Не уклоняюсь! - Елена Семёнова

11.      Чеченец, стремясь выглядеть перед собеседником достойно, часто преувеличивает свои достоинства и успехи. Причем, всегда верит в правдивость своих рассказов и реальность преувеличенных оценок. К этой черте необходимо относиться благосклонно, не оскорбляя ее иронией. Ведь и среди русских встречаются фантазеры. Не будучи образцами нравственного поведения, чеченцы очень внимательно следят за поведением русских, чтобы в случае какого-либо просчета со стороны последних, хотя бы мысленно констатировать свое моральное превосходство. Это касается сквернословия, пьянства, порнографии, бытовой нечистоплотности, богохульства.

12.      Чеченец, не будучи сам глубоко религиозен, с уважением относится к верующим и сам не прочь подчеркнуть, что живет по законам аллаха. Чеченец с уважением отнесется не к разговорам о веротерпимости или истинности той или иной веры, а к проявлению живой веры у русских. Русский православный ритуал показывает чеченцам, что перед ними не завоеватели, а культурная нация, носитель одной из мировых религий.

13.      Разрешенный на словах спор для чеченца не разрешен. Даже если участники поединка определили, что чеченец слабее, и соперники пожали друг другу руки, это не значит, что чеченец через секунду не бросится снова в драку. Поэтому не следует давать отдельному чеченцу демонстрировать свое превосходство в силе. В то же время, применение военной силы или силы правоохранительных мероприятий должно быть последовательным, без всякой снисходительности. Любое послабление будет расценено чеченцами как новый шанс испытать силу противника.

(…)

15.      Сила русского присутствия в Чечне – закон. Любое беззаконие, любая произвольная акция (даже если она никому не принесла ощутимого ущерба) будет обсуждаться среди чеченцев с преувеличениями и дополнительными выдумками. Поэтому каждая акция, связанная с ущемлением чеченцев, должна быть подкреплена определенным решением власти и, по возможности, документально оформлена. Чеченец должен видеть, что против него действует не частная воля, а закон. Помни, что каждый чеченец, которого ты своим неправильным поведением сделаешь врагом, может стать боевиком и за ним потянется цепь убийств и зверств. Пострадают невинные люди, да и сам ты можешь погибнуть. Задача русских в Чечне – научиться завоевывать себе друзей, пусть и не самых верных.

(…)

17.      Попавшись в руки боевикам, необходимо всеми способами готовиться к освобождению. Если в условиях контроля боевиками практически всей территории Чечни побег был крайне опасен, то сегодня он может быть единственным выходом и спасением от смерти. Готовиться к побегу надо всячески усыпляя бдительность боевиков. Действовать нужно только наверняка.

Всякий протест должен быть скрыт. Лучше всего – за стеной молчания. Что говорят – делай, но не усердствуя, в меру своего состояния. Спрашивают – отвечай. Но односложно. Не следует вдаваться в дискуссии или откровенность.

Любые мольбы о пощаде, попытки задобрить боевиков лестью и услужливостью в равной мере могут возбудить в них жестокость. Такая же реакция может последовать при попытках взять высокомерный тон или высказать угрозу отмщения.

Важно уклониться от того, чтобы дать адрес своей семьи, родственников или друзей. Они могут стать объектом вымогательства и угроз. Если вынуждают, лучше дать неверный адрес». Андрей Савельев. «Чёрная книга Чеченской войны».

Глава 3.

Настоящий мужчина

Справка

В 1991-1994 годах при попустительстве МВД в ЧР из колоний по всей России переправлялись нужные режиму Джохара Дудаева заключённые тюрем и лагерей. Грозненская прокуратура отпускала их, и они тотчас вливались в ряды бандформирований. Именно ими совершались самые страшные преступления, пытки и истязания, направленные, прежде всего, на русское население.

31 декабря 1994 из центральной тюрьмы Грозного были освобождены все уголовники, пожелавшие воевать против российских войск. Перед освобождением в беседах с заключенными грозненской тюрьмы в пример приводились уголовники, ранее выпущенные из Наурской тюрьмы: “Они отлично воюют с русскими, того же мы ждем от вас”.

– Пять кубиков…

– Большая кровопотеря…

– Крупнокалиберная пуля…

– Пээмовская…

Голоса сливались в какой-то растянутой, деформированный гул, то затихая, то становясь нестерпимо громкими. И также кружилось всё перед взором, расплывалось, то вдруг исчезая вовсе и погружаясь в темноту, то резко до боли выступая в глазах … Наконец, из общего хаоса выделилось немолодое лицо мужчины в белой маске. Врач. Видны были лишь усталые глаза его, смотревшие поверх очков. Так и впился угасающим взглядом Сулим в это лицо, боясь, что и оно вот-вот растворится, смешается с остальной круговертью.

– Что?.. – хрипло выдавил плохо слушающимися губами, тела своего уже не чувствуя. – Конец?..

Доктор покачал головой, очки повыше на самые глаза надвинул (точно глаза спрятать хочет!):

– Ну, не так всё безнадёжно… Ты парень крепкий. Выкарабкаешься…

И глаза отвёл… Что-то сестре медицинской говорить стал…

По глазам этим отведённым, по голосу, будто стесняющемуся (не умеет врать этот уставший на всю оставшуюся жизнь доктор!), понял Сулим, что какие-то неведомые часы отсчитывают сейчас последние секунды его обидно короткой жизни, в которой он почти ничего не успел сделать, главного не успел – отомстить за отца…

Отец Сулима был обычным участковым милиционером в одном из селений центральной Чечни. Сулим хорошо помнил мирные годы своего детства. Со старшим братом Магометом ходил он работать в поле, по вечерам дед читал вслух сунны из Корана. Дед ещё ребёнком пережил депортацию, рос в Казахстане, а, когда стало можно, вернулся на родную землю. Впрочем, об том периоде своей жизни он говорил мало и неохотно…

Слава Аллаху, не дожил дед до кошмара 90-х годов, не узнал нового изгнания и отправился к праотцам с душой спокойной… Такой спокойной кончины не узнать теперь не только внукам, но ещё, может, и правнукам его…

Придя к власти, Джохар Дудаев освободил из тюрем множество уголовников, которые, естественно, с величайшей готовности встали под знамёна новой власти, разрешившей им законно заниматься тем, за что прежде их жестоко карали: грабить, убивать, насиловать.

Вышли из тюрем и те, кто оказался там не без «помощи» участкового Ахмеда Сулейманова. Первым делом новоявленные борцы за независимость Ичкерии, опьяневшие от вседозволенности, взялись сводить счёты с прежними обидчиками.

В дом Сулеймановых ворвались ночью. Отца расстреляли на глазах у жены и детей. Последним приказали под угрозой смерти незамедлительно покинуть Чечню, запретив взять с собой даже нехитрый скарб.

Дядя Сулима, Бувади Сулейманов, остался в Чечне, сражаясь в рядах антидудаевской оппозиции. Сам же он с матерью, старшим братом и двумя сёстрами уехал в Татарстан, где их приютили дальние родственники матери.

В Татарстане беженцев вначале приняли насторожённо. Бесчинствующие бандиты сделали всё для того, чтобы слово «чеченец» в российском обществе стало почти равнозначно слову «преступник». Однако вскоре отношения наладились. Сулим начал посещать школу, старшая сестра его вышла замуж и вскоре родила сына, названного в честь покойного отца Ахмедом.

После Хасавюрта дядя Бувади обосновался в Дагестане. И, когда в августе 1999-го вторглись в него боевики, тотчас вступил в ополчение. С началом войны дядя вышел на старых друзей по антидудаевской оппозиции и вступил в ряды батальона N. Вскоре к нему присоединился и приехавший из Татарстана племянник Магомед и его деверь Али-Хаджи…

Когда Магомед уезжал, Сулим, которому лишь на днях исполнилось восемнадцать, буквально умолял брата взять его с собой. Но Магомед был непреклонен:

– И на твой век войны хватит. А пока оставайся в доме за хозяина, мать и сестёр береги.

Мать и сестёр беречь, конечно, надо. Но и за отца отомстить тоже надо! Почему Магомед едет, а ему, Сулиму, придётся сидеть с женщинами? Точно за женский подол прячась?! Не пристало это настоящему мужчине!

Не сумев уговорить брата, осенью явился Сулим в военкомат с просьбой принять его в ряды российской армии и незамедлительно отправить в Чечню. Подготовки никакой проходить ему не надо. Какая подготовка? Он хоть теперь все нормативы выполнить и перевыполнить готов! Стрелять ещё мальчишкой выучился, когда отец жив был. Да и брат спуску не давал. Сулим был уверен, что главное попасть в Чечню, а там уж он найдёт брата и дядю, и те вынуждены будут принять его в батальон N.

В военкомате давно уже не встречали подобного рвения и, посовещавшись, решили просьбу горячего парня удовлетворить: в конце концов, сам хочет человек ехать в это пекло – к чему ж мешать ему?