Абрам Аронович, то, о чём я писать не рискнул…

— Ну-ну!

— В разговоре со мною, Яровцев сказал, что давно ожидал чего-то подобного. В смысле — такого предложения. Только вот ждал он, естественно, не Рафалова.

— Кого же он ждал?

— Тут вот в чем дело, Абрам Аронович… Ещё в конце семнадцатого года его навестил один человек. Сам капитан его ранее не встречал, но знал о его существовании. Этот человек занимался обеспечением безопасности агентов русской разведки. Организовывал их эвакуацию в случае провала или оперативной необходимости. Да и многие другие вопросы тоже мог разрешить успешно — были прецеденты. Его можно было вызвать самому — такой сигнал существовал.

— Интересно! — Слуцкий подтянул к себе блокнот и сделал в нём пометку. — Продолжайте!

— Этот человек — его знали как Проводника, передал капитану известие о производстве в чин подполковника. Сообщил приказ руководства…

— Кого именно?

— Генерала Сомова.

— Так!

Ещё одна пометка в блокноте.

— Приказ следующий: прекратить всякую активность, «лечь на дно» и спокойно жить, ожидая дальнейших указаний. Для этого подполковнику были сообщены номера двух счетов в различных банках, условия их использования и передана некоторая сумма денег наличными.

— Про такие случаи и я слышал.

— В последующие годы Проводник появлялся ещё трижды, проверял, как живется его подопечному.

— Когда именно?

— В 1923, 1928 и в прошлом году. Подполковник говорит, что всякий раз перед своим появлением тот тщательно изучал обстановку издали. После чего давал условный сигнал. Но встречал Яровцева всегда по дороге к месту встречи.

— Новые задания?

— Нет, ничего такого не было.

— Сигналы для экстренной встречи?

— Вот они, — собеседник комиссара положил на стол лист бумаги. — Текст объявления в газету и почтовый адрес для телеграммы.

— Харбин? Хм… Ещё что?

— Яровцев сказал, что знает ещё одного своего коллегу. На этот раз — Гамбург. Правда, лично они не знакомы, и помочь нам устроить встречу он не может. Рисковать столь ценным агентом я не хотел и сказал подполковнику, что мы всё сделаем сами.

— Правильное решение, Олег Иванович! Рафалова вы тогда и отправили назад?

— Совершенно верно, Абрам Аронович. Он свое дело сделал.

— Так… И что же было в Гамбурге?

— Указанного Яровцевым человека, мы нашли далеко не сразу. Он сменил место жительства и работы. Хорошо, что мы смогли сделать запрос и получить из Москвы его фото, он сильно изменился, и даже по карточке его узнали не сразу. Понаблюдав за ним несколько дней, я принял решение не освещать перед ним свою принадлежность к НКВД.

— Почему?

— Он имел обширные контакты среди эмигрантов… зная их отношение к СССР…

— М-м-м… спорное утверждение. Хотя… вам на месте было виднее. Продолжайте.

— Мы разработали легенду прикрытия. По ней я представился ему сотрудником второго отдела Генерального штаба Польши. Соответственно — экспозитуры номер четыре.

— Краковской? Почему?

— Дело в том, что в этот момент в Гамбурге находился их сотрудник — помощник военного атташе посольства, капитан Адам Кравец. Удалось узнать, что он будет на спектакле в городском театре. Интересующий нас человек тоже должен был там быть, удалось проследить факт приобретения им билета.

— Кстати, а как его зовут?

— Полковник Марецкий, Павел Григорьевич.

— Угу… — Слуцкий записал имя в блокнот.

— Выбрав момент, я обратил на себя внимание полковника, находясь поблизости от капитана.